то ли являлся простым деревенским кузнецом, уставшим от толпы детворы, пытающейся набиться ему в подручные.
— Очень много! Твои братья тоже были. Даже одна из сестёр постоянно здесь отиралась. Приходили и сами, и с родителями, иногда заявлялись одни лишь родители с просьбами и дарами — чтобы я взял к себе их таких сильных и здоровых детишек, каждый из которых в прошлой жизни был самим Гонгом Бунтао или по меньшей мере императорским кузнецом. И все постоянно просят, и просят, и просят, сулят подарки, обещают работать задаром и даже платить, лишь бы я их к себе взял.
— А вы что?
— А зачем это мне? Иногда, конечно, пригодились бы дополнительные руки, но я отлично справляюсь и сам. Дуоцзя — маленькая деревня, двум кузнецам делать здесь нечего. Я молод и силён, могу работать очень долго. Для чего создавать соперников самому себе?
Фенг хотел сказать, что уж он-то соперником не будет, так как уйдёт из деревни, но сдержался. Знать о его планах не полагалось никому.
— А если этот кто-то просто захочет научиться ковать железо, но кузнецом становиться не будет? — спросил он. — И не будет забирать у вас заказчиков?
— «Заказчиков» — ишь, какие мудрёные слова ты знаешь, видать, правду говорят по поводу «аристократа». Нет, не выйдет. Тебе вот голову морочить не буду, а сразу скажу: «Нет».
— Но почему? Почему «нет»?
— Ну сам посуди, какая мне от этого выгода? Я и так не особо люблю трепаться с людьми, мне лучше живётся одному. И возиться с шестилетним сопляком — уж точно не моя мечта.
— Мне уже семь! — возмутился Фенг. — И со мной возиться не надо! Я и сам всё могу!
— Да-да, слышал-слышал. Можешь поймать речного духа, обогнать ветер, и, ха-ха-ха, хорошенько постирать одежду!
Фенг надулся от обиды. Он-то считал, что эпизод с бельём давно остался в прошлом.
— Да не обижайся, бывает! А вот речной хозяин — тут ты, парень, прекращай. Сгинешь ведь ни за что ни про что. Дух реки — он не добрый и не злой, но очень не любит, когда его беспокоят назойливые людишки.
Фенг внутренне улыбнулся — с каждым днём, с каждым походом на реку и с каждым нырком на глубину он убеждался, что никакого духа не существует, а есть лишь суеверные крестьянские россказни. Сейчас, когда сильно похолодало, к тренировке дыхания добавилась тренировка устойчивости к холоду. Возможно, пройдёт немного времени, как он откроет второй даньтянь и сможет ловить рыбу даже зимой!
— Если я отступлюсь, — возразил он, — то вся деревня будет считать меня пустозвоном! Хотя если вдруг у меня появится более важное дело…
— …Например, работа в кузне? Хорошая попытка, да не вышло. Не думай, что я так сильно за тебя переживаю. Ты мне никто, и дела мне до тебя нет. Да и станешь ты совсем не первым из тех, кто утонул, слёг от недугов живота либо же сгинул в лесу. Ну и что касается пустозвонства… Вся деревня тебя считает таким и так. Глупое хвастовство, конечно, но хоть какое развлечение. Особенно, если ты всё же найдёшь свою ожидаемую кончину.
«Для такого нелюдимого затворника, каким хочешь казаться, ты слишком любишь поболтать!» — подумал Фенг.
— Я могу вам помогать! И я всё равно продолжу нырять, скоро сгину, а значит, терпеть меня долго не придётся! — сказал он вслух.
— Да знаю я, знаю, что соперником мне ты не станешь… — засмеялся кузнец.
Фенг аж задохнулся от обиды и приступа ненависти. Эти слова настолько напоминали любимую присказку негодяя-учителя, что желание работать в кузне тут же пропало.
— …потому что сразу видно, что эта деревня слишком тебе мала. Если выживешь, если твоя дурная башка не приведёт к погибели, не останешься ты в деревне, а захочешь большего. Ты, говорят, городской? Наверное, захочешь вернуться в город!
— То есть вы меня не хотите брать, потому что я уйду? — с облегчением спросил Фенг. — Но я могу пообещать…
— Нет-нет, то, что ты уйдёшь, меня бы полностью устроило. Но подумай сам, для чего мне рядом семилетний сопляк? Да ещё такой, от которого никакой пользы?
Фенг внутренне ликовал. Дело оказалось лишь в малом возрасте, а это штука быстро проходящая. Нужно придумать, как задобрить кузнеца, как доказать свою полезность, втереться в доверие, а потом уж и стать подручным! С родителями проблем не будет — они и сами рады запихнуть кого-то из своих отпрысков на престижное и богатое место, таким образом не только получая почёт и достаток, но и потом, когда сын вырастет, обретая возможность заказывать ценные металлические вещи бесплатно, лишь за стоимость угля и железа.
— Я вырасту и докажу, что достоин стать кузнецом! — заявил он, вскинув в воздух кулак. — И покажу, что очень полезен! А вы пообещайте мне, то тогда обязательно возьмёте!
— Ну-ну, — хмыкнул Йи. — Ладно. Не знаю, что ты хочешь сделать, но если я увижу, что ты достоин, тогда обещаю подумать!
— «Если ты достоин, то ты достоин, и этого достаточно», — сказал Фенг, вспомнив один из своих словесных шедевров.
— Отлично сказано! — одобрительно кивнул кузнец.
— Тогда до скорого! — выкрикнул Фенг и побежал назад.
Его ждали работа, тренировки, и очень светлое будущее. Непонятно, с чего он вообще посчитал кузнеца такой нелюдимой злюкой? Йи оказался не просто отличным парнем, но ещё и тонким ценителем, способным отдать должное мудрой цитате!
Глава 12, в которой герой узнаёт, что один иногда лучше двух, и преодолевает козни врагов
Испокон веков одной из главных проблем крестьянского быта являлась еда. Вечное неустанное сражение в её выращивании, сборе и поедании, где с одной стороны поля битвы стояли тяжёлый крестьянский труд и обильный пот, а с другой — голод, неурожай и сборщик налогов.
Место, в котором располагалась Дуоцзя, было словно создано нерешительными богами, которые никак не могли определиться, какую же местность обустроить в этом забытом уголке Империи. С одной стороны тут имелись поросшие деревьями горы, которые переходили в большие крутые холмы и сопки. С гор стекало несколько бурных стремительных речушек, которые у подножья сливались в одну большую, столь же быструю реку. Далее располагались густые леса, где река, замедляя свой бег, разливалась и образовывала огромные болота.
И даже тут не всё было бы так плохо — бесчисленные поколения крестьян своим упорным трудом создали на холмах каскады террас, на которых они возделывали рис. Поросшие травой склоны вполне подходили для выпаса неприхотливых коз, дающих шерсть и молоко. Имелось также немного плодородной земли,