— Ты беспокоишься о своем отце?
— Каждый день.
Больше всего его расстраивало то, что отец наверняка считает, что сын его подведет. Таннер всегда чувствовал, что отец удивлен его успехами. На сей раз Таннер надеялся передать похитителям деньги до срока и тем самым избавить отца от тяжелого испытания хотя бы на несколько дней раньше.
— Мы доставим золото вовремя.
Они молча сидели, обняв друг друга и слушая храп Пича, доносившийся из его спального мешка.
— Я люблю этого старика, — прошептала Фокс.
— Я знаю. И верю, что с ним все будет хорошо. — Таннер постарался придать своему голосу уверенность. Но уверен он не был.
Следующий день был для всех полон забот.
Таннер купил лошадь для Пича, а Фокс отправилась в магазин за новыми палатками и запасом продуктов. Оба они выкроили время для того, чтобы сходить в баню. Пич почистил всех животных и подлечил тех, кто пострадал во время переправы через поток. Все это заняло у него много времени, потому что ему приходилось отдыхать, прежде чем приняться за следующее дело. Ханратти и Браун паковали вещи и продукты, которые купила Фокс, и лечили похмелье бесчисленными кружками крепкого черного кофе. Накануне они выпустили пар и уже не протестовали против того, чтобы остаться в лагере сторожить золото.
С наступлением темноты Таннер повел Фокс в бордель — внушительное трехэтажное здание на окраине Ноу-Нейма. Как он и договорился с хозяйкой, они вошли через отдельный вход и поднялись наверх, никого не встретив.
Не успел Таннер закрыть за собой дверь, как Фокс бросилась в его объятия.
Почти всю небольшую комнату занимала кровать. Был еще стул и низкий стол с тазом для умывания, рядом с которым стояла заказанная Таннером бутылка виски.
Фокс повесила шляпу на крючок и стала рассматривать висевшую на стене картину в раме, на которой была изображена женщина с обнаженной грудью.
— Что ж, — сказала она, густо покраснев, — вот мы и пришли.
Улыбаясь, Таннер повесил свою шляпу рядом со шляпой Фокс и снял жилет. Потом подхватил на руки Фокс и бросил ее на кровать.
Глаза Фокс сначала округлились от удивления, но потом она рассмеялась:
— Как это понимать? Помоги мне хотя бы снять сапоги! Неловкость прошла. Он схватил ее за ногу, стянул сапог и швырнул его себе за спину. Туда же полетел и другой сапог. Свет лампы рядом с кроватью окрашивал ее лицо в золотистые тона.
— Какая ты красавица.
— Вовсе нет, — возразила она, глядя на свои голые ступни.
— Для меня ты красавица.
Сегодня ее глаза были синими, как васильки, слегка загорелая кожа гладкая, как атлас. Он знал, что под этой безразмерной рубашкой и подтянутыми тесемкой брюками было соблазнительное женственное тело. Его сразу же охватило вожделение, но он стиснул зубы и приказал себе не торопиться. Вряд ли им представится другая возможность провести вместе целую ночь в настоящей постели.
— Ты собираешься целовать мои пальцы? — смущенно спросила она.
— Я их съем один за другим.
— О Боже! — Она приложила руки к груди, притворяясь, будто теряет сознание.
А Таннер сел рядом с ней на кровать и, развязав ленту, начал медленно, прядь за прядью расплетать косу. Тяжелые шелковистые волосы заструились у него между пальцами, словно языки пламени. Когда коса была расплетена, Фокс прислонилась к нему спиной, и он почувствовал, что она дрожит всем телом.
Таннер не ожидал, что она так сядет — спиной к его груди, — но это неожиданное проявление нежности и доверия поразило его. Ему вдруг захотелось сказать ей, что он еще никогда не чувствовал такой близости с женщиной. Сейчас он хотел бы положить весь мир у ее ног, дать ей все то, чего она была так долго лишена.
— Чего мне действительно хочется, так это стаканчик виски. — Опять она словно читала его мысли. Обернувшись, она обвила руками его шею и засмеялась. — Разве в борделе клиентам не полагается виски?
— Придется подождать! — прорычал он, расстегивая рубашку. Видимо, он сказал именно то, что она хотела услышать, потому что опустила голову, улыбнулась и стала помогать ему раздеться, причем сделала это гораздо быстрее, чем ему удалось справиться с ее одеждой.
Как же она хороша, подумал он. У нее были формы богини. Полные тяжелые груди, тонкая талия, пышные бедра — все было предназначено для того, чтобы мужчина почувствовал себя на верху блаженства. При ее небольшом росте у нее были длинные сильные ноги, а щиколотки были такими изящными, что он мог бы обхватить их большим и средним пальцами. Желание, такое сильное, что он содрогнулся, охватило его.
Их сплетенные тела упали на постель, губы вдруг стали требовательными, руки — беспокойными.
Фокс отвечала на его поцелуи, а ее руки скользили то по его лицу, то по плечам, прижимая его к себе в порыве страсти.
Таннер целовал ее шею, груди, пробуя на вкус ее кожу, вдыхая ее аромат и неповторимый запах секса. Она извивалась, дергала его за волосы, хватала за плечи, но он не хотел торопиться. Поглаживая ее талию и бедра, он скользнул губами вниз по ее животу.
— Таннер, что ты?..
Она запнулась и тихо вскрикнула, когда он нашел самую середину ее нежной плоти и просунул язык во влажный клубок каштановых волос. Стараясь не думать о своей бунтующей плоти, он целовал ее и занимался с ней любовью, пока из ее груди не вырвался крик изумления и восторга.
Только после этого он подтянулся наверх и с силой вошел в нее. Она смотрела на него замутненными глазами и трогала его губы дрожащими пальцами. А потом выгнула спину ему навстречу, отдаваясь полностью.
У него еще никогда не было такой женщины, как она.
Глава 15
Фокс была слишком возбуждена и никак не могла заснуть. Она встала, натянула брюки и рубашку и перевязала лентой волосы. Стараясь не разбудить Таннера, она поцеловала его в лоб и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. В коридоре она постояла, прислушиваясь. Снизу доносились звуки пианино. Она спустилась по лестнице и оказалась в просторной пустой гостиной.
Обитая красивой материей мебель была сгруппирована небольшими островками, которые могли быть отделены занавесками, если надо было уединиться. Пол был застлан толстыми турецкими коврами, повсюду начищенные до блеска медные пепельницы. Простенки между окнами занимали зеркала, на которые Фокс не обратила никакого внимания. Зато ее заинтересовали картины, на которых были изображены роскошные женщины.
Везде преобладал красный цвет. Стены были обклеены красными с золотыми вензелями обоями. Цвет обивки варьировался от темно-красного до бледно-розового. Фокс решила, что гостиная» выглядит именно так, как она себе ее представляла, — роскошная громоздкая мебель, медь, золото и хрусталь и все — красное.