Но больше ничего не свершилось, только я лишился зарплаты, потому что попал в простой. На «Леннаучфильме» я работал беспрерывно и даже не понимал, что это такое – простой. А на студии художественных фильмов пауза между картинами могла тянуться очень долго. Даже годами! С моим героем – кобелем Люксом мы оказались на равных. Мне, как и Люксу, не предлагали больше картин, и я был никому теперь не нужен. Декорацию «Конура Барбоса» перенесли во двор студии, и безработный Люкс жил в ней до особых распоряжений. Его кормил и о нем заботился лжедрессировщик Гуревич. Получая пока что деньги на пропитание Люкса, он нелегально подкармливал еще и собственного персонального медведя.
Он содержал его в подвале института Рентгена, отчего медведь облучился и начисто облысел. Вид его был ужасен. Лысый медведь был похож на свинью без пятачка. Кроме того, мишка страдал алкоголизмом. Юность его прошла в клетке по соседству с каким-то заводским домом отдыха. Отдыхающие трудящиеся для смеху угощали медведя пивом. С тех пор он употреблял ежедневно полкружки пива. Если пива не давали, медведь приходил в неистовство. Представляете, каково жилось непьющему Гуревичу с таким зверем. А почему он «лжедрессировщик», я сейчас объясню.
Жители ближайших от «Ленфильма» домов все были немного чокнутые. Они подрабатывали в массовках, постепенно втягивались в киношную жизнь и уйти с «Ленфильма» уже не могли. Таким был и Гуревич. Если не удавалось хоть немного посниматься, он слонялся по «Ленфильму», предлагая услуги подсобного рабочего. В этом качестве он пребывал и на картине «Укротительница тигров». В фильме тогда снимался знаменитый тигр Пурш. Он уже постарел и «мышей не ловил», если, конечно, можно так сказать про тигра. Когда дрессировщику Константиновскому задерживали зарплату, он привязывал Пурша на веревочку и шел с ним в бухгалтерию. Пурш обнюхивал окаменевших от ужаса финработниц и необходимые деньги Константиновскому тут же выдавали. Под конец съемок Пурш не выполнял уже простейших заданий и постоянно дремал. Однажды Константиновский никак не мог заставить Пурша поднять голову и «с удивлением», как сказано в сценарии, поглядеть в небо.
– Тому, кто расшевелит этого кретина, плачу пятерку, – объявил дрессировщик.
К нему тут же подошел Гуревич и пообещал, что тигра расшевелит.
– Веревку мне! – скомандовал Гуревич.
Веревку привязали к осветительным лесам и доброволец вскарабкался по ней, оказавшись как раз над Пуршем.
– Мотор! – скомандовал Гуревич.
– Есть! – откликнулся оператор Розовский.
И тут Гуревич издал нечеловеческий визг. Он принялся извиваться, кривляться и раскачиваться на веревке, не смолкая ни на секунду. Пурш проснулся и удивленно поднял голову.
– Снято! – торжествующе крикнул Гуревич и показал большой палец.
Но он забыл, что следует держаться за веревку и упал вниз на Пурша. Ошеломленный тигр убежал из декорации, и его потом долго искали по всей студии. Тем не менее, слух о дрессировочных талантах Гуревича распространился, разросся и сам Гуревич в него поверил. Вот тогда-то он и приобрел своего дефективного медведя и принялся его дрессировать и откармливать за счет безработного Люкса.
«Начальник Чукотки»
На творческих встречах зрители часто просят рассказать что-нибудь веселенькое. Когда им говоришь, что жизнь у нас не такая, они вежливо соглашаются, но в глубине души не верят. Я их понимаю. Им очень хочется сохранить веру в то, что существует где-то особый, веселый и беззаботный мир. От этого им становится как-то легче. Должен сказать, что и нам, когда мы шутим над собой, тоже становится веселее. Для этого не нужно ничего и придумывать, потому что жизнь у нас не то чтобы веселая, но, мягко говоря, разнообразная.
Безработный Люкс затосковал. Он отказывался от еды и никак не реагировал на появление многочисленных делегаций из соседних школ. Детей специально привозили посмотреть на знаменитого Люкса. Но Люкс отворачивался и забивался в дальний угол конуры. Он тосковал по киношной суете, яркому свету, сладким запахам грушевой эссенции, табака и кожаных курток. Гуревич изредка выводил Люкса на прогулки. Однажды Люкс увидел, что в конце студийного коридора широко распахнуты ворота первого павильона и декорация озарена ярким светом. Наша декорация «Квартира дедушки» еще не была разобрана, и в ней время от времени делали мелкие досъемки и кинопробы. Люкс оборвал поводок, влетел в декорацию и уселся в кресло, которое считал своим законным рабочим местом.
В обычной суете никто поначалу не обратил на него внимания. Все готовились к пробам очередной революционной картины. Артист, который должен был играть английского фантаста Уэллса, гримировался, а за декорацией допивал кофе артист Смирнов, который обычно играл Ленина. Я говорю «обычно», потому что это был период, когда именно Смирнова утвердили где-то в ЦК на роль Ленина. Теперь Смирнов был самым востребованным и занятым артистом. Он перелетал со студии на студию, из театра в театр, чтобы исполнить свою ответственную роль. В чемоданчике при нем всегда была знаменитая кепка и галстук в горошек.
Смирнов был уже полностью загримирован, и, таким образом, за декорацией сидел, неотличимый от настоящего, вождь мировой революции. Смирнов в последний раз прикинул, как он скажет Уэллсу «приезжайте к нам, батенька, через десять лет», и вышел на съемочную площадку. Перед ним в его кресле сидел белый бородатый пес. Смирнов удивился и сказал собаке «пшел!». Люкс в ответ зарычал, но с места не сдвинулся.
– Эй, кто-нибудь! – позвал Смирнов.
Прибежал народ. Люкса стали упрашивать и улещивать. Но пес, почуяв в лысом человечке с галстуком в горошек главного соперника, заливался злобным лаем. Люкс даже вскочил в кресле, а Ленин испуганно отскочил. Ситуация возникла двусмысленная и странная. С лесов свешивались осветители и нехорошо улыбались. Оскорбительное зрелище увидел директор Первого объединения Гринер. После больших реабилитаций, Гринер, в прошлом начальник какого-то архангельского лагеря, был уволен и теперь, по рекомендации своих же бывших узников, сценаристов Фрида и Дунского, а также Алексея Каплера, пристроен на «Ленфильм». Гринер знал толк в разных проявлениях контрреволюции и тут же позвонил Киселеву.
Киселев, как известно, тоже побывал в лагерях, но по другую сторону проволоки. Оба они здорово перепугались и прибежали в декорацию. Позиции сторон с тех пор не изменились – Люкс рычал и лаял, отстаивая свое право на труд, а Смирнов нервно ходил вокруг да около. Призван был и Гуревич, но был отвергнут и облаян. Решили вызывать Острецову. Свет в павильоне выключили и стали ждать. Люкс тоскливо выл в темноте и одиночестве. Прибежала запыхавшаяся дрессировщица и нырнула в эту темноту. Примерно через час вой в павильоне вдруг смолк. Появилась Острецова, затем показался Люкс. Понурив голову и поджав хвост он покорно поплелся за ней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});