господин Перальта, и все же…
— Тебе всего лишь нужно будет ходить, улыбаться, здороваться, все, как у богатеев обычно происходит. — Десмонд махнул рукой, и часть вина выплеснулась на ковер. — Надо же, какая досада… Пробудешь там где-то час-полтора, а потом можешь уезжать. Ничего важного делать не придется, это просто визит вежливости. А теперь переодевайся. Прием начинается через час.
Для такого дела Перальта даже выделил машину — отполированный до блеска «кадиллак» лохматого года выпуска. Ксавьер чувствовал себя очень важной птицей, когда сел на заднее сиденье и скомандовал, чтобы водитель трогался. Ему все больше начинало нравиться играть в наркоторговца.
В одном Десмонд оказался прав: Ксавьеру даже не пришлось ни с кем разговаривать.
Он ловко лавировал между нарядно одетыми гостями, иногда улыбаясь и кивая. Только напускная вежливость, только неизменный ответ «отлично» на вопрос «как дела», и больше ничего. Никто не приставал с расспросами, что он тут делает, кто он вообще такой. Всем было наплевать.
Ксавьер наконец добрался до стойки и заказал стакан виски. По закону он уже имел на это право: на прошлой неделе ему исполнилось восемнадцать. Пригубив напиток, облокотился о стойку и вперил взгляд в толпу.
Какие же они отвратительные, эти люди-жабы, с омерзением думал он. Квакают ненужные приветствия, лыбятся, растягивая губы в подобие улыбок, строят из себя святых, а после приема снова пойдут вершить грязные дела. Неужели и ему когда-то придется стать таким, чтобы выжить в этом опасном бизнесе? Ксавьер раздраженно фыркнул. Вот еще. Разумеется, они должны скрываться от закона, но что их заставляет скрываться от таких же, как они?
Глаз выхватил стремительно блеснувшее золото где-то в глубине толпы, и Ксавьер тут же насторожился, как пес, почуявший жирного фазана. Всех без исключения дам украшали золотые кольца, браслеты, бриллиантовые колье, серьги, но не это привлекло внимание. Попробуй, сними украшение в такой толпе, да еще и так, чтобы жертва не сразу хватилась пропажи! Нет, здесь намечалось кое-что поинтересней.
Ксавьер поставил стакан на стойку и, стараясь не привлекать внимания, двинулся сквозь толпу к объекту вожделения. Красивая рыжеволосая женщина в струящемся до пола платье изумрудного цвета демонстрировала собравшимся вокруг нее мужчинам красный бархатный футляр, блеск из которого и привлек Ксавьера.
— Это потрясающе, госпожа Жаклин! — с легким акцентом воскликнул лысеющий мужчина в безвкусном бордовом пиджаке и галстуке в тон. — И где вам удается доставать такие редкие вещи?
— О, мсье Жерар, вам лучше этого не знать. — Она ослепительно улыбнулась, закрывая крышку. — Но я не могла не похвалиться им. К сожалению, мой сегодняшний наряд не располагает к ношению такого громоздкого украшения, но обещаю, на следующем приеме вы обязательно увидите его на мне.
— Будем ждать, госпожа Жаклин, будем ждать, — рассмеялся тот. — Уверен, он будет смотреться еще ослепительней на вашей прелестной ручке. — Он склонился и коснулся губами тыльной стороны ладони женщины.
Жаклин открыла сумочку и сунула туда футляр. Глаза Ксавьера вспыхнули от радости. Проще не бывает! Уж из сумок он наловчился таскать ценности, как заправский невидимка!
Видеокамеры, напомнил он себе. Тут наверняка везде видеокамеры. Поэтому стоит пропустить нескольких человек вперед, чтобы обеспечить прикрытие.
Вот он. Тот самый момент. Жаклин чуть отклонилась назад, запрокидывая голову, чтобы посмеяться очередной сальной шутке лысеющего кавалера. Ксавьер шагнул вперед одновременно с какой-то очень толстой дамой, разряженной в пух и прах, и ее молодым спутником, который явно не понимал, что он здесь делает.
Осторожно. Главное в таком деле — не торопиться. Спешка всегда только вредит. Конечно, в спину подгоняет страх, что его вот-вот засекут, повсюду полно охраны, но ведь всегда можно обратить все в шутку, верно?
Через мгновение пальцы обхватили заветный футляр. Ксавьер сунул его под пиджак, вознося хвалу богам и Десмонду за то, что одежда чуть велика, и спокойно пошел дальше, кивая и улыбаясь всем встречным.
Полицейский сильно пихнул Ксавьера в спину. Тот едва устоял на ногах, и если бы не решетка, точно загремел бы на пол.
— Попался наконец, крысеныш, — выплюнул коп, помахав перед носом парня пакетиком с порошком цвета слоновой кости. — Будешь знать, как торговать этой дрянью посреди улицы. Посиди и подумай о своем поведении. Лет этак восемь!
— Могли бы просто попросить дозу, я бы сделал большую скидку служителям закона. — Ксавьер усмехнулся и сплюнул кровь.
— Че сказал, малец? — мгновенно вскинулся полицейский. — Побереги свой острый язык для суда, парень. Тебе светит до хрена лет в каталажке, так что не советую корчить из себя героя.
— Пошел ты. — Ксавьер вытер губы. — Некоторым нужно сильно постараться, чтобы набить такое же огромное пузо, как у тебя, свинья в форме. — Он сел на пол, прислонившись спиной к стене — даже продавленной койки в камере не оказалось. — Не визжи и дай мне отдохнуть.
— Видать, сильно ты устал, торгуя этим дерьмом! — Полицейский достал дубинку и теперь постукивал ей по ладони. — Но я тебя научу уважать старших, ох как научу…
— Ортис, — прервал его сунувшийся в дверь сержант. — Тебя шеф требует. Срочное дело, говорит.
Тот презрительно плюнул в сторону Ксавьера.
— Потом с тобой закончу, мартышка.
— Камеру отмоешь от своих биоматериалов? — ехидно отозвался тот.
Его взяли прямо посреди улицы. Похоже, облаву готовили давно, иначе Ксавьер успел бы смыться. Ни машины, ни подозрительных людей он не заметил, лишь один тип подошел и попросил курнуть. Не успел Ксавьер опомниться, как уже сидел на заднем сиденье полицейской машины, руки были скованы наручниками, а под носом размазались кровавые потеки. Полицейский, такой толстый, что между пуговицами форменной рубашки проглядывала белая майка, измывался над арестованным, пока того везли в участок.
Так глупо попасться! Ксавьер в отчаянии пнул решетку. Если за него не вступится Десмонд, а тот не станет, ему светит очень долгий отпуск в тюряге. И никакой надежды на досрочное освобождение.
Ксавьер опустил голову на скрещенные руки. Остается лишь ждать чуда, а, как известно, чудес не бывает.
Но не успел он погрузиться в невеселые мысли до конца, как грохот дубинки по решетке заставил вскинуть голову.
— Ты, — недовольно прорычал Ортис. — На выход.
— Что? Куда?