КТО, сто тысяч чертей, распоряжается на телевидении?!!
Пять тысяч раз я признавалась… Ну ладно, пусть только пятьдесят раз. Что я себе не нравлюсь. И писала об этом. Уж не помню, сколько раз писала, но распространять данную информацию начала уже с первого тома «Автобиографии». Что с меня взять? Ну может, со вкусом у меня не все ладно, но ведь о вкусах не спорят, да и не одна я такая. Многие люди сами себе не нравятся. Но в отношении себя рискну заметить — ведь не исключено, что половина народонаселения думает обо мне так же, как я. А потому скажите мне ради бога, на кой этой половине любоваться столь неприглядным зрелищем?
Я не жажду оказаться перед камерой, не лезу, расталкивая толпу, к объективу. Выступление по телевидению не имеет никакого отношения к моей работе, а сил и времени отнимает массу. И еще этот вечный страх: а вдруг те, в ком я более всего заинтересована, мнением кого более всего дорожу, — мои Читатели, увидев меня воочию, перестанут читать мои книги?!
Не говоря уже… то есть как это — не говоря, когда я как раз говорю! Говорю о недобросовестности тележурналистов. Обычные журналисты, работающие в печатных органах, хоть изредка, но предоставляют мне мои интервью на подпись. Правда, делается это за секунду до того, как материал пойдет в печать, когда жертва уже не сможет ничего изменить. А хотела бы заметить, если я упрусь и не соглашусь на интервью в таком виде, в каком предлагают его напечатать, то его попросту выбрасывают из номера, а заодно выбрасывают из журнала самого журналиста. И что же, прикажете кормить его жену и детей? В общем, обычно я иду на попятный и предстаю в интервью дебилкой просто необыкновенной, а виной всему мое доброе сердце.
Телевизионному журналисту на меня глубоко наплевать. Я ему ничего не сделаю, запись готова и запущена в эфир, смотри не хочу, я же могу протестовать хоть до посинения.
А теперь, интересно, заметили ли вы между строк мою горечь и боль? Мало того, что я уродина, так еще и понятия не имею, как получилась в записи! А вдруг у меня преглупое выражение лица? Или парик съехал на один бок? Или оператор, злодей и маньяк, заметил мой выщербленный зуб и давай его снимать, демонстрируя всему миру? Или, опять же, злорадно нацелился объективом на мои морщины? А есть ли на свете такая баба, пусть и столетняя, которая рвется выставить напоказ свои морщины?!
Все они, эти сволочи (я, сами понимаете, о тележурналистах), клянутся, божатся и, тараща честные глаза, уверяют — а как же иначе, непременно прежде всего мне покажут, а потом уже запустят в эфир и, конечно-конечно, непременно сообщат мне день и час, когда пойдет передача с моим участием. И кассеты пришлют, обязательно, и рабочую, и смонтированную, и мое ложе покроют лебяжьим пухом, а под ноги мне бросят ковер из цветов. Но ждет меня всегда одно — это самое гуано, которое я уже поминала.
Из всех моих телесъемок только в шести случаях обещанное выполнили хотя бы частично. Причем два раза не считается, тогда меня приглашала моя хорошая подруга Мартуся, то есть сотрудник краковского телевидения Марта Венгель. Выходит, исключив Мартусю, получаем всего четыре случая более-менее порядочного поведения телевизионных журналистов. Точнее — журналисток, ибо все четверо были женщинами.
А это капля в море. Так что последующие тележурналисты, обратившиеся ко мне, расплатятся за прегрешения своих предшественников. Торжественно клянусь!
Хотелось бы обратить внимание еще на один аспект, которого в нашей стране стыдятся и говорят о нем крайне неохотно. Деньги. Да-да — деньги.
У нас, захлебываясь от восторга, стрекочут о том, какие денежки огребают всевозможные звезды и знаменитости почти во всем мире. Почти, поскольку я не ведаю, как с этим обстоит в Китае или, скажем, Гренландии. В остальном же мире в упоении подсчитывается каждый заработанный звездами доллар, а у нас эту информацию тут же доводят до сведения поляков всеми возможными средствами. А о заработках наших знаменитостей — молчок. Какая-то там прославленная американская звезда за рекламу нездоровой пищи огребла полмиллиона зелеными, другая или другой, пол не имеет значения, за выступление в портках известной фирмы отхватила три миллиона, кто-то за рекламу леденцов — пятнадцать…
А сколько получают гости, приглашенные выступить на нашем телевидении?
Обычно приглашенные знаменитости — люди работающие, причем работающие тяжко. Оно и понятно: если человек прославился, стал известным, то главным образом именно благодаря работе. Юрист, врач, писатель, художник, кузнец, водолаз, химик, ботаник… У всех этих знаменитостей, возможно, кроме работы имеется и личная жизнь, на которую обычно остается очень мало времени и сил. И такого человека отрывают от дела, отнимая эти самые драгоценные силы и время, а взамен дают — что?
Телевидение полагает — рекламу. Увидят всех этих замечательных людей — и повалятся на них заказы или повалят к ним пациенты. Уверяю вас, они и без телевидения не испытывают нужды в известности. Напротив, зачастую телевидение лишь портит их репутацию. Запомнился известный художник, которого заставили принимать участие в бездарной передаче о проделках и шалостях младших школьников, что было совершенно не смешно, а за художника, оказавшегося в дурацком положении, — обидно.
Не думаю, что над художником хотели посмеяться. Телевизионщики ведь ничего не хотят и ни над чем не думают. Им лишь бы выпустить передачу с какой-нибудь знаменитостью, чтобы было о чем написать в анонсе программы. Мне лично как-то предложили выступить в сценке, где я должна была петь. Я — петь!!! Потому что программа была музыкальная. Ничего, что я могу только рот открывать, звук они свой запишут. Великая честь так оглушила меня, что я позволила себе отказаться.
(Давайте в скобках я напомню о случае из моей молодости, в какой-то автобиографической книге я уже писала об этом. Тогда я работала в архитектурной мастерской, все коллеги молодые, заработка не хватало, и кто-то выдумал прекрасный способ подзаработать. А именно: я буду ходить по дворам и петь в сопровождении какого-нибудь музыкального инструмента, и люди забросают нас золотыми монетами, лишь бы я перестала петь и убралась подальше от их окон.)
Хотелось бы, чтобы на телевидении поняли, что не для каждого появление его рожи на экране телевизора — высочайшее счастье, предел мечтаний. А если телевизионщикам зачем-то понадобилась конкретная физиономия в их передаче — пусть платят.
Высказалась, хотя прекрасно понимаю: все сказанное выше — клинический пример вопиющего в пустыне кота.
В этой книге я высказываю собственные мысли, взгляды, соображения. А где мне их еще высказывать, если не в автобиографии? А заодно отвечаю на все накопившиеся вопросы. Возможно, получается у меня не очень хорошо, даже отвратительно получается. А что, разве найдется такой человек, который бы считал меня ангелом, безупречным небесным созданием?