Читать интересную книгу Удивительная жизнь Эрнесто Че - Жан-Мишель Генассия

Теперь они жили в Богемии, и долгими зимними вечерами, после ужина, Йозеф устраивался в кресле у камина, курил трубку и с легкой улыбкой смотрел на огонь. Он выглядел счастливым – как человек, мысленно напевающий любимую мелодию. Иногда Хелена слышала, как Йозеф что-то бормочет себе под нос, и понимала, что он обращается к покойному отцу.

В такие минуты его не следовало тревожить.

Йозеф бродил по музею своей памяти. Стоял у костра на алжирском пляже, слушал дьявольскую цыганскую гитару, бередящую душу аккордами, или волшебный голос аккордеона, возвращался на танцевальную дорожку в заведении Падовани, отвечал на кошачью улыбку Марселена, сидящего на эстраде кабачка на берегах Марны, кружил в нескончаемом вальсе сияющих улыбками девушек.

Он закрывал глаза, раскачивался, терял равновесие, пытался вызвать в памяти лицо Вивиан, но вспоминал только ее острые каблучки и крутые кудряшки. Он ощущал аромат мимозы, слышал хрипловатый смех Нелли, смотрел в ее дерзкие зеленые глаза, а потом все затмевало застывшее лицо Кристины.

Йозеф не знал, откуда берется этот стойкий, назойливый запах апельсиновой цедры, но понимал, что он пребудет с ним вечно.

Йозеф и Хелена догуляли до поворота дороги на кооператив и пошли назад, это был их обычный маршрут. Они часто встречали Ярослава или Барбару, выходивших кормить скотину, и те звали их в дом, чтобы угоститься домашней сливовицей, убивавшей микробов лучше всякого лекарства, и поговорить о погоде: «Когда же кончится проклятая зима?!»

Этим вечером на улице не было ни одной живой души.

В Праге, Брно и повсюду в стране люди сидели по домам, рестораны и театры не работали. Случайные туристы изумлялись – что за катастрофа обрушилась на столицу, куда подевались все люди? – и от греха подальше возвращались в гостиницы в надежде, что хоть там их кто-нибудь приветит, но ожидания оставались тщетными.

Вечером 13 марта 1966 года в Любляне, в финале чемпионата мира по хоккею должны были сойтись в схватке команды Чехословакии и СССР. Отдельные везунчики собирались смотреть телетрансляцию, остальные, читай – подавляющее большинство населения – соберутся у радиоприемников. Да уж, этот матч обещал стать особенным. Национальная сборная была «священной коровой» для всех болельщиков страны. Даже для зловредных словаков…

Хоккейные фанаты пережили несколько дней абсолютного, незамутненного счастья, когда сборная Чехословакии разгромила восточных немцев, а следом за ними – поляков. Из сострадания к спортсменам братских социалистических стран иных комментариев, кроме спортивных, никто не делал, однако, как пошутил Людвик, каждый гражданин испытал невероятное счастье, граничащее с сексуальным наслаждением. После победы над американцами и канадцами (пусть и с незначительным перевесом) чехи впервые с незапамятных времен ощутили незнакомое смятение. Многие не понимали, что заставляет их чувствовать себя марксистами в играх с американцами. Против шведов чехи ничего не имели, но сражались за победу, как львы, чтобы встретиться в финале с «русским людоедом» и выпотрошить его, вырвать глаза, обескровить, медленно и со вкусом расчленить, разрезать тупым ножом на тысячи маленьких кусочков и оставить подыхать в страшных муках.

Никто, разумеется, не обсуждал сию заманчивую программу, но все об этом мечтали.

Йозеф не просто не любил хоккей – он его презирал и называл спортом тупых лесорубов, но этим вечером ощущал трепет и необычное возбуждение и ни за какие коврижки не пропустил бы этот матч.

Йозеф прибавил шагу и поторопил дочь:

– Ну что ты плетешься, мы пропустим начало!

– Не обязательно говорить по-французски, когда мы вдвоем.

– Этот бездельник Карел снова не почистил ступени! – недовольно пробурчал Йозеф. – Кто-нибудь обязательно упадет…

Он несколько раз ударил каблуком тяжелого ботинка по наледи и вошел в дом.

В большой гостиной санатория собралось не меньше ста человек, столы сдвинули в сторону, а стулья и кресла выставили в ряд перед телевизором. Тут был весь персонал, редко сходившийся вместе, пришли члены кооператива, мэр, учитель и секретарь партячейки с женами, детьми и друзьями. Многие сидели на полу, другие стояли и были счастливы, что оказались у единственного на много километров вокруг экрана.

Когда появился Йозеф, сидевший во втором ряду Людвик сказал:

– Ну где же ты ходишь? Я едва сумел отстоять твое кресло! Хелена, садись рядом со мной.

Она поцеловала его в губы, помахала друзьям и заняла место по правую руку от Людвика.

– Вот и наступил великий вечер! – торжественно провозгласил он.

– Ты же не думаешь, что мы выиграем? – удивилась Хелена.

– Конечно думаю! Сегодня у нас есть шанс.

– Мечтай-мечтай… они играют как боги, а мы… как дворовые мальчишки.

– Ты пораженка, Хелена. Мы – лучшие.

– После них.

Йозеф разделся, встряхнул пальто, прежде чем повесить его на крючок, и принюхался.

– Вы в санатории, здесь нельзя курить! – возмутился он, уловив запах дыма.

– Мы закрыты, здесь сейчас нет ни одного пациента, – возразил Ярослав.

– Я пригласил вас посмотреть телевизор, а не устанавливать собственные правила.

– Этот телевизор принадлежит чешскому народу, Йозеф, как я, и ты, и все здесь присутствующие.

– А вот я принадлежу только тебе, – во всеуслышание заявил Марте Карел.

Раздался смех, возгласы: «Я тоже», «У тебя нет шансов», вольные шуточки насчет того, что еще можно купить или продать.

– Я тоже, – шепнул Людвик на ухо Хелене.

– Ты мой любимый, – ответила она, – но я не твоя собственность.

Йозеф опустился в кресло и наклонился к соседу:

– До чего же разболтались наши соотечественники, товарищ секретарь! Я, между прочим, рассчитывал, что ты их дисциплинируешь…

– Сегодня великий день, Йозеф, будем снисходительны.

Йозеф достал пачку «Спарты», угостил партработника и сказал:

– Ладно, потом проветрим.

На лед стадиона в Любляне выкатились команды, и началась разминка.

– Сделайте их! – выкрикнул мужской голос.

Воскресным вечером 13 марта 1966 года вся страна приникла к телевизорам и радиоприемникам. Четырнадцать миллионов чехов и словаков, включая детей, болельщики самых разных клубов, готовые в обычное время вцепиться друг другу в горло, мечтали об одном – задать трепку русским хоккеистам. «Нам требуется чудо!» – думали все, глядя на скользящих по льду игроков. Отдельные коммунисты мысленно обращались за помощью к Карлу Марксу – Ленина они ни о чем просить не могли, вождь мирового пролетариата должен был поддерживать «своих». Безбожники беззвучно молились святому Венцесласу, а многочисленные верующие – святой Анежке Пражской. Помощь и поддержка требовались всем. Победа над лучшей командой мира легко не достается, у русских гениальный тренер, денег без счету и психология чемпионов. У них нет одного – яростного желания уничтожить соперников, подогреваемого глухой глубинной ненавистью, взять реванш, погибнуть, как гладиаторы на арене, пожертвовать собой, пролив кровь на лед. Йозеф повернулся к Людвику:

– Почему не начинают?

В этот момент зазвучал национальный гимн, команда Чехословакии застыла по стойке смирно, зрители, заполнившие гостиную санатория, поднялись, распрямили плечи и хором подхватили нежную романтическую мелодию:

Где дом мой? Где дом мой?Вода журчит по лугам,Боры шумят по скалам,В саду цветет весны цветок,Это рай земной на вид!И это та прекрасная земля,Земля чешская, дом мой,Земля чешская, дом мой.

У многих были слезы на глазах, в конце плакали почти все. Когда заиграли воинственный гимн Советского Союза, зрители снова сели и принялись вытирать глаза.

– Мы их разгромим! – пообещал Йозеф.

– Они не позволят, – возразила Хелена.

– Какой перевес нужен для победы? – спросил Йозеф.

– В один гол, – объяснил Людвик.

Двенадцать игроков в касках и с клюшками в руках готовы были ринуться в бой, впечатать противников в борт, оставить от них мокрое место, стереть в пыль, заставить пожалеть, что родились на свет и рискнули бросить вызов русским в финале чемпионата мира по хоккею. До начала оставалось несколько секунд.

В гостиной появилась Тереза. Она поздоровалась со знакомыми, подошла к Йозефу и наклонилась к его уху:

– Тебе звонят из Праги, из Министерства внутренних дел.

– Только не сейчас, поговори сама.

– Не выйдет, нужен именно ты. Это ненадолго.

Йозеф с трудом поднялся и, недовольно бурча, направился следом за Терезой в кабинет.

– Уверен, они это специально.

Он взял трубку. Тереза стояла рядом и с тревогой смотрела на него.

– Слушаю, доктор Каплан.

– Добрый вечер, профессор, говорит полковник госбезопасности Лоренц.

– Вы выбрали неудачный момент. У вас что, нет ни радиоприемника, ни телевизора?

– О чем вы?