малышке, не желая ее напугать.
- А это, папа, Анастасия Германовна, - улыбаюсь маленькому чуду, дарованному мне судьбой.
- Фодо, кать-тать, - лепечет дочка на своем языке, но опытным движением упирается пяточками в бока Фила Бразилейро.
- Сколько ей? - спрашивает отец, откашлявшись от перехватившего дыхания.
- Два года, - сообщаю довольно.
- Я даже не мог представить, Амина, - бурчит еле слышно отец. – Мы искали тебя все эти годы…
- В этом не было необходимости, - мотаю я головой и, сняв дочку с собаки, передаю ее няньке. Настя возмущенно протестует, но Даша умело отвлекает ее.
- Мне хотелось бы познакомиться с ребенком поближе, - тихо бросает отец. – Если твой муж позволит…
«Бинго! - мысленно улыбаюсь я. – Все получилось!»
- Спроси у него, - киваю добродушно и только теперь понимаю, как изменилась сама. Конечно, я до сих пор воспринимаю мужа как самое совершенное создание Аллаха. Но все решения мы принимаем сообща. А в некоторые вопросы Герман не вникает.
- Он хорошо относится к тебе? – устало выдыхает отец. Неужели смирился? Как-то очень быстро.
- Да, - заверяю с улыбкой. – Герман – идеальный!
И вернувшись обратно в гостиную, сажусь под бочок к Лиманскому. Чувствую, как мускулистая рука мужа по-хозяйски ложится на мое плечо. Бросаю взгляд на экран, где все еще крутится фильм о нашей свадьбе. И в который раз поражаюсь, как удалось Герману подобрать диадему точь-в-точь под серьги. За Настю я думала получить еще такое же колечко для комплекта, но Лиманский решил иначе и подарил мне еще одно кольцо с бриллиантом. Мужчина! Ну что он понимает!
Перевожу взгляд на хмурого и слишком недовольного Айрата, неотрывно пялящегося на экран. Замечаю его жадный взгляд, особенно когда я появляюсь в кадре. Коламбиа пикчерс представляет. Подарить ему копию фильма? Пусть утешится!
Братья шушукаются между собой и, когда вслед за мной входит отец, изумленно глядят на него. Но тот, не обращая на них внимания, подходит к Герману, вынуждая мужа встать.
Я с удивлением наблюдаю, как отец протягивает руку Лиманскому.
- Я не стану подвергать ваш брак сомнению, - заявляет он. – Живите с миром.
- Спасибо, - коротко кивает муж, слегка пожимая отцовскую ладонь. Вроде мирный жест. Но меня трусит от тревоги. Аж сердце останавливается от нехорошего предчувствия.
- Пойдем отсюда, - поворачивается отец к Айрату и моим братьям.
- Почему? Ты не заберешь ее? – сердито сопит родственник Нур. – Ты обещал мне, Мурат… Мы договаривались.
- Она замужем, Айрат. Пусть даже и за иноверцем. Аллах благословил их союз ребенком. Не знаю, на что ты рассчитывал, когда шел сюда, не узнав подробности. В любом случае, - отец снова переводит взгляд на нас с Германом. - Я прошу прощения за вторжение. Мы потом с сыновьями приедем еще раз. Привезем подарки для маленькой Анастейши и ее родителей.
- Мы так не договаривались, Мурат! Мне нужна Амина! – орет мой бывший жених. И ослепленный яростью бросается к Герману. Но, не успев сделать и шагу, кулем валится на пол. Рычит, пытаясь освободить щиколотку из пасти Фродо. И в этот момент мне сложно понять, кто больше зверь? Одно знаю точно, наш пес никогда не нападет без серьезных оснований. А вот Айрат…
- Убери собаку. Отдай мне мою невесту! - сипит он, корчась от боли.
- Алина – моя жена, - рыкает Герман и нехотя просит собаку. – Фродо, отпусти этого несчастного. И когда Айрат, поднявшись на ноги, ковыляет к выходу, резко преграждает путь. – Запомни, урод. Еще раз только подойди к моей жене, я из тебя чучело сделаю… В свиную кожу заверну и домой в ящике отправлю. Понял?
Айрат цепенеет лишь на мгновение. Зрачки сужаются от клокочущего гнева, и по напряженной фигуре я понимаю, что драки не избежать. Где охрана? Где Портос? Все еще обжимается с Дарьей?
Но ничего не происходит. Только игра в гляделки. Айрат смотрит на Германа, испепеляя. А муж спокойно давит взглядом, заставляя противника принять поражение. Первым отводит глаза Айрат.
- Уезжайте, - тихо, но властно велит Герман.
- Пойдем, - отец берет под руку Айрата, желая помочь. Но тот, вырвавшись, сам ковыляет к выходу.
- Я этого так не оставлю, - шипит напоследок.
- Проваливай, - будто сплевывает Герман, крепко держа меня за руку. И добавляет чуть мягче. – Вас я тоже не задерживаю…
- Герман, - осторожно замечает отец. – Мне бы хотелось видеться с Анастейшей. У меня больше нет внуков. И будут ли, неизвестно…
- Это решать не мне, - пожимает плечами Лиманский. – Простила ли вас Алина? Допустит ли ваше общение с ребенком. Я не знаю. Но в любом случае, нельзя просто так прийти в дом когда-то отвергнутой дочери и общаться, как будто ничего не случилось.
- О чем речь? – не понимая, вскидывается отец. – Мы одна семья, и Амина обязана…
Чувствую, как напрягается муж и только усилием воли сдерживается.
- Тогда всего хорошего, - холодно замечает он. – Лучше нам больше не встречаться…
- Почему? – удивляется отец. В его представлении о мире все складывается отличным образом. Дочь обязана почитать отца, каким бы он ни был. Какие еще извинения, если я хожу на двух ногах? Жива, и слава Аллаху!
- Я так решил, - отрезает спокойно Герман. И как только за незваными гостями закрывается дверь, притягивает меня к себе. Устало целует в висок.
- Еле сдержался, чтобы не спустить его с лестницы.
- Мне кажется, они еще вернутся, - вздыхая, прячу лицо на груди у мужа. – Папе очень понравилась Настя. Даже удивительно!
- Почему? – усмехается муж, целуя меня в макушку.
- Девочка, - печально улыбаюсь я. – Человек второго сорта. Помнишь, как на никахе требовались свидетели? Или двое мужчин. Или один мужчина и две женщины. Голос женщины равен половине мужского.
- А я еще спросил, можно ли привести четырех женщин, - смеется муж.
Целую его в губы, пока никто не видит. Чувствую, как ладонь Германа опускается ниже поясницы и сжимает…
- Мне надо к Насте, - шепчу, когда поцелуй заканчивается. Заплаканными глазами всматриваюсь в бесконечно любимое лицо мужа. Провожу ладонью по гладковыбритой щеке. Чувствую, как сейчас разревусь.
- Пойдем, провожу, - улыбается муж, легонько проводя пальцами по моей шее. От каждого прикосновения замирает сердце. Неужели