самодеятельность. Пошли поужинаем? Поболтать надо в спокойном месте.
- Вообще-то, я не один, - неуверенно оборачиваюсь в сторону девчонок.
- Пойдемте посидим где-нибудь вчетвером?! - предлагает Тика громко и им тоже. - Вы же вроде как в положении его официальных спутниц?
Эрнандес и Мартинес без комментариев присоединяются к нам.
Ресторан, куда подруга моего здешнего отца привозит нас, радует и зрение, и обоняние. Когда нам приносят меню, от цифр в нем мои глазные мышцы начинают бить судороги.
И как мне за все это платить?
***
- Тика, у меня есть просьба. - Рыжий, смешно наклонившись на столбиком с ценами, неожиданно утратил свою расслабленность и отчего-то подобрался. - Давайте перейдем в "ВОСТОЧНЫЙ КВАРТАЛ"? Это рядом.
- Я в столовую не пойду. Лучше уже тогда поголодать, сидя на диете, - мягко улыбнулась японка, тонко намекая Седькову на темы статуса и допустимого лично для нее.
- Он никогда не позволяет женщинам платить за него, - быстро сориентировалась в обстановке Мартинес, сдавая парня с потрохами. - Если мы тут попьем водички, это его бюджет еще выдержит. А вот если я закажу бутерброд...
Договорить у нее не вышло: Эрнандес и старшая Хамасаки, не сговариваясь, заржали молодыми лошадьми.
- И ничего тут смешного нет, - сычом надулся Рыжий, вызывая повторный взрыв хохота.
На этот раз - уже всех трех женщин.
- Виктор, наши с тобой отношения с сегодняшнего дня слегка изменились, - отсмеявшись, с улыбкой мягко продолжила Хамасаки. - В корне. Ты сам дал принципиальное согласие на мое опекунство над тобой, помнишь?
- Да. Но это не означает автоматически того, что я согласен быть альфонсом.
А в этом месте они смеялись уже минуты полторы, в то время как одноклассник хмурился все больше и больше.
- Альфонс - это чуть иное, - вежливо подсказала Эрнандес. - Это когда...
- Я ЗНАЮ! - поспешно выпалил Рыжий. - Но я в принципе!
- Ну и как тут не радоваться жизни, - в два присеста выдавила из себя Мартинес еще через пару секунд, вытирая по очереди слезы из каждого глаза. - Рыжий, я тя люблю!
- Э-э-э, за что? - Седьков неожиданно заинтересовался.
- А ты позитивный, откровенный и не тупой! Как оказалось. Еще - обаятельный и сильная личность. Иногда обаятельный, - весело уточнила бескомплексная латиноамериканка. - Но ты иногда все же хавай момент, а?
- Какой?
- Это клубное место.
- И что?! - он реально не въезжал.
- Нас сюда без Тики-сан даже не пустили бы. Оплачивать тоже можно лишь местными клубными картами - твой банковский счет здесь поможет рассчитаться так же, как в жопе зубы. - Затем Айя обратилась к японке. - Сеньора Хамасаки, вы же явно хотите рассказать что-то интересное для всех нас?
- Скорее, полезное, - уточнила та. - Что вы знаете о самой большой интриге японо-китайского управления такими вот мирами?
- Ровным счетом ничего, - Эрнандес твердо опередила с ответом товарищей по школе. - Все эти интриги происходят не в наших мирах, а в метрополии. А туда нам, гайдзинам и лаоваям, хода нет.
- Что-то серьезное? - Рыжий голодными глазами таращился в большой салат и за выражениями лиц спутниц явно не следил.
- Да так, мелочи, - излишне легко махнула ладонью Тика. - Расшифровка гена старения.
- Индивидуальное бессмертие?! - Ана сделала стойку и чуть напряглась.
Слабо, почти неуловимо; но для отлично знающей ее подруги - вполне достаточно, чтобы понять: баскетболистке что-то известно. Больше остальных.
- М-м-м, в перспективе да, - Хамасаки-мать тоже несколько удивилась ответу школьницы.
- Это из-за этого был полицейский прогноз по переносу клановых войн от вас, из метрополии, к нам сюда? - продолжила Эрнандес.
Глава 21
- Ну, я бы не была столь категоричной. Я б все же не называла это войнами, - осторожно заметила японка. - Есть нюансы, там гораздо более сложный процесс. А что конкретно тебе известно?
- Это прямой перевод с испанского. Ориентировка была по полицейским участкам, мой дядя - начальник одного из них, - спокойно ответила Эрнандес. - Если верить документу, в этой вашей борьбе за лидерство между собой речь может идти даже об ограничении дееспособности потомства противоположного клана. Это не война, что ли?
Тика промолчала, неожиданно задумавшись на ровном месте.
- Миру лично сказала нам, что у нее сейчас нет импланта. - Поддержала подругу Айя. - Тика-сан, вы меня извините, но от деликатности формулировок суть явления не меняется. Не война? Как скажете. Но нам очень интересна каждая крупица информации, которую вы сочтете возможной нам сообщить. Внимательно следим за ходом вашей мысли.
- Особенно с учетом того, что вы теперь нормально опекаете Рыжего, а мы с ним живем. - Завершила Ана. Потом подумала и добавила. - Есть один документ, так он вообще достаточно категоричен на эту тему. Хотелось бы четко понимать, чем это все чревато лично для нас.
- Что за документ?
- На тему совместной жизни. Цитирую по памяти, слышала не то чтобы часто: "В бедности и в богатстве, в радости и в горе...".
Рыжий громко закашлялся, промахиваясь мимо тарелки и выплевывая на стол не прожеванный лист салата.
- Моя ж ты радость, - то ли саркастически уколола, то ли посочувствовала Мартинес, молниеносно используя бумажную салфетку и приводя стол в нормальное состояние. - Рыжий, не потей. Это дело добровольное, Ана просто иллюстрирует.
- Если он Рыжий, вы тогда кто? - заинтересовалась японка.
- Я - Худая, она - Длинная, - проворчала Айя. - Тика-сан, не съезжайте с темы. Пожалуйста, расскажите до конца все, что хотели? Просто иначе вам не было смысла звать нас сюда.
- А вы без смысла ничего не делаете, - подхватила Эрнандес.
- У вас обеих настолько серьезные планы в его адрес? - Хамасаки зачем-то активировала еще одно расширение.
- Насколько это возможно в нашем возрасте, - коротко кивнула баскетболистка.
- И с моим характером, - не удержалась Мартинес. - Кстати, что бы там ни было дальше, мой отец учит: даже если личная жизнь не сложится и не получит развития, дружеские отношения со старшей школы остаются на всю жизнь. Говорят, у вас, взрослых, самыми близкими обычно являются те, кого знаешь с детства?
- Справедливо где-то. Что вам известно о редактировании гена старения? - Тика резко сменила тему.