Кредит слышал, что кошки избегают плохих людей, но сам себя плохим не считал, а главное — ничего плохого кошкам специально старался не делать, а прошлогодний случай пробовал отмолить как мог и почти убедил себя, что тот вопль в горящем доме был не кошачьим. К тому же он честно пытался уберечь кошака от отравы, а потом так же честно собирался взять его с собой и спасти.
Может, кошак это оценил и сам взял меня с собой, типа спас, подумал Кредит с неудовольствием, но решительно отшвырнул от себя эту мысль, как отшвыривал остальные странные мысли и образы, в которых, например, он деловито резал болтливых сопляков или, наоборот, старшая из сопляков со всей дури засандаливала ему в голову чем-то тяжелым, а затем, пока толстый сопляк вязал гаснущему Кредиту руки, еще одна соплячка деловито копалась в его телефоне. Это никак не сочеталось с реальностью, при том что резать Кредит был готов всегда, а подставляться под удар и отдавать телефон — никогда. Значит, следовало сосредоточиться на том, что с реальностью сочеталось.
Кредит не знал, что сделает, если все-таки настигнет кошака и найдет угол, но даже от столь странной, зато внятной задачи не стоило отвлекаться ради того, чего не было и, скорее всего, не будет. Упремся — разберемся, решил Кредит и продолжил бесконечный путь, уводящий его все дальше от тех, кому он мог и хотел вредить.
Азат послушал вопли некоторое время, отодвинул трубку от уха и принялся ждать, пока собеседник проорется. Потом спокойно признался, что да, он дежурный администратор базы «Тынлык», и да, он знает, что в восьмом домике находится спецхранилище под сигнализацией, да, на новогоднем корпоративе одни ваши доблестные коллеги оставили в спецхранилище спецпосылку для других ваших доблестных коллег, но те по ряду причин, останавливаться на которых нам не позволяет инстинкт самосохранения, эту посылку не забрали ни сразу, ни в течение следующей недели, и да, в этот домик с сегодняшнего полудня до завтрашнего заселены гости, да, так гласит инструкция для случаев, если других свободных домиков не осталось, да, у нас именно такой случай, и да, гостей специально предупредили не соваться в хранилище, не тревожить сигнализацию и даже не трогать дверь. И нет, он, дежурный администратор, никакой сигнализации либо шума не слышит и никакого беспорядка в районе восьмого домика не наблюдает. И нет, он знать не знает, какую ценность представляет то, что хранится в восьмом домике, и не собирается компенсировать эту ценность в случае кражи или порчи. И нет, у него нет инструкций, полномочий и возможностей пресекать беспорядки, проверять сигнализацию или бегать по ночам по приказу незнакомых людей.
Он снова отодвинул трубку от уха и подождал еще немного, тоскливо глядя на термос чая с душицей и экран, на котором «Ак Барс» рвался отыграть глупую шайбу, пропущенную в начале периода. Первый тихий вечер безумной новогодней недели обламывался с диким хрустом.
Азат пообещал вопящему собеседнику сделать все, что возможно, оборвал связь, нашел телефон А. Литвиной, снимавшей и оплачивавшей восьмой домик, глянул на часы, вздохнул и набрал номер, готовясь на ходу смешивать извинения за беспокойство с требованиями немедленно навести порядок в районе кладовки и намеками на гигантский штраф и прочие неприятности. Подготовленная смесь не пригодилась: трубку никто не брал. Да если бы и взял, толку-то, запоздало сообразил Азат: сами-то сигналку гости вырубить не смогут, даже если найдут.
Он как мог коротко и кротко ответил на очередной вызов крикуна, протяжно вздохнул, выключил телевизор и пошел одеваться, попутно подсыпав корм в и без того нетронутую миску: коза так и шлялась где-то с самого утра.
Восьмой домик был тих, двор пуст, но хотя бы окна слабо подсвечены. Молодежь вместо впадания в угар и дебош пырится в экранчики — понимаем и осуждаем. Как они сигнализацию-то дернуть умудрились, подумал Азат, осерчав, сбросил новый звонок и требовательно постучал в дверь.
Ответа он не ждал: вариант выхода А. Литвиной либо детишек из ее компании с борзым вопросом «Чего отдыхать мешаете?» заведомо выглядел маловероятным. Азат исходил из того, что гости набухались и вырубились. Но не исключал и возможностей эксцесса — детишки по синьке бывают непредсказуемо буйными, в том числе ботаны. Потому Азат взял с собой и связку ключей, и электрошокер. Ключ не понадобился: от стука дверь плавно отошла.
— Тук-тук-тук! — громко сказал Азат, на всякий случай кладя пальцы на шокер в кармане куртки. — Это администратор, Азат Рашидович. Все одеты?
Никто не откликнулся. Азат решительно шагнул в гостиную, ритуально повторив предупреждение, и замер.
Отвечать оказалось просто некому, хотя народу было что в загадке про огурец. В гостиной стоял полумрак и не самый типичный для загородного отдыха запах: не перегара, не алкоголя и не каких бы то ни было курений, а свежей зимы, еды, дыма — и самую малость хороших духов. Гости, плотно одетые, лежали. На диване, по креслам, а кое-кто и на полу. Неподвижно и беззвучно. Это Азату не понравилось, но, в конце концов, методы досуга и отхода ко сну, избранные гостями, специально заплатившими за это, администрацию базы не касались. Еще меньше ему понравилось, что дверь в кладовку не заперта, а приоткрыта.
Азат быстро прошел через гостиную, едва не наступив на руку странно одетого мужика, распростертого на полу за креслом. Включив фонарик, он сразу сунулся за стеллаж, отодвинул фальшивую панель из вагонки и облегченно вздохнул. Несгораемый шкаф покоился на месте и, судя по пыли, видной в ярком косом свете, был нетронут.
Азат тоже не стал его трогать — дурной он, что ли, лезть в чужое режимное хранилище, да еще с какими-то секретнейшими цифровыми ключами внутри, о которых ему, пока гремел корпоратив, по огромному секрету рассказали три пьянющих спецсотрудника. Сняв лицевую панель выключателя, он отжал кнопку сигнализации, выскочившую из гнезда при вторжении. Снова взводить сигнализацию при выбитой двери было глуповато, но Азат таки взвел, приладил косяк и затворил дверь. Будет не защитой, но средством оповещения — например, о том, что гости снова проснулись и буянят. Сам Азат никого будить не собирался. Утром пообщается и взыщет ущерб согласно приложенному тарифному плану. Спасибо хоть бильярд не ухайдакали.
Он направился к бильярдному столу проверить, так ли это, и опять чуть не отдавил руку мужику в черной униформе, ладной и вроде дорогой. Мужик раскинулся на полу лицом в основание кресла, а рука, которую Азат с трудом миновал второй раз подряд, неловко возлежала на красненьком ноутбуке. Никак этому мужику не подходящем. Подходящем, скорее, девице, тоже уткнувшейся лицом в кресло, только уже в его спинку.
Девица была вроде из компании, снявшей домик, а вот мужик знакомым не казался. Еще двое, разбросанные по полу чуть подальше, у дивана и другого кресла, вроде были из четырнадцатого. Надо же, познакомиться успели и в гости напросились. Или так пришли?
Азат покатал в голове эту мысль, но тихая обстановка и, главное, ноутбуки рядом с каждым из форменных мужиков гасили беспокойство, хоть и выглядели странновато.
Что я знаю про ролевые игры и их завершение, сказал себе Азат и двинулся дальше — но тут девица в кресле захрипела. Он остановился, глядя на нее с брезгливым сочувствием, и тут же отвлекся: показалось, что из-за кресла высунулся и тут же исчез пушистый хвост.
— Алька? — позвал Азат вполголоса.
Девица неловко дернула ногой, свешенной через подлокотник, и захрипела снова. Отчаянно. Будто хотела что-то сказать сквозь кошмар и скарлатину.
— Ты чего? — нерешительно спросил Азат. — Тебе дурно, что ли?
Девица снова дернула ногой и, скрипуче застонав, повернула лицо к Азату. Азат охнул. Полумрак не скрывал, что лицо было синеватым с бурыми пятнами, а губы и правая щека дергаются очень быстро, как бабочка под абажуром.
Попил mätrüşkä salınğan çäy[28] под хоккей, с тоской подумал Азат, не теряя времени на проверку остальных гостей, потому что и так все было понятно — наконец-то, но вроде бы не слишком поздно. Он вызвал скорую, которая отозвалась мгновенно и обещала прибыть через двадцать минут.