Государственная регистрация тоже. Какого вы от нас хотите? И почему ты, - муж кидает раздраженный взгляд на Айрата, - вел себя как дурак? Тима вроде громко объявил, кто такая Алина. Моя жена, - рыкает он глухо и смотрит внимательно на гостей.
77
В глазах отца и братьев я читаю бурю эмоций. Видимо, они рады, что я нашлась. А с другой стороны, обескуражены моим браком с иноверцем. Другое дело Айрат. Тот сжирает меня испепеляющим взглядом, не предвещающим мне ничего хорошего.
- Вряд ли ваш союз, - осторожно замечает отец, - освящен по всем правилам. Я, как старший родственник, не давал разрешения на этот брак. А значит, никах можно считать недействительным, - добавляет он сурово.
После такого заявления многие поменяли бы тон, но только не Лиманский. Муж щелкает пультом, включая плазму. И сразу на экране возникают белые стены с лепниной. Мулла в расшитых золотом белых одеждах и мы с Германом, сидящие по обе стороны от него.
- Кто отдает эту девушку? – строго спрашивает мулла.
- Я, - твердо заявляет дядя Искандер.
Камера наезжает крупным планом на него, а затем на бабушку Зарему.
Перевожу взгляд на отца, замечая, как его лицо передергивает нервная судорога. Вижу, как ему неприятно.
Снова поворачиваюсь к экрану. Этот фильм я могу смотреть бесконечно. История любви, где нам с Лиманским отведены главные роли. Я в белом кружевном платье с воротником стоечкой. Герман в строгом черном френче и в расшитой тюбетейке, подаренной Алишером. Соприкасаемся лбами с любимым. И этот жест, такой сокровенный и невинный, каждый раз заставляет меня вздрагивать. Наши с Германом лица говорят сами за себя.
- Махр был? – будто очнувшись, строго спрашивает отец.
- Конечно, - учтиво замечает Герман, но мне почему-то кажется, что он насмехается. – Вот, можете изучить, - протягивает моему папаше копию свидетельства о религиозной церемонии. – Там внизу написано…
- Это все легко опровергнуть, - бросает, словно выплевывает слова, Айрат.
- Не вижу повода, - пожимает плечами муж. – Все условия соблюдены. Махр подарен, благословение от старшего родственника получено. Свидетели свои подписи поставили.
- Моя мать и Латифа, - печально вздыхает отец. – А это чья закорючка? – интересуется надменно и с издевкой.
- Мой друг Алишер. Правоверный мусульманин. Айрат с ним знаком, - нехотя роняет муж и добавляет с легкой усмешкой. – Еще будут вопросы?
- Я против вашего брака. И постараюсь его аннулировать, - напыщенно заявляет отец, важно надувая щеки. Вижу, как недовольная гримаса пробегая по лицу, словно грифелем очерчивает и без того глубокие морщины. Постарел отец. Цвет лица стал землистым, а глаза-буравчики – более жесткими. Прибавилось ли мудрости с годами? Не знаю.
- А где ты был, такой хороший, целых пять лет? – рыкает, еле сдерживаясь, муж. – Что-то я тебя рядом не наблюдал? И сейчас чего нарисовался? Узнал, кто я такой? За бабками приперся? Устроили вместо боя шоу… Я вас нагну, друзья мои, на компенсацию. Без штанов к себе в Эргонио свалите.
Еще минута-другая, и начнется скандал. А за ним и драка. Куда, защищая хозяина, обязательно ввяжется Фродо. Насмерть, конечно, не загрызет. Но изувечить может. Серьезная собака, готовая лишиться жизни за свою семью. Вот и сейчас пес приподнял голову с моей ноги и, ощерившись, глядит на врагов. Если бы пришел один Айрат…
Но отца и братьев становится жалко. Родная кровь, ничего не попишешь. На экране идет своим чередом фильм о нашей свадьбе. Камера крупным планом наезжает на радостное лицо Заремы, вытирающей слезы, потом - на наши с Германом счастливые лица. Выхватывает лишь на секунду махр – аквамариновую диадему, надетую поверх хиджаба. А там, под белым шелковым платком, серьги. Мои главные и любимые драгоценности.
- Папа, - неожиданно для себя предлагаю отцу. – Пойдем со мной.
Вперив в меня непонимающий взгляд, отец поднимается с дивана. И я, кивнув ему, направляюсь к дверям, ловя на себе ошарашенный взгляд мужа. Мы так не договаривались. Я ломаю сценарий Лиманского. Знаю-знаю, но ничего не могу поделать. Просто чувствую, как надо поступить.
- Фродо, - тихо зовет Герман, понимая, куда я намерена отвести отца. Пес подскакивает, хотя команды не поступало. Но хозяин позвал. Значит, время нести службу. Он внимательно смотрит на незваных гостей, словно на нюх определяет, откуда исходит большая опасность. И понимая, где сейчас нужнее его помощь, трусит ко мне, мощным торсом оттирая отца в сторону.
- Хорошая собачка, - отец мимоходом решает погладить Фродо.
- Не трогай, - мотаю головой. – Эта порода не любит незнакомцев.
- Ты для меня тоже незнакомка, Амина, - сердито бухтит отец. - Как же так вышло, дочка?
- Вопрос не ко мне, - отрезаю я, сворачивая в приватную зону.
- Красиво, - вздыхает отец, осматриваясь по сторонам. Слежу за его взглядом, будто в первый раз замечая картины на бледно- лимлонных стенах и статуи, расставленные вдоль всего коридора. – Жаль, тебе тут больше не жить. Я приму меры, но заберу тебя домой.
- Я уже дома, папа, - заявляю холодно. – И мой муж не позволит тебе…
- Да кто б его спрашивал, - негодует отец. – Найму адвокатов, и они все докажут. Ты никакая не Алина, красавица!
- Зачем я тебе? – спрашиваю устало и уже хочу развернуться обратно. Моя затея наверняка оказалась бессмысленной.
78
«Не сдавайся, детка!» - слышу голос бабушки Заремы и, решив, будь что будет, толкаю дверь в детскую.
На белом кожаном диване сидят рядышком Портос и Даша, Настина нянька. Им хватает секунды, чтобы отпрянуть в разные стороны.
- Проходи, - приглашаю отца. - Сейчас я тебя кое с кем познакомлю.
Он хмуро смотрит на парочку, которую я умудрилась застать врасплох. И совершенно не замечает играющуюся в стороне девочку. А у меня замирает дыхание. Сейчас мой отец увидит свою внучку. Что скажет? Как отреагирует?
Только когда Фродо проходит между нами и ложится у ног малышки, папа переводит взгляд и с интересом глядит на Настю, карабкающуюся на спину злому и хмурому псу. Так и стоит в изумлении. Переводит взгляд на меня, затем снова на мою дочь. Догадался, наверное…
- Ты кто? – первой прерывает молчание Настя. Маленькие пальчики привычно хватаются за шкуру большого зверя.
- Это твой дедушка, дочка, - объясняю я