Читать интересную книгу Пепельный блондин - Татьяна Веденская

– Ты уверен, что тебе нужно знать? А как же быть с твоим намерением никогда не задавать мне ни одного вопроса? Ты все еще хочешь, чтобы я вернулась и все было по-старому?

– По-старому? – переспросил он, кажется, забыв, о чем идет речь.

Я вздохнула.

– У меня не так много времени. Сейчас самое важное – это то, что Владимир прокололся. Сегодня утром он сказал мне о том, что понимает, зачем воры взяли «Синичек». Что я талантлива и все такое, бла-бла-бла.

– Владимир? – прошептал Николай и закрыл глаза, будто прозрение – это яркий свет, режущий до боли, слепящий и обжигающий. В каком-то смысле это так и было. Прозрение всегда болезненно.

– Да, – сразу ответила я. – И ты понял все правильно – это был именно он, тот человек, который платил за мой кофе в Мюнхене. И за многое другое. Он говорил, что любит меня до безумия, предлагал жениться. Я не знаю, зачем он это делал.

– Это все была ложь! – выкрикнул Николай.

– Я знаю, – ответила я, чувствуя острую боль в сердце. – Я знаю, что он врал мне, а ты нет. Но твоя правда за эти года стала такой непереносимой, что я…

– Оля, черт. Как ты могла!

– Я могла. Мы оба много чего смогли, не правда ли?

– Я тебя услышал, – болезненно вскрикнул Николай. – Этого достаточно.

– Нет. Боюсь, что нет. Недостаточно. Сегодня утром я проснулась у него в доме – тут, через забор.

– Мне это неинтересно, – прошипел Николай и бросился в другую комнату. Я встала у него на пути.

– Интересно. Ты дослушаешь меня. Все, что я хочу тебе сказать. Сегодня утром я проснулась у него в доме, потому что он меня привез туда совершенно пьяную. Я даже не помню, что он приехал. Мы пили с Алиной.

– Ну, конечно! – Николай всплеснул руками.

– Конечно. Кому еще я могу рассказать, как тяжело любить тебя, Коля? Кому? Она отдала меня Владимиру, потому что он сказал ей, что у нас с ним – любовь. Но у нас с ним ее нет. Никогда не было. Что угодно – но только не любовь. Я сейчас это отлично понимаю.

– Не любовь? Ха! – ядовито рассмеялся Коля. – Тогда что?

– Это было… дело в том, что ты дал мне целое море поводов тебя ненавидеть. И всего один способ, чтобы… – Я замолчала. Густая, наполненная невысказанными обидами пауза повисла между нами.

Николай кивнул.

– Отомстила, значит, – его губы вытянулись в тонкую нитку.

– Сегодня утром я сказала ему, что ухожу. Что хочу вернуться к тебе. Что мы решили попробовать еще раз. Что ты пообещал не задавать ни одного вопроса. А он взбесился и уехал. Но он скоро вернется. Самое главное – ведь это означает, что ты ошибся и твой сотрудник тут ни при чем. И что… что мы должны сделать что-то – прямо сейчас, пока он не вернулся. ЕСЛИ он еще не вернулся.

– Ты права. Ты права. – Николай изменился прямо на глазах. Он стал сосредоточенным и деловитым, перестал смотреть на меня, начал звонить кому-то, выглядывать из-за занавески, осматривая соседский дом.

– Удобнее смотреть с третьего этажа, у нас тоже на их дом отличный обзор, – сказала я, горько улыбаясь.

Вот и все, подумала я. Я знаю Николая, и, что бы ни происходило, он видит мир довольно просто, следуя за собственным мнением, как за путеводной звездой. Он никогда не простит, никогда не захочет понять другого – ему достаточно того, что он думает и что он понимает об этой жизни. Он всегда прав. Сила всегда побеждает, а победителю достается покоренный город. Победитель имеет главное в жизни – контроль. Аргументы побежденных не имеют никакого смысла. Рядом с ним я всегда была проигравшей, я всегда оставалась в сухом остатке. Не о чем думать, не о чем сожалеть.

– Да ты что? Краткосрочный контракт? Что ж, мы все узнаем, не сомневайся, – сказал Николай кому-то в трубку. Я покачала головой, понимая, что события снова выбиваются из-под моего контроля.

– Что ты собираешься делать? – спросила я, поймав паузу между его разговорами и бурными взрывами чувств.

Владимир все еще не приехал. Думает, наверное, что так он заставит меня страдать. Господи – все хотят, чтобы я страдала, а я хочу только, чтобы все кончилось и меня оставили в покое! Ничего больше не осталось.

– Твоя задача – ему позвонить и встретить. Дальше ты можешь уходить оттуда.

– Я не хочу уходить. Я хочу остаться до конца.

– До какого конца? – скривился Николай. – Ты и так уже сделала все, что могла.

– Ты думаешь? – Я пожала плечами. – Я хочу увидеть, как его заберет полиция.

– Полиция? – Николай рассмеялся. – Что может сделать такому человеку полиция? И что мы ей предъявим? Твои догадки о синичках? Пока ты будешь убеждать следователей, твой Владимир просто исчезнет. Ты в курсе, что и дом-то этот он не купил, а только снимает. Осталось еще несколько месяцев – он его забронировал на год. Пока, значит, не сострижет все купоны.

– Коля! – Я вздрогнула, как от боли. – Что ты собираешься с ним сделать?

– А тебе его жалко, да? Ты ему сочувствуешь? Ну, скажи! Я понимаю, он – мужик видный, красивый. Накачанный, загорелый. Слова небось говорил.

– Говорил, – согласилась я.

– Ну вот! – Николай посмотрел на меня глазами злого тролля.

Я развернулась и вышла. Я уже начала жалеть, что все ему рассказала. Надо было оставить все, уйти от Блондина, ничего не говоря, – и наплевать на все. Надо было развестись, найти адвоката, надо бы тоже научиться думать только о себе – как делают все они вокруг, мужчины, хищники, победители, которым достается все. Я чувствовала себя мамонтом, которого вот-вот убьют. Голос Николая доносился до меня из кухни.

Через несколько минут к дому начали съезжаться машины – и обеспокоенные, заинтересованные лица смотрели на меня, кивали, высказывали сочувствие, обещали разобраться. Я помню, что стояла спокойно – я больше не хотела ничего доказывать, никого больше не собиралась прощать, никогда в жизни. Я только делала то, что мне говорят, и тихо улыбалась, глядя в окно на любимый садик, который я выращивала столько лет.

– Ты готова? – спросил наконец Николай, прикасаясь рукой к моему запястью.

Я почувствовала, что задыхаюсь от безысходности, от этой непоправимости и нашей взаимной глухоты.

– К чему? – Я пожала плечами, и еще раньше, чем он успел мне ответить, я уже вышла во двор через открытую дверь.

Осколки разбитого мной стекла все еще валялись на полу – никому не пришло в голову их убрать. Уж точно не мне. Я вылетела на улицу, Николай бежал за мной, но догнать не успел. Я нырнула на вражескую территорию. Я крикнула ему, чтобы он не смел идти за мной и что мне не нужно больше ничего говорить. Я уже давно все поняла.

– Оля, мы… – Он что-то пробормотал мне вслед, но я не разобрала.

Я убрала лестницу обратно в гараж. Потом зашла в дом, все еще пустой. Халат лежал в прихожей. Я унесла его с собой. Мой первый и последний театральный выход, моя премьера, мой сценический образ – разбитая горем женщина, которая не готова остаться одна. Мой костюм – банный халат. Аплодисментов не будет. Я переоделась, забралась с ногами на диван, достала телефон из кармана халата и набрала номер Владимира – наш Пепельный Блондин не отвечал на вызов. Я уже даже подумала о том, что он совсем не ответит, но это было бы не про его роль. Он был в образе обиженного, но все еще страстно любящего мужчины. О, это было интересно – и не каждой женщине выпадает такая честь – знать точно, что все слова, что тебе говорят, – ложь. Интересно, как будто ты – единственный зритель в пустом партере, и только ради тебя исполняются все эти арии и рулады. Все эти усилия – только для того, чтобы ты поверила в ложь, которую уже не укрыть.