Когда гимн был исполнен, Нган-Дзонг-Тенпа сказал: «Приказание не трогать тело Джецюна, пока не придет Речунг, и наставления от Дакини не противоречат друг другу, но поскольку неизвестно, когда он придет, мы рискуем остаться без реликвий, так как священное тело может исчезнуть совсем».
Шива-Вед-Репа сказал: «Воля самого Джецюна, гимн, исполненный Дакини, и то, что костер не загорается, означают одно. Наверняка Речунг скоро будет здесь. И мы должны ждать его, творя молитву». И все они снова погрузились в молитву.
Речунг в это время находился в монастыре Лоро-Дел, и однажды после полуночи он спал и имел видение, которое он воспринимал незамутненным сверхсознанием. Он видел в Чубаре хрустальную чайтью (реликварий), излучающую свет, осветивший все небо. Ее должны были унести сонмы Дакини с помощью братьев по вере и мирян, преданных Джецюну, к которым присоединилось множество других людей и богов. Небеса, казалось, были заполнены поклоняющимися Джецюну людьми и богами, приносящими дары и поющими гимны. Приношений было очень много, и все они были изумительно прекрасны. Речунг также поклонился чайтье и затем увидел Джецюна, который выглянул из чайтьи и сказал ему: «Мой сын Речунг! Хотя ты не пришел тогда, когда я велел тебе, все равно я рад тебя встретить. Эта встреча отца с сыном, действительно, большая радость. Но так как маловероятно, что мы встретимся еще раз, давай используем сполна выпавшую нам редкую и счастливую возможность и поговорим об интересующих нас вещах». И он ласково и любовно гладил Речунга по голове. В этот момент Речунг ощущал невыразимое счастье, любовь и глубокую веру в Джецюна, какие он никогда не испытывал прежде. Вскоре он проснулся. Вспоминая уже наяву, что говорил ему Джецюн, он вдруг подумал: «Неужели мой Гуру умер?» И как только эта мысль посетила его, глубокая Вера пробудилась в нем, и он стал молиться. Его охватило непреодолимое желание увидеть Джецюна, и он решил сразу отправиться в путь, хотя уже прошло время, назначенное ему Джецюном. В этот момент появились на небе две Дакини и сказали ему: «Речунг, если ты не поспешишь, твой гуру скоро уйдет в Священные Обители, и ты больше не увидишь его в этой жизни. Иди, не задерживайся». Когда они это ему говорили, на небе сияли радуги.
Находясь под сильным впечатлением увиденного во сне и томясь страстным желанием увидеть своего гуру, Речунг сразу же отправился в путь, когда в Лоро-Деле еще пели петухи.
Укрепившись верой в своего гуру и контролируя дыхание, Речунг за это утро проделал путь, на который обычно уходят два месяца езды на ослах. Задержав дыхание, он приобрел силу, позволившую ему мчаться со скоростью стрелы, пущенной из лука, и на рассвете достиг перевала между Тингри и Брином, который назывался Позеле. Во время короткого отдыха на вершине перевала он видел на необыкновенно чистом небе изумительные радуги и другие чудесные сияния, которыми освещались вершины гор и весь небосвод, и эта картина вызывала в нем попеременно то радость, то печаль. Он заметил, что особенно ярко светилась радужным светом гора Джово-Рабзанг. Он видел облака в форме юрт, из которых выходили сонмы богов и богинь, и все они несли приношения и кланялись в глубоком почтении в сторону Лапчи, и торопились туда, благоговейно молясь. Речунг, охваченный тревожным предчувствием, спросил богов и богинь о значении происходящего и чем вызван их собственный приход. В ответ богини сказали ему: «Человек, ты живешь с закрытыми глазами и ушами, и поэтому ты спрашиваешь, почему все это явлено сейчас. Это все явлено потому, что Джецюн Мила Жадпа-Дордже[298], который жил на Земле и был почитаем богами и людьми, сейчас покидает этот мир и переходит в более чистые, более духовные сферы. И поэтому боги, которые почитают Святую Дхарму или Белый Путь, пришли поклониться Джецюну, и все люди, собравшиеся в Чубаре, также возносят ему молитвы».
От этого известия Речунгу стало так тяжело, как будто кто-то вырвал у него сердце из груди. Он сразу же стремглав помчался дальше и, когда он приблизился к Чубару, он увидел Джецюна, ожидающего его на камне, похожем на основание чайтьи. Он встретил Речунга с большой радостью и сказал ему: «Наконец мой сын Речунг пришел», — и стал гладить его голову точно так, как это было во сне.
Решив, что Джецюн не умер, и чрезвычайно обрадовавшись этому, Речунг положил ноги Джецюна на свою голову и горячо молился.
Джецюн ответил на все вопросы Речунга, а затем сказал: «Сейчас ты, мой сын Речунг, не торопись, а я пойду раньше, чтобы подготовиться к твоему приходу». И оставив Речунга одного, через несколько секунд исчез из виду.
Придя в Чубар, Речунг застал в пещере, где обычно жил Джецюн, всех его учеников и последователей, которые, находясь возле тела Джецюна, скорбели и молились. Некоторые из недавно принятых учеников не знали Речунга и не разрешили ему подойти к телу. Тогда, охваченный горем и сильно страдая, он исполнил этот гимн, состоящий из семи молитвенных обращений к своему гуру:
«О Владыко, воплощение Вечных Будд,Ты — прибежище всех живущих.Преисполненный великой любви и мудрости, слышишьТы — Плач твоего несчастногоРечунга-Дордже-Тагпа?К Тебе я взываю, охваченный горем и скорбью.Если Ты своею мудростью и любовьюСвоего сына сейчас не защитишь, кого еще тогдазащищать, Владыко?Чая увидеть Тебя и припасть к Твоим стопам, мчалсяЯ, несчастный Твой сын,Но взглянуть на Тебя не позволила мне судьба.К доброте Твоей взываю я; милость яви, о отец!Тебе, всеведущему и многомилостивому,О Владыко, Будда прошлого, настоящего и будущего,Я, нищенствующий, смиренно молюсь.Заповеди Твои соблюдая, я преклоняюсь пред Тобою.Мои сомнения и заблуждения прости мне.Восхищаясь Твоими великими благородными деяниями,Молю Тебя продолжать вращать КолесоВеликой Мистической Дхармы.Все заслуги, приобретенные мной медитацией и преданностью,Я посвящаю Тебе, о блаженнейший,Прими ихИ позволь мне увидеть Твой лик.Я был Твоим любимым учеником,А сейчас, увы, мне даже не дают взглянуть на Тебя.Хотя Твоя Истинная Форма невидима для меня,Счастье видеть Твой лик пусть будет даровано мне.И глядя на Тебя очами земными или духовными,Пусть я обрету Знание, Редкое и Драгоценное,Устраняющее скептицизм относительно Двух Учений[299].О Ты, Владыко всеведущий, милосердие явиК сыну Твоему. К кому же другому его являть?О отец, не лишай меня Твоего Спасительного Крючка[300]И милостиво взгляни на меня из мира незримого.Милосердие яви ко мне, Речунгу неразумному,Ты, Знающий Три Времени.Блюди меня, Речунга, отравленного Пятью Страстями,Ты, отец мой, носящий ПятьЗнаков Божественной Мудрости.Сострадание яви ко всем живущимИ ко мне, Речунгу».
Как только Речунг начал произносить эту скорбную, исходящую из сердца молитву и его проникновенный голос достиг тела Джецюна, мертвое тело неожиданно приобрело живой оттенок, и костер сразу загорелся взметнувшимся ввысь пламенем. В это время к Речунгу подошли, чтобы приветствовать его, Шива-Вед-Репа, Нган-Дзонг-Тенпа, Себан-Репа, другие братья по Вере и ученицы из мирян, но он был так сокрушен тем, что ему не позволили подойти к Джецюну, что не тронулся с места, пока не закончил молитву. Вера Речунга была столь сильна, что Джецюн, который уже погрузился в сферу Ясного Света, оживил свое тело[301] и обратился к тем недавно принятым ученикам, которые не пустили Речунга к нему, с такими словами: «Один лев стоит больше, чем сотня тигров. Таким львом является мой сын Речунг. А ты, Речунг, не принимай это так близко к сердцу и подойди поближе к своему отцу».
Сначала все были потрясены при виде этого чуда, но затем всех охватила радость.
Речунг в это время ухватился за Джецюна и залился слезами. Испытываемые им попеременно радость и печаль были столь сильны, что он потерял сознание.
Очнувшись, он увидел, что все ученики сидели перед домом кремации[302]. В это время Джецюн встал в своем Нетленном Теле[303], в котором слились его духовное и земное тело. Пламя костра приняло форму лотоса из восьми лепестков, и в центре его сидел Джецюн. Одно его колено было приподнято, а вытянутой правой рукой он усмирял пламя. «А теперь послушайте мое последнее наставление», — сказал он и, приложив левую руку к щеке, спел божественным голосом, исходящим из его Нетленного Тела, гимн о шести главных заповедях, который был ответом на молитву Речунга и последним наставлением ученикам: