— Да, — подтвердил Вайпер, — теперь ты навечно принадлежишь ему.
Данте взревел, услышав слова друга:
— Что ты делаешь, Вайпер? Ты вредишь мне, а не помогаешь!
Вайпер невинно улыбнулся:
— А чего ты от меня ждал? Ты хотел, чтобы я лгал твоей супруге? В таком случае надо было подать мне знак.
— Да пошел ты! — огрызнулся Данте. — Лучше займись этим проклятым магом. Давно уже пора свернуть ему шею!
Вайпер помрачнел и положил руку на плечо Данте.
— Будь осторожен. Князь Тьмы мобилизует всех своих слуг, готовясь к решительному бою. Город наводнен демонами. Все они находятся в скверном расположении духа и очень опасны.
Данте кивнул, и Вайпер, не говоря больше ни слова, растворился в темноте. Оставшись наедине с Эбби, Данте робко приблизился к ней и нежно взял за руку.
— Эбби, эти метки не принесут тебе никакого вреда, — произнес он, коснувшись пальцами красноватых отметин на внутренней стороне ее предплечья. Живший в нем демон ликовал, глядя на них, это был символ его власти над этой женщиной. Но Данте благоразумно скрывал свои эмоции, опасаясь бурной реакции своей супруги. Придав своему лицу выражение сочувствия, он вздохнул: — Эти знаки нечто вроде обручального кольца. Они символизируют мою любовь к тебе.
— Обручальное кольцо можно снять, а эти отметины навсегда останутся на моем теле.
Данте видел, что Эбби удручена. Но что ее так сильно расстроило? Неужели действительно знаки, выступившие у нее на руке?
Он испытующе посмотрел на нее:
— Эбби, что с тобой? Ты огорчена из-за этих отметин или из-за чего-то еще?
По ее телу пробежала дрожь.
— Я боюсь, Данте…
— Кого? Меня?
— Нет, конечно. Понимаешь, у меня никогда не возникало желания выйти замуж. Насмотревшись на семейную жизнь родителей, я…
Данте наконец-то понял причину ее нервозности и плохого настроения. Обняв Эбби за плечи, он притянул ее к себе.
Он искренне надеялся, что отец Эбби горит сейчас в аду.
— Мы с тобой ничуть не похожи на твоих родителей, и поэтому жизнь у нас будет совсем другая, — заверил он Эбби. — Я никогда не обижу тебя. Никогда!
Эбби спрятала лицо у него на груди.
— Я не сумею стать хорошей женой. Я всегда жила одна.
— Но разве этого ты хочешь? Разве тебе хочется прожить всю жизнь в одиночестве?
Данте почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь.
— Нет, но что, если я разочарую тебя?
Данте нежно поцеловал ее в голову.
— Ты меня любишь?
— Да, люблю.
— Это главное.
Эбби подняла голову и посмотрела на Данте. Ее лицо было бледным и испуганным.
— Но что, если этого недостаточно?
— Клеймо — это не приговор к тюремному заключению, Эбби. Ты можешь уйти от меня, если захочешь.
— А ты? Что означает это клеймо для тебя?
Данте ответил не сразу.
— Оно означает, что ты моя супруга, — наконец снова заговорил он. — И другой у меня никогда не будет.
Эбби вздохнула:
— Прости, я сама не понимаю, что со мной. Вообще-то я не истеричка.
Данте наслаждался исходившим от ее тела теплом. Он не знал, почему позволил Эбби стать неотъемлемой частью своей жизни. Но Данте был уверен, что не сможет пережить, если с ней что-нибудь случится.
— Я тоже не понимаю, что на тебя нашло, — шутливо промолвил он, накручивая на палец ее локон. Данте чувствовал, как его охватывает возбуждение. — Может быть, в тебя вселился один из преследующих нас демонов?
Эбби засмеялась, крепче прижимаясь к нему.
— Нет, я думаю, что во всем виноваты дурацкие отметины, выступившие у меня на коже.
— Значит, тебя больше не пугает мысль о том, что ты стала моей супругой?
— Даже не знаю.
— Не знаешь?
— Я боюсь, что ты будешь предъявлять ко мне непомерные требования. Мне бы не хотелось превратиться в служанку.
Услышав это, Данте прыснул со смеху. Ему было сложно представить Эбби в роли служанки.
— Не волнуйся, любовь моя, у меня довольно скромные запросы, — с наигранной серьезностью произнес он. — Выдраив полы, выстирав мою одежду и подав мне стакан крови, ты сможешь использовать все оставшееся время на штопку носков и глажку.
Эбби ткнула его локтем в бок.
— Ты думаешь, что я буду штопать тебе носки? Не дождешься! Я лучше заострю побольше кольев, чтобы держать тебя в вечном страхе.
Засмеявшись, Данте надавил пальцем на кончик ее носа.
— Я сам обслуживаю себя уже в течение многих веков, любовь моя. А если бы мне понадобился слуга, я мог бы с помощью чар заставить работать на меня любого человека.
— С помощью чар?
— Да, все вампиры обладают магическими способностями.
Эбби нахмурилась:
— Признавайся, ты когда-нибудь испытывал их на мне?
— Нет, — ответил Данте, проведя пальцем по ее губам.
— Почему?
— Потому что ты всегда мне нравилась.
— Нравилась?
— Да, мне нравились твоя невинность, честность, нежелание жалеть себя, несмотря на суровые испытания, которые посылала тебе судьба. Твое пленительное тело всегда возбуждало меня, но я не хотел, чтобы ты стала моей против воли.
— Ты не перестаешь удивлять меня… — пробормотала Эбби.
— Что удивительного в моих словах?
— Когда мы познакомились, ты показался мне высокомерным, опасным и сексуальным.
— Все верно. Особенно то, что касается сексуальности.
— Но я не подозревала, что ты окажешься добрым.
На лице Данте отразилось крайнее изумление. Разве он был добрым? Этого он за собой не замечал… Его никогда еще не уличали в наличии доброты — не свойственного вампирам качества. Данте полагал, что не дает для этого никакого повода.
До того как его взяли в плен ведьмы, он был безжалостным охотником, нападавшим на каждого, кто попадался ему на пути. И даже после того, как на него наложили заклятие, Данте оставался жестоким воином, не дававшим пощады врагам Чаши.
И лишь Эбби открыла в нем новые, незнакомые качества. С ней он стал мягче и добрее.
— Ты преобразила меня, до тебя я не был таким, — признался он.
Они стояли в темноте, крепко обнявшись, и получали удовольствие от того, что сейчас были вместе.
Наконец Эбби высвободилась из его объятий и вздохнула.
— Ты хочешь отправиться на поиски ведьм? — спросила она.
— Если речь идет о моих желаниях, то больше всего на свете я хотел бы сейчас раздеть тебя донага и подмять под себя.
Эбби ткнула его локтем в бок.
— А может, мне хочется сесть на тебя верхом?
— О Господи… — взвыл Данте, представив эту соблазнительную картину. — Ты хочешь доконать меня?
— Доконать? Я думала, ты бессмертен.