С такой же настойчивостью среди высших и старших офицеров внутренних войск я искал теперь соратников и единомышленников, на которых можно было опереться в масштабной работе. Надо было сделать внутренние войска по-настоящему мобильной, грозной силой, способной противостоять хорошо вооруженным отрядам сепаратистов. С одной стороны, вполне боеспособные полки, бригады, дивизии оперативного назначения в войсках уже имелись, как, впрочем, и несколько отрядов специального назначения. Они очень хорошо зарекомендовали себя, действуя в районах вооруженных конфликтов. Но их по-прежнему было мало.
Выход напрашивался сам собой: передав функции охраны исправительных учреждений Главному управлению исполнения наказаний МВД России — формировать новые части ВВ оперативного назначения на базе бывших конвойных частей и их военных городков. Понимали, что какая-то часть офицеров и прапорщиков — специалистов конвойной службы — не решится менять привычный уклад жизни и обязательно перейдет на службу в ГУИН. В то же время мы были готовы к тому, что многие профессиональные военные, имеющие общевойсковую подготовку, захотят переменить судьбу и влиться в новые части оперативного назначения. Психология этих людей была мне понятна, и я знал, что после соответствующей доподготовки мы получим грамотных командиров, на которых можно будет положиться в бою.
Такое решение было принято, и в этом смысле знаковым событием для войск стало то, что, по моему предложению, в новом курсе стрельб для внутренних войск впервые не осталось места для мишеней, которые олицетворяли собой бегущего заключенного. Эта страница истории ВВ была закрыта. Надеюсь, навсегда.
Среди ближайших соратников, конечно же, был и генерал-майор Анатолий Романов.
Зная его надежность, я предложил Анатолию высокую должность в командовании внутренних войск, но он, человек очень честный, засомневался в том, что справится, и ответил мне так: «Спасибо за доверие, но должность заместителя по боевой подготовке мне все-таки ближе: войска нуждаются в ее совершенствовании, в новой программе, а в организации учебного процесса я все-таки разбираюсь».
Я вынужден был согласиться с таким веским аргументом.
Именно заместителем командующего по боевой подготовке и стал Романов в начале 1993 года, и немало сделал, чтобы внутренние войска МВД России стали быстро прибавлять в профессионализме. Сказывалось, что в самом начале офицерского пути, более десяти лет, Анатолий прослужил в Саратовском училище, пройдя путь от курсового офицера до преподавателя.
Но, строго говоря, мы все тогда очень напряженно учились. И не только воевать. Те, кому памятны эти годы, легко припомнят и всеобщее безденежье, и политический разлад в обществе, и чувство безысходности, которое в обстановке экономических преобразований того времени ни на минуту не покидало большинство наших соотечественников.
Чувствовалось: человеческое ожесточение, непримиримость, жестокость проявляются все чаще, и это вряд ли закончится добром… Внутренние войска — не остров, где можно скрыться от моровых поветрий, а часть общества со всеми его болезнями и проблемами. Не скрою, для меня в ту пору казалось очень важным, чтобы солдаты и офицеры в этом сопротивлении трудностям и лишениям не ожесточились бы сами. Чтобы не растащили их ни ушлые политиканы, ни гангстеры, бравирующие легко нажитыми деньгами. Чтобы не заблудились они в круговороте политических фраз, митингов и сходок.
Конечно, никто над душой солдат и офицеров не стоял. Просто была надежда, что чувство долга и человеческая порядочность этих людей так высоки, что исключают самую возможность предательства.
Так оно и случилось. Хотя начавшийся 1993 год стал для внутренних войск и для всей России годом особых испытаний. И в том, что были они скоротечны и не окончились многотысячными жертвами — есть доля заслуги военнослужащих внутренних войск.
Но об этом следующая глава…
Чёрные Списки
О драматических событиях, которые произошли в Москве осенью 1993 года, я буду рассказывать так, как они представлялись мне — тогда еще менее года находившемуся на посту заместителя министра — командующего внутренними войсками МВД России.
Их участниками были тысячи людей. Они описаны во множестве документальных повествований, в которых найдется решительно все: поминутные хроники с расшифровкой позывных в эфире, аналитические записки из высших эшелонов власти, краткие боевые донесения и даже пылкие стихи вооруженных автоматами романтиков. Появляются в печати и еще будут появляться воспоминания ожесточенных людей, которые до сегодняшнего дня так и не поняли, что в гражданских войнах, какими бы справедливыми они ни казались, никогда не было и не будет победителей.
Сегодня мне часто приходится видеть их, былых политических противников: стены Государственной Думы, где в одних и тех же лифтах вместе могут ездить люди, ранее с упоением боровшиеся друг с другом, кажется, смогли вместить в себя самых разнообразных охотников за властью. Возможно, они даже пожимают друг другу руки. Возможно — пишут друг другу поздравления с днем рождения. Как говорится, в политике вечных врагов не бывает. В ней часто действуют чрезвычайно гибкие, подвижные и ловкие люди, умеющие использовать в корыстных целях время, деньги и силы своих соотечественников.
Вот только, за что была пролита та кровь в октябре 93-го? Как правильно классифицировать тот вооруженный конфликт, который случился на московских улицах и унес более сотни человеческих жизней? Можно не сомневаться, что долго еще, в зависимости от политической конъюнктуры, одни и те же события, умело интерпретированные, будут представляться то «расстрелом парламента», то «подавлением антиконституционного мятежа». Но как бы ни назывались они потом — в моем сознании эти дни навсегда останутся символом беды. Беды, первопричинами которой были только политический кризис и неутоленные политические амбиции, а вовсе не народное возмущение или борьба взаимоисключающих мировоззрений. Именно поэтому на вопрос, а собственно, за кого — за кого?! — погибли в те дни военнослужащие, сотрудники милиции, случайные прохожие и даже те молодые люди, которые пытались создать собственные биографии в огне братоубийственной смуты — ответ напрашивается один: политики… Самые бессовестные, самые алчные из них. Те, кто захлестываемый властолюбием пальцем о палец не ударили, чтобы политический кризис окончился миром.
Опыт разрешения похожего политического кризиса в марте 1996 года указывает однозначно: достаточно проявить волю к мирному разрешению противоречий — и обязательно будут найдены способы, которые позволят путем переговоров, консультаций, взаимных уступок прийти к удовлетворяющему всех результату. Конечно, это сложнее, чем с помощью приказов посылать под огонь людей, но все это искупается уже тем, что нет вдовьих и сиротских слез. За горький XX век их с лихвой пролилось в нашем Отечестве.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});