все попытки заговорить на эту тему вновь обрывались сразу же…
Вот наследник и размышлял. Раз с Жаклин уже не так интересно, а с желанной Аннет никакого прогресса нет и не предвидится — так может, пришла пора выпросить себе заслуженный подарок, новую игрушку? Тем более, можно вспомнить того же младшего Рошфора. Ему родители обеспечили целый гарем из нескольких десятков наложниц, и парень часто хвастался своими очередными подвигами в постели, заставляя остальных немало завидовать товарищу.
Решив, что так тому и быть, Эмануэль хотел уже было обратиться с просьбой к дяде… Но взглянул на грозно сдвинутые брови родственника, на его направленный куда-то вдаль взгляд, и передумал. Пожалуй, стоит обождать чуть-чуть, пока успокоится. Местная красотка никуда не денется. Скрутить её и затолкать в челнок — дело пары минут. Люди у Галлонов вышколенные, опытные, получив приказ — провернут и не такое. Главное, чтобы его отдали, этот приказ.
Тем временем, мучительно медленный поезд незаметно дотащился до станции назначения. Паровоз, опять обдав всё вокруг клубами пара, затормозил возле убогой низкой платформы, на окраине не менее убогого крохотного городка. Тут даже дома все были не выше двух-трёх этажей, из брёвен и досок. И ни одного небоскрёба!
— Пошли! — дядя встал со скамьи и властно махнул рукой, приглашая проследовать за ним.
Телохранители привычно растолкали пассажиров, расчистили проход, и как только двое теней сошли на платформу — тут же взяли их в «коробочку».
Матово-чёрные бронескафандры и опасно поблескивающие раструбы гипербластеров совершенно не вписывались в окружающую реальность. Вокруг не было никого с таким же продвинутым снаряжением.
И местные, все в своих примитивных кожаных и тканевых одеждах, вооружённые в лучшем случае огнестрельными короткими огрызками, косились на пришельцев не скрывая любопытства. Это раздражало. Совсем не пуганый тут народ!
Обернувшись назад, Эмануэль успел заметить, как следом за ними покинула поезд и та, голубоглазая, которая волокла за собой тяжеленный с виду чемодан. Наследник приосанился, принял важный вид — но эта дура, кажется, даже не заметила его. Всё внимание девушки было сосредоточено на чемодане, а когда она оторвалась от своего занятия, то только мазнула взглядом по бойцам охраны и по экипировке, даже не заметив самого главного — охраняемых персон между ними, вернее — одной из них.
Эмануэль разозлился и демонстративно отвернулся. Ничего, придёт время, и он ещё спросит с зазнавшейся девки за это пренебрежение сполна. Просто — позже.
Тем более, дядя решительно зашагал наискосок через вокзальную площадь — с таким видом, будто делал это множество раз и отлично знал, куда идти. Пришлось поспешить, чтобы не отставать от него.
И наследнику, конечно, было совершенно наплевать на всё здешнее население, вместе взятое. Тем не менее, надёжно отгороженный от внешнего мира широкими спинами бойцов в бронескафандрах, он всё же нет-нет, да поглядывал по сторонам. Больно уж непривычным и странным казалось всё на этой варварской планете.
Вот, например, сидя прямо на земле храпел какой-то пропойца, привалившись спиной к дощатой стене и прикрыв лицо шляпой. Двое мелких пацанят решили пошутить над ним: один стянул шляпу, а второй при помощи длинной палки ловко закинул прямо на лысину спящему живого скорпиона.
Чуть дальше молодая парочка позировала перед установленным на треноге деревянным ящиком, так, будто бы это — голокамера. Оператор ящика зачем-то поджёг разложенное на плоской площадке сверху вещество, сверкнула яркая вспышка — и после этого парень с девкой тут же расслабились, начали двигаться, как будто раньше этого сделать было нельзя.
В стороне от всего этого стоял дядька с вислыми седыми усами, в костюме и шляпе-котелке. Он тыкал рукой в прибитый к стене бумажный плакат с чёрно-белой картинкой, изображающей чьё-то лицо, с подписью на варварском языке: «Wanted» и какой-то цифрой внизу. Вокруг столпились зеваки и оживлённо обсуждали всё это, будто для них примитивная картинка имела некий сакральный смысл.
Дальше, у стоящей чуть особняком от остальных домов постройки, оказалась странного вида дверь — две створки, будто обрезанные снизу и сверху. Они вдруг распахнулись и на улицу, прямо в дорожную грязь, вылетел человек. Спустя пару секунд он начал неуклюже ворочаться, пытаться встать… Но никто из прохожих даже не посмотрел на него, воспринимая происходящее, как нечто само собой разумеющееся.
И таких мелочей, необъяснимых для приезжего и совершенно естественных для любого местного, вокруг было полно. Как и людей. Несмотря на небольшой размер городка, жизнь в нём кипела, особенно оживившись с прибытием поезда. Пассажиры продолжали выходить из вагонов и выгружали багаж, на платформе же толпились местные — те, кто спешил уехать.
И все — словно из прошлого тысячелетия. Мужчины в грубых, архаичных костюмах из кожи или ткани, в сапогах и обязательных шляпах. Женщины в длинных, закрывающих все ноги целиком дурацких платьях. И — ни одной машины или флаера. Все передвигаются либо верхом, либо пешком, зачастую в сопровождении послушно шагающих следом мустангов.
Блестели на солнце отполированные спины, пахло нагретым металлом и смазкой, тихо взвизгивали катушки электродвигателей, с шипением ходили туда-сюда поршни гидравлических приводов, лязгали гибкие сочленения. Имперские роботизированные платформы двигались плавно и изящно, переступали с ноги на ногу, словно настоящие живые кони…
Возле одного из таких, смирно стоящего, возилась миловидная светловолосая девушка в длинном синем платье. Она сосредоточенно укладывала что-то в седельные сумки, когда небольшой цилиндрический предмет внезапно выскользнул у неё из рук и покатился прямо в сторону теней и их охраны.
Один из бойцов среагировал мгновенно, мощным пинком отправив предмет обратно. Ещё двое тут же наставили раструбы гипербластеров на девушку и на её мустанга — потенциально тоже очень опасного противника, пусть на нём и не было смонтировано никакого оружия.
Напряжение длилось несколько мгновений. После чего дядя махнул рукой — мол, не стоит того. Бойцы опустили оружие и они пошли дальше.
Эмануэль недовольно засопел, не поддерживая решение родственника. По его мнению дерзкую простолюдинку, которая всё это время стояла и прямо смотрела на них широко открытыми глазами, не подумав даже поклониться или извиниться, следовало примерно наказать. Отец всегда учил, что вести себя с не-одарёнными надо максимально жёстко, чтобы они даже в мыслях не могли допустить сделать что-то в отношении своих господ, за что не последует расплата.