Эрнест поколебался. Вспомнил, что вообще — то где — то под навесом «внутрянки» его уже должна ждать Агнетт.
— Пожалуй, откажусь. После сырости кости как — то ломит, — криво усмехнулся он, потирая бок.
— Вот тем более — не забивай голову. Иди, отдыхай.
— Что ж вы всё обо мне заботиться пытаетесь, господин директор?
— Так я по — отцовски, себя вижу как в зеркале в тебе.
Начальство соизволило расхохотаться и распрощаться. Впрочем, сигару А. Н. никто не предложил. К великому сожалению детектива, всё ещё хотевшего курить. «Стрелять» табак Эрнест не решился — опасался, что вместе с трубочным зельем ещё получит что — нибудь вроде пургена. Или — плевок, что тоже не очень. Влажный табак — горе трубке.
Ну и чёрт с ними всеми, тоскливо подумал А. Н., скривив лицо при виде стены дождя за стеклянными дверями. Дома у него припрятана запасная, давно обкуренная трубка. А ещё — солидный запас табака. Пиво он купит по дороге вместе с зонтом, еда есть, отгул есть. Рыжую под бок — и в таком духе можно провести всё время дождя. Если, конечно, он кончится за два дня. Отклонения бывали в обе стороны.
Молодая девушка — стажёр прервала размышления не то писком, не то замечанием. Эрнест вернул выражению лица стандартное выражение и повернулся к ней. Поднял одну бровь.
— Вам курьерская доставка.
Принять довольно объёмистый пакет. Хмыкнуть, буркнуть что — то благодарное. Отойти к стене, развернуть. Наткнуться на записку.
«Пистолет — во внутреннем кармане, как и документы. К сожалению, твоё пальто было выкинуто в помойку и пропиталось отходами, а трубку мои бойцы разнесли вместе с черепом мародёра — заговорщика. Счёл своим долгом подобрать замену. Визитку не теряй.
Антон З.»
Серый плащ выглядел неброско, но качественно. Высокий воротник, неприметная расцветка, плотная ткань. Для толпы — самое то. И — глубокие внутренние карманы, можно спрятать хоть батарею для полирежимки, хоть кисет. Проверяя их, Эрнест обнаружил футляр. А в футляре — трубка — «бульдог» с чашкой, вырезанной из цельного куска какой — то инопланетной тёмно — синей, почти чёрной «пенки». Никаких украшений, всё строго и чинно.
А. Н. вздохнул. Под конец дня все только и делают, что пытаются задобрить его. Не теряя времени, он накинул пальто, поднял воротник и вышел под дождь. Вся наличность осталась где — то на просторах Старого Города, но ещё был привязанный к биометрии счёт в банке. Кстати, судя по оповещениям — приятно пополненный родной фирмой. Так что и пиво, и спикировавшее с эшелона такси было чем оплатить.
Одним словом, по скрипящей лестнице «внутрянки» Эрнест поднимался со вполне себе позитивным настроем. Ведь он остался жив, цел — и даже закрыл дело. А ещё — в руке болталась пачка чудом найденного «Пилзнера второй сабурбии», а в наружном кармане — кусок отличного сыровяленого мяса. Пусть и сделанного из какой — то иноземной твари.
Ключ — карта, щелчок. Толкнуть дверь. Увидеть тусклый нижний свет и фигуру в тёмном. На мгновение напрячься, но расслабиться, уловив рыжий отблеск. Агнетт.
— Агнетт, ты не представляешь, как я рад тебя видеть, — устало вздохнул А. Н.
— Да. Я тоже, — спокойно произнесла рыжая. Эрнест, уловив напряжение, поставил куда придётся снедь и закрыл дверь. Пристально взглянул, поднял бровь. Девушка была в «подстежке» — облегающем комбинезоне, обычно применяемый на трудоёмких работах в Пустоши. Или — любителям специализированных костюмов. Вроде убийц или сталеваров.
— Ты была на раскопках?
— Да. Стеклянные пирамиды, куратор пригласил поглядеть на яму, через три часа затопленную ливнем. А ты?
— Как — то не пришлось.
— Вижу по пальто.
— Награда за дело, — буркнул Эрнест, повесив тренч сушиться, и принимаясь скидывать просушенную одежду в кучу. Далеко не факт, что она куда — то сгодится даже после жёсткой стирки.
— И что за дело?
— Кордул, заговор людей и путешествие с приятной компанией, — напыщенным голосом произнёс в пустоту А. Н., умываясь в ванной.
— Ничего особенного?
— И никакого удовольствия, поверь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да я вижу, — тихо произнесла Агнетт на ухо, ткнув тонким пальцем в ноющее ребро Эрнеста. — Сколько биогеля они на тебя вылили?
А. Н. напрягся. До этого времени он считал, что девушка о боевой медицине знать не может.
— Немного. Было пару рассечений от неудачной борьбы, — неловко попытался он увести разговор в сторону.
— Я насчитала минимум шесть. И ещё куча пятен от синяков.
— Агнетт…
— Уже очень долго как Агнетт, — парировала рыжая.
— Ты знаешь, что такое может произойти в любой момент.
— Знаю. От того и тошно. Твои мозги должны быть применены как — то иначе, чем для бега по Подбрюшью за гигантской сороконожкой.
Эрнест, мрачно вскрывавший первую банку пива, замер.
— Откуда ты знаешь?
— Уже все лэндинги трубят. Без имён правда, но уж Зербе знает каждый наммунг в этом городе, а из «Агни Корп» только ты обладаешь умением влезать куда не надо.
— Мдауж, — протянул А. Н. — Это я умею. А что за Зербе?
— Твой Антон.
— Это говорит о многом, — проворчал Эрнест.
Агнетт внезапно тонко улыбнулась. Подошла ближе, взяла банку пива, чмокнула в щёку. Вернулась в «зал», к дивану, упала в любимую позу. То есть — занимая весь сразу и даже чуть больше. Отхлебнула пива, скривилась. Она не любила горчинку в пиве — видимо, поэтому и любила очень мягкого «Весёлого урдалеба». Отыграв лицом пяток выражений, успокоилась. И приказала:
— Рассказывай.
Эрнест набрал побольше воздуха и выдохнул. Пожалуй, некоторая рефлексия была бы сейчас полезной. Он рассказал всё, не забыв о каждой из своих ошибках. О том, как интуитивно схватился за версию о дурной компании — упустив частичное исправление Лесли и странную семью. О том, как рванул за Антоном в ловушку — не приняв во внимание очень подозрительное поведение баристы (кстати, проходящей по делу свидетелем) и посетителей кофейни. Не забыл упомянуть и отсутствие хотя бы ножа за голенищем.
И особенно долго — расписал то, как ни на гран не поддержал вообще — то спасшую его Хильдур. Прерывался А. Н. только на глотки пива. И к моменту окончания рассказа как — то и прикончил первую банку.
— На самом деле, — подытожила его рассказ Агнетт, — тебе стоило напрячься ещё при виде юлящих офицеров. И карапас тебя не спас от кордула, тебя спасла случайность. Если бы ты не пытался бороться с сороконожкой, а стрелял бы до последнего — геройство бы не понадобилось.
— Не понадобилось бы тогда — пригодилось бы позже.
— Эрнест… не пойми меня неверно. Ты проделал мощную работу, очень сжатую по времени. Зербе наверняка сейчас поглощает очень дорогой апероль и в пьяном угаре благодарит тебя за спасение — судя по твоему описанию и данным в сети, он является тем ещё грубияном. Диггеры бы не согласились его выводить.
— Но?
— Но ты можешь лучше. И должен быть лучше. Я рада, что ты достиг успеха, — ровным голосом пояснила рыжая после паузы. — Просто не в восторге, что ты пользовался в первую очередь мышцами и удачей, а не мозгом.
— Без мозга я бы не вылез целым и невредимым.
— Без биогеля тоже, — холодно пояснила рыжая.
— Я понял тебя, — поднял руки А. Н. — Но предлагаю рассуждения о моих достоинствах и недостатках отложить до завтрашнего дня. Это не капитуляция и не отмазка, — погрозил он пальцем. — Просто с ног валюсь. Много кардио для обычного дня.
— Значит, кардионагрузки под одеялом тебе противопоказаны, — рассмеялась Агнетт. Эрнест как идиот смотрел на хохочущую рыжую, и только секунд через тридцать неловко начал смеяться.
Оставшаяся пачка пива (кроме одной банки) отправилась в холодильник. Уже через пять минут рыжая сопела, даже не пожелав каких — то стандартных нежностей. Эрнест всерьёз задумался о поглощении алкоголя в одиночестве. Но допив третью банку за вечер, понял — плохие привычки откладываются до завтрашнего дня. Переодевшись насухо, он забрался под одеяло и прижался спиной к спине Агнетт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})