В будущем Мадагаскар оставлю за собой. Никогда здесь не был, но знаю точно, что он в два раза больше Англии и Ирландии вместе взятых, имеет обширные леса и огромные сельскохозяйственные угодья. С этикетками мадагаскарских производителей на африканский материк поступали все специи, пряности, кофе, какао, ваниль, мука, рис, крупа из маниока, консервы бобовых и арахис.
Но не это главное. Даже не то, что есть здесь и золото, и железо, и каменный уголь, и хром, и бериллий, нужный для легирования пружинных сталей. Дело в том, что на юге Африки совсем нет нефти, по крайней мере, ничего подобного никогда не слышал. А вот где-то на восточном побережье северной части Мадагаскара находятся два довольно крупных нефтяных месторождения, с выходом масляных пятен прямо на берег. Откуда об этом знаю? Да об этом в ЮАР знали все пользователи ГСМ, почему бы не знать и мне.
Заполучив легко добываемую нефть, отпадет множество вопросов промышленного и военного производства. Кроме того, что можно нитрировать толуол, без нее никакой прогресс в простейшем двигателестроении попросту невозможен. И пусть это перспектива не сегодняшнего дня, пусть мы начнем с обычных паровых машин, но изготовить элементарный нефтяной калоризаторный двигатель не так уж и сложно. Правда, заниматься этим ближайшие годы точно не смогу, но лет через восемь-десять, когда уже будет дан старт основным задумкам, когда технологический уровень в машиностроении подымем на одну маленькую ступеньку вверх, то почему бы и не попробовать. А сейчас на одних только керосиновых лампах и примусах можно просто обогатиться, подняв немыслимо сумасшедшие деньги.
Экватор прошли спокойно, свежий бриз раздувал паруса, а погода была безоблачной и прекрасной. Путь действительно оказался оживленным, сначала встретили двух одиночек, которые и в первом, и во втором случае обошли нас по широкой дуге. В другие разные дни, вдали слева и справа, видели уже две группы, в два и четыре корабля. Чтобы не спровоцировать агрессию, никто из нас приближаться друг к другу и не пытался, поэтому, просто разошлись и все.
На шести градусах северной широты, почти на траверзе острова Цейлон, с юго-восточного направления на чистом, прозрачном небе вдруг появилась маленькая тучка, которая росла и темнела со скоростью экспресса. По воде прошла рябь, предвестница скорой смены направления ветра, а слух уловил изменение тональности пения оснастки парусного вооружения. Но вот хлопнули паруса, а чернота неба быстро опустилась к горизонту, своим краем полностью поглотив солнце, и растеклась по океану большой фиолетовой кляксой. Скорость, с которой она нас догоняла и то, как быстро начало темнеть, поражала воображение, поэтому, действовать нужно было незамедлительно.
— Внимание! — крикнул в конус рупора, — Сигнальщик, выбросить вымпел «Штормовое предупреждение»! И вымпел «Делай, как я»! Боцман! Свободной от вахты команде проверить крепление грузов на палубе и в трюме!
Зазвучал свисток боцмана Палея, и на палубу хлынула отдыхающая смена. Все матросы занялись действиями, положенными по регламенту при получению такой команды. То, что грузы у нас закреплены, как положено, проверял лично еще в порту Лигачева, но дополнительная проверка не помешает.
— Марсовые фок-мачты! Марсовые грот-мачты! Марсовые бизань-мачты! Убрать прямые паруса! На бушприте! Убрать блинд-парус!
Не сомневался в том, что точно такие же действия выполняются и на «Селене». Кинул взгляд за корму и увидел, как их марсовые, не хуже чем здесь, резво взбираются по вантам, убирают и подвязывают паруса всех трех мачт, но продолжают идти на стакселях, точно так же, как и мы.
— Марсовые бизань-мачты! Приготовить гафель[45] к смене галса! На бушприте! Стаксели товсь! Разворот крутой бейдевинд!! Рулевой! Курс четыре румба! Держаться всем!!
— Есть четыре румба! — выкрикнул рулевой.
Палубу мягко качнуло вправо, и корабль вошел в правый галс. Как это ни странно, но ни злой волны, которая при данной эволюции лупит в борт, ни бортовой качки совершенно не было, и на воде, и в наэлектризованном воздухе установилось кратковременное затишье.
— Капитан! Курс норд-ост!
— Хорошо, рулевой! Курс десять румбов!
— Есть десять румбов!
— Марсовые! Гафельный трисель[46] убрать! На бушприте! Леера стакселей подтянуть!
Палубу опять наклонило вправо, но теперь четко послышался удар боковой волны и корабль слегка качнулся с борта на борт, затем, взрезал еще совсем невысокую фронтальную волну, как нож масло и вышел в требуемый крутой бейдевинд.
— Капитан! — доложил рулевой, — Ост-зюйд-ост! Мы на курсе!
Очутившийся по правому борту, флейт «Селена» выполнил точно такие же эволюции. Даже невооруженным глазом было видно, как капитана Кривошапко и его вахтенного рулевого матросы вяжут концами к рулевой тумбе и бизани, троих марсовых обматывали канатами у фок-мачты, а весь лишний народ прятался под палубу и задраивал люки.
Мой боцман свои обязанности тоже знал железно, несмотря на то, что в серьезном шторме мы не бывали еще ни разу.
— Арсен, Василий и ты, Илья, — обратился к своим ученикам-помощникам Кульчицкому, Бевзу и Сокуре, — Ныряйте на пушечную палубу и покрепче держитесь.
— Нет, сир! Нет! — загалдели они, — Мы тоже хотим пройти это испытание.
Подумав минуту, наблюдая, как быстро приближается к нам грозовой фронт, терзаемый молниями, удовлетворительно кивнул головой.
— Палий! — позвал боцмана, — Привяжите офицеров к грот-мачте. А сам смотри там за порядком внизу. И если обкакаетесь или описаетесь, чтоб прибрали за собой. Ясно?!
— Все будет в лучшем виде, сир! Ведите корабль и не беспокойтесь! — сказал он, под тяжелыми каплями дождя помогая мне надеть плащ, а в это время резко потемнело, небо разверзлось каскадом молний и оглушительным раскатом грома.
Прятались в люк они вместе с отцом Герасимом, который громко читал молитву и осенял нас крестом.
Оказывается, надвигавшаяся черная стена, это был совсем не ливень, это была Волна! Даже представить не могу, какой высоты, но выше мачт по любому.
— Курс левентик! — во всю глотку крикнул рулевому. Что семнадцатилетний парнишка Богдан Губка ответил, сквозь рев стихии не слышал, но увидел, как он резко довернул штурвал правее и крепко вцепился в него руками, а корабль пошел по направлению к волне под более тупым углом, почти перпендикулярно. Нет, извиняюсь, это не парнишка, это воин-моряк.
Когда-то в той жизни, испытывая силу духа сына и дочери, договорились вместе прыгнуть с парашютом. Походили в «Снайпер»[47] на два занятия, а на третьем прыгнули, правда, под контролем инструкторов. Так вот, когда корабль, словно скорлупка взлетел на вершину волны, ощущения были такими же, словно меня вверх потянул купол парашюта, дернув за лямки на самой вершине. Когда же с гребня волны ринулись вниз, душу словно подорвало в состояние невесомости.
Вот наш корабль ухнул на дно бездны с глухим вибрирующим звуком, словно от удара в огромный барабан. Жалобно и громко заскрипели стеньги[48] и снасти, рядом раздался треск, усики гика[49] не выдержали и лопнули, но хорошо принайтованый косой парус уперся в перила левого борта и удерживался на мачте только за гафель. Палуба вместе со мной, моими помощниками и вахтенными матросами полностью скрылась под водой, и в душе стало пусто. Но вдруг вода схлынула, а наш корабль как пробка из бутылки опять взлетел на гребень очередной волны, где на пару секунд завис и опять рухнул вниз.
— Богдан!!! Так держать!!! — орал рулевому, пытаясь перекричать шум бушующего шторма. А он, словно каменное изваяние, уцепился в рукоятки штурвала мертвой хваткой и только коротко кивнул головой.
Опять мы провалились в бездну, и нас окатило водой с ног до головы, опять скрипели такелаж и оснастка, душа пыталась вырваться из тела, при этом беспорядочно звонила свободно болтающаяся рында. И так продолжалось, казалось бы, целую бесконечность. Во вспышке молний вдали заметил взлетающие над волной мачты «Селены», и осознание того, что они там тоже живы и борются, помогло окрепнуть духом, и гораздо легче переносить эти грандиозные качели.
В какой-то момент ощутил, что звук падения корабля между гребнями волн стал тише, водой окатывало с каждым разом слабее, а синусоида болтанки пошла на затухание. Шторм продолжал еще бушевать, но рев стихии прекратился, стало значительно тише и светлее. Даже рында затихла, перестало ее беспощадно болтать.
Нет, не затихла рында. Вдали послышался еле слышный звон судового колокола «Селены», не тревожный и беспорядочный звон, а ритмичный предупреждающий. Корабль и команда выдержал, они живы.
Отцепив часть принайтованного к мачте конца, которым был привязан, ослабив его и удлинив, пошатываясь на затекших ногах, добрался до цепочки, свисающей с языка рынды, и стал отзванивать тройные удары. Корабль и команда выдержали, мы живы.