сих пор не укладывалось, каким же надо быть отморозком, чтобы додуматься до применения основы бура (как там, Эмма Нельсон говорила, он назывался?) для превращения людей в кровавое пятно на полу. Интересно, сколько членов моей команды пережило это столкновение? И где они сейчас? Что с нашим ИИ я тоже не знал — корпоратский голокомм забрали, а звать её я бы не рискнул.
Вокруг нас суетились самые разные люди: комбинезоны рабочих сменяли обычные костюмы гражданских, некоторые из присутствующих и вовсе были одеты в видавшие виды лохмотья, правда прикрытые внушительной броней. Их было много, на меня они не обращали ни малейшего внимания, поглощенные своими делами. В штабе повисла непривычная полутьма. Я не сразу понял в чем дело, пока до меня не дошло: панорамные окна кабины корабля, из которых открывался прекрасный вид на горизонт, сейчас были наглухо закрыты панелями бортовой брони. Похоже что «Колодец-1» находится в режиме полной боевой готовности.
Между тем из разнесённого штаба мы перешли в кают-компанию. Сюда заварушка не добралась, помещение было цело, значит и каюта капитана, скорее всего, тоже.
У двери, ведущей в каюту Роберто Гатти Джоэл застыл, прислушиваясь. Затем он забарабанил кулаком по стальной обшивке:
— Эйден, я его привел.
Дверь распахнулась, Джоэл затолкал меня в каюту, а сам остался снаружи. Я застыл, окидывая взглядом кабинет бывшего капитана корабля — Роберто Гатти. Здесь почти ничего не изменилось, разве что стало темнее с закрытыми ставнями. Что же с ним сделали? Взглянув на дверной проем, ведущий в спальню, я вздрогнул от неожиданности: на пороге застыл жёлтый человек. Тот самый абориген, подобранный нами посреди пустыни. Тысяча мыслей пронеслась в моей голове, он видимо понимая мое удивление, молчаливо ждал.
Трудно описать его внешность, до сих пор не понимаю как человек может выглядеть настолько жалко и при этом величаво одновременно? Он был очень высок, но невероятно худ, Длинные патлы его волос свисали чуть ли не по грудь, обрамляя симпатичное тонкое, не тронутое щетиной желтоватое лицо с прямым носом. Губы сжались словно нить, его зелёные глаза, с белками, тоже тронутыми желтизной отрешенно смотрели куда-то сквозь меня. Так мы и замерли: я удивлённо пялился на него, он же задумчиво взирал на меня, погруженный в свои мысли. Обернувшись, Эйден широкими шагами достиг капитанского стола. Одет он был в простую футболку, поверх которой на худых плечах висела кожаная куртка. На ногах темные джинсы и какие-то странные кеды. Словом, прикид типичного фрика из центрального района Полиса. Развалившись в кресле, он закинул ноги на стол. Я, чувствуя утомление, позволил себе осторожными шагами приблизиться к стулу напротив, и тоже присел.
— Итак, ты — Джек Салливан? — просто спросил он.
Я сразу же узнал этот голос. Этим гнусавым ровным голосом говорил с транспортерами наш корабль, когда на борту отгремело сражение моей команды с повстанцами Эйдена. Я ответил:
— Да, это я. Можете объяснить, что здесь происходит? Кто вы такой и что случилось с командой?
— Это сейчас важно? — отрезал он спокойным, даже безразличным голосом. — Сейчас это не играет роли, все там, где должны быть. Кроме тебя и твоего друга. Сейчас меня интересуете именно вы. Я ознакомился с твоим досье, у «Рассел» на каждого есть файлик. У тебя очень интересная биография, Джек: «Танцующий дождь», «Сингулярность».
Всё это так напомнило мне мое первое собеседование с предыдущим капитаном корабля, что я невольно усмехнулся. Но моя улыбка исчезла, когда он продолжил:
— Ты вырос в приюте трущоб, видел самые грязные углы Полиса и его обездоленных обитателей. Работал на верхних уровнях, каждый день обслуживая чиновников Комитета. Тех людей, которым ты обязан своей паршивой жизнью на средних уровнях города. Сколько раз у тебя была возможность избавиться от них, возможность, которая мне и не снилась, но я бы отдал очень многое за то, чтобы выйти на связь с таким человеком, как ты. Но ты пошёл дальше: из ресторанов верхнего уровня ты решил перебраться коком на борт «Колодца», и не к кому-то там, а к самому Роберто Гатти! За все твои пресмыкания перед комитетом ты должен был сейчас находиться там же, где вся ваша команда, Джек Салливан, но тем ни менее ты здесь. Догадываешься, почему?
Я молчал, обдумывая вопрос. Его претензии были смехотворны. Да, я работал на верхних уровнях, но что я мог сделать? Подсыпать крысиной отравы комитетскому хмырю и навсегда исчезнуть в застенках башни «Рассел»? Смешно. Он точно знал, что случилось — Леонс наверняка уже растрепал, почему я оказался в заключении, просто Эйден хотел узнать мою версию произошедшего. Но будет ли она верной? Борясь с приступами паники, я ответил:
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Уверен, что Леонс уже рассказал вам обо всем подробно, он ведь работает на вас?
Эйден лишь слегка качнул головой:
— Твой напарник, к сожалению, не работал на сопротивление. Но теперь-то я думаю, что он нашёл своё место среди них. А ты? Джек, ты находишься здесь, потому что ты был посажен своей командой в карцер, когда мы штурмовали корабль. Куда неожиданнее было то, что ты поборол свой страх, и полез таки на закрытый уровень вашего корабля, нарушив все правила. Вы с Леонсом едва не сорвали мои планы, когда пытались открыть ту дверь. Хорошо, что команде не хватило ума проверить, всё ли в порядке в отсеке после того как они вас скрутили.
Так вот куда он пропал, черт его дери, он и был за этой дверью! И что бы он сделал, если бы мы с Леонсом ее открыли? Убил бы нас? А Хлоя, она тоже была с ним? Эйден уже явно дал понять, что вопросы здесь задает он, так что вызнавать было бесполезно. Я вздохнул:
— Хорошо, Эйден, что вы от меня хотите?
Он помедлил, окинув пустым взглядом каюту, когда наши глаза вновь встретились он ответил:
— Всё просто, Джек. Твои действия доказали, лояльность сопротивлению, я не собираюсь тебя вербовать, я и сам не могу назвать себя приверженцем идей повстанцев. Я просто хочу, чтобы ты продолжил готовить на борту корабля, на этот раз — для моей команды. Ты — мой трофей. Повара лучше шефа с верхних уровней у меня на борту уж точно не будет, а бригада, захватившая корабль, заслужила хорошего рациона. Люди измотаны, им понадобится приложить много сил для приготовления корабля к финальной части моего плана. В общем, я восстанавливаю тебя в должности.
Он говорил о происходящем очень странно, окончательно сбив