Читать интересную книгу Новый Мир ( № 2 2009) - Новый Мир Новый Мир

2) модификации генетической идентичности половых клеток животных, приводящие к их неоправданному страданию; 3) гибриды с использованием человеческих и животных половых и стволовых клеток. Хотя в целом заявки на патентование отдельных операций с гибридами допускаются.

Впрочем, понятно, что конфликт патентования временный и будет решен точно так же, как это произошло с патентованием антибиотиков. В момент их изобретения действовал негласный запрет на патентование природных лекарств, так как они признавались дарами божьими. Поэтому сам по себе пенициллин сначала не был запатентован, а патентовались только методы его выделения и очистки. Все последующие антибиотики уже патентовались.

Точно так же возникает путаница с охраной редких видов. По всем параметрам гибриды должны быть отнесены к категории редких видов. Но одновременно понятно, что они не являются частью природы и охранять их не следует. Видимо, к обсуждению должны подключиться юристы и кое-что подправить в определениях. С третьей стороны, гибриды, а в особенности цибриды, являются живыми существами, созданными специально “для опытов”. Вряд ли конструирование специальных подопытных животных можно считать этичным, не зря специалисты по биоэтике ломают головы над этой дилеммой. Хотят ли сами животные, чтобы их насильно скрещивали с кем-то чужим и отвратительным, заставляли вынашивать монстров? Специалистам-биоэтикам очевидны и перспективы и польза для человечества таких гибридов, но этические нормы не позволяют современному человеку отмахнуться от моральных запретов. Или это не запрет? — ведь в области морали пока не установлено четких законов.

“Тварь ли я дрожащая или право имею…”

Учеными, как мы уже поняли, движет прежде всего любопытство или поиск истины, пусть даже и иллюзорной. При этом ученые могут ошибаться, быть фанатично преданными какой-то одной идее, отбрасывать во имя истины ненужные мысли и переживания, поступаться социальными нормами поведения, наивно не разглядеть милитаристских планов заказчика за своей идефикс… все как у нормальных людей. Но, в отличие от других людей, именно эта каста ведет человечество новыми и неизведанными маршрутами. Куда эти маршруты приведут, почти никогда не известно. Доверять ли полностью ученым или полностью их контролировать — вот извечное противоречие всех цивилизаций. И наша цивилизация не исключение. Вряд ли стоит преувеличивать способности наших современников прогнозировать будущее, в этом смысле мы недалеко ушли от своих прародителей. Наши современники говорят, что нет ничего более неопределенного, чем прогнозы на будущее: они или сбываются, или не сбываются. В отсутствие дара ясновидения все, что мы можем сделать, — ограничить маршрут ученых запретительными знаками. То есть определить то, что общество считает недопустимым и сегодня и в будущем. В случае с экспериментальным клонированием и искусственными эмбрионами это запрет на выращивание эмбрионов дольше 14 дней. На

14-й день начинает формироваться нервная ткань животного, а именно она, по представлениям науки, определяет способность чувствовать и осознавать мир. Кроме того, законодательство не обязано защищать эмбрион, не имплантированный в матку; до момента имплантации эмбрион представляет собой с юридической точки зрения просто сгусток клеток. С 70-х годов ввели в практику анализы на бесплодность у мужчин, это так называемый мышиный тест. Яйцеклетки мышей или хомячков осеменяли человеческой спермой и проверяли, сколько яйцеклеток в результате оказались оплодотворенными. Законодательство всех государств не разрешало использовать получившиеся оплодотворенные яйцеклетки, а зародыш должен был быть уничтожен на уровне двух клеток.

И в случае двухнедельного срока, и в случае двухклеточного эмбриона понятно, что запрет введен исходя из научного, а не религиозного понимания сущности человека. Современные религиозные деятели считают недопустимыми любые эксперименты по инженерной эмбриологии и клонированию, так как это, во-первых, посягательство на прерогативу Всевышнего создавать виды, во-вторых, уничтожая экспериментальный эмбрион, ученые уничтожают живую душу. И ладно бы животную душу, против экспериментов над эмбрионами лягушек вроде бы пока выступают только ортодоксы, но ведь человечьих эмбрионов тоже отправляют на лабораторный стол! И если учесть, как много людей в современном мире обратились к религии и действуют с ожесточением неофитов, как много места занимает теперь религия в политике, то можно предвидеть вскоре полный запрет на экспериментальное клонирование. Поэтому религиозным деятелям следует, конечно, аккуратно рассмотреть данный вопрос, взвесить все за и “против” огульного запрета, положив на одну чашу весов будущий выигрыш для человечества и на другую — свои представления о зарождении души.

Последний вопрос не так уж прост, я могу отослать читателя к вдумчивой экспертной исторической справке, которую дал Умберто Эко в книге “Полный назад!”. Там показано, что с самого зарождения христианства у Церкви не было ясности в вопросе о формировании души. Сначала считалось, что душа придается человеку при рождении чудесным образом и зародыши вообще не обладают душой. В раннем Средневековье Тертуллиан выдвинул предположение, что Господь дал душу только первому человеку, а затем душа вместе с первородным грехом передавалась от человека к человеку с мужским семенем. Тертуллианову точку зрения не поддержали, альтернативу ей составил святой Августин. Он предложил разграничить передачу души и первородного греха: первое впитывалось из окружающего божественного пространства, а второе передавалось с семенем. Но эти правила показались христианским мыслителям неубедительными, тогда Фома Аквинский разработал новую концепцию. Он определил душу растительную, животную (чувствительную) и человеческую (разумную). По его представлениям, человеческая душа при формировании проходит через две промежуточные стадии — растительную и животную; и развитие зародыша начинается с приобретения растительной души. Несколько веков это представление оставалось без изменения, его придерживались и ученые. Когда в конце XVIII века Луиджи Гальвани провел серию знаменитых опытов с лягушачьей лапкой, сокращающейся под действием электричества, то объяснил это влиянием “животного электричества”. Животное электричество, с его точки зрения, было материальным выражением животной души. Его современник Алессандро Вольта во время Французской революции устраивал демонстрации “воскрешения”: с помощью электрических батарей заставлял дергаться тела казненных. С позиций ученых того времени, мало еще знавших о свойствах электрического тока, подергивания мышц были признаком возвращения животной души в человеческое тело. Сейчас, конечно, подобные представления кажутся наивными. Но в любом случае этот краткий экскурс в историю показывает, что нет у современного верующего четких ориентиров по поводу начала человеческой души: не было их у основателей христианской церкви, не сложились они и в последующем ее развитии. Другой аспект проблемы гибридов и допустимости опытов с ними — моральный. Наша мораль подвижна, меняется в зависимости от культурных традиций, текущего исторического момента. Помимо этого, как показывает современная нейропсихология и многочисленные эксперименты в этой области, у морали имеется и какая-то общечеловеческая основа. В человеческую натуру заложен, по-видимому, ряд эмоционально обусловленных моральных реакций, которые зависят только от генотипа человека разумного. И именно эта моральная составляющая делает человека человеком. Когда говорят: “Я знаю интуитивно, что этого делать нельзя, но обосновать рационально не могу”, — то это указание не столько на глупость собеседника, сколько на прямое попадание в область изначальной моральной основы. Эта область эмоционального знания сродни запаховым восприятиям: она не связана с рациональными, логическими центрами мозга, поэтому человеку трудно говорить на эти темы, называть явления и ощущения специальными терминами. Но так или иначе, многие из моральных запретов клонирования и межвидовой гибридизации связаны именно с этими, не подвластными разуму областями нашего знания. Так, образ гибридного животного с человеческими частями тела и образ женщины, рождающей такое чудище, вызывает реакцию отвращения у всех без исключения современных людей. Может быть, в человеческой психике лежит запрет на скрещивание с такими чужеродными объектами? Впрочем, если вспомнить благосклонное отношение к монстрам в Древнем мире и придание им божественной сущности, то, вероятно, эта гипотеза может оказаться и несостоятельной. Эта область психологии человека должна быть исследована тщательно и в незамедлительном темпе. Иначе могут последовать неоправданные запреты на любые виды работ в столь перспективной области, вызванные не столько рациональной, сколько эмоциональной реакцией публики.