Читать интересную книгу Смертельный удар - Роман Злотников

— Сын, нам с Франком надо поговорить. Помоги няне уложить Лигею.

Югор окинул своего дядю понимающим взглядом. Он знал, что, когда мама начинает говорить таким тоном, с ней может совладать только папа. А Франк при всем его воинском искусстве все-таки папой не был. И, взяв за руку Лигею, сверкавшую любопытными глазами, Югор потянул ее за собой из комнаты. Девочка скорчила разочарованную рожицу, но послушно пошла за братом. Едва за детьми закрылась дверь, Толла повернулась к Франку:

— Я слушаю тебя, брат. Франк слегка умерил пыл:

— Почему ты разрешила Алкасту свободно жить в столице? — Франк замолчал, ожидая ответа. Однако Толла молча смотрела на него. Пауза затягивалась, и Франк заговорил: — Разве ты уже забыла, что его отец…

— Вот именно, дорогой брат, его отец, — перебила Толла. — По-моему, это Орден исповедует принцип, при котором сын, да и вся семья отвечают за отца, мать, деда… И именно поэтому я не могу появиться за пределами дворца без охраны сотни реддинов. А мы разве Орден? Почему я должна преследовать сына за то, что сделал его отец?

— Но он…

— Собирался жениться на мне против моей воли? — насмешливо продолжила Толла. — Но ведь это тоже было идеей его отца, и он сам мне сегодня сказал, что неохотно принял его волю. — Она улыбнулась. — Мы с тобой тоже прекрасно знаем что Юнонию было очень непросто воспротивиться.

Франк хотел сказать совсем не об этом, а о прошлогоднем покушении. И об их с Гроном подозрении, что именно Алкаст руководил тем предателем, который открыл горгосцам ворота столицы. Но Грон в свое время запретил ему рассказывать Толле о том эпизоде на Пивиниевой дороге. Хотя сейчас Франку стало казаться, что это было ошибкой. Толла по-прежнему считала Алкаста всего лишь игрушкой в руках Юнония, когда на самом деле он уже давно и активно выступал против нее и Грона. Однако, глядя на сестру, Франк понял, что уже поздно. В принципе весь этот разговор был бесполезным. Толла не имела привычки менять принятых решений, даже если открывались какие-то важные обстоятельства. Просто она корректировала их в соответствии с изменившейся обстановкой, что с не меньшим успехом мог бы проделать и сам Франк. А если рассказать ей о покушении на Грона, ее знание вряд ли кардинально изменит обстановку. Только в ее душе поселится чувство вины за возможную ошибку. Эх, если бы Грон был здесь… Франк вздохнул.

— Хорошо, сестра, но я тебя прошу, не доверяй этому человеку и не позволяй ему приближаться к тебе даже на полет стрелы.

Толла улыбнулась:

— Я надеюсь, что ты и лейтенант Смурат не позволите ему сделать мне ничего плохого.

При этих словах у Франка почему-то тревожно сжалось сердце, но он вымучил улыбку:

— Конечно, сестра.

Следующая луна прошла достаточно спокойно. Смурат попросил старого Убогно получше присматривать за домом покойного Юнония, и вскоре на всех улицах, прилегавших к дому и саду, появилось больше нищих. В храмах прошли службы, посвященные Полной зимней ночи и предназначенные для того, чтобы отогнать от города и его жителей сонмища злобных духов, и дни начали понемногу прибывать. Смурат доложил Франку, что Алкаст нарушил распоряжение базиллисы и прибыл на службу в храм Эора, но в такую ночь это выглядело естественно, а все прошедшее время он вел себя безупречно, и Франк решил закрыть на это глаза. Югор делал успехи, и учитель, Паникапей Роулийский, очень его хвалил. Из десяти мальчиков из лучших патрицианских семей, вместе с которыми обучался Югор, Паникапей отмечал его как лучшего ученика. Хотя сам Югор об этом вряд ли догадывался. Паникапей считал, что похвала, которую слышат уши ученика, только портит его. Однажды Толла решила выяснить, не обижается ли он на такое отношение. И успокоить, если это окажется правдой. Дождавшись, когда Лигею увели на дневной сон, она осторожно завела разговор об учебе:

— Югор, твой учитель сказал мне, что у тебя получается совсем неплохо.

Югор оторвался от кубиков и серьезно кивнул:

— Я знаю, мама.

— Откуда? — удивленно спросила Толла.

— Он сердится на меня гораздо реже, чем на других, — ответил Югор.

Толла чуть не засмеялась, услышав подобное объяснение, а мальчик продолжал:

— Папа сказал, что мне придется гораздо сложнее в жизни.

Ведь все будут сравнивать меня с отцом.

От этих слов у Толлы смех застрял в горле, и она, притянув сына к себе, нежно взъерошила ему волосы. Мальчик взрослел гораздо быстрее, чем ей хотелось бы. Но, может, это было хорошо. Вряд ли у сына Грона будет спокойная и безопасная жизнь. Если бы она знала, насколько была права!

Однажды вечером Франк возвращался с выездки вновь приобретенной лошади. Подъезжая к дому, он посмотрел на окна спальни и улыбнулся. Беллона опять ждала ребенка. Она запытала Грона вопросами о том, как вынашивают детей в его мире, и тот, то ли чтобы отвязаться, то ли действительно говоря правду, ответил, что в их мире матери стараются, чтобы во время беременности их окружали добрые лица, красивые вещи и сладостное пение птиц. Поэтому Беллона набила дом клетками с лучшими певуньями птичьего мира и частенько выезжала в Сад сереброногих или иные живописные места города. Однако когда до ворот оставалось всего около сорока шагов, Франк насторожился. Обычно пение птиц слышалось уже шагов за сто от дома, а сейчас его встречала тишина. Франк придержал коня у ближайшего нищего, понуро сидящего у угла дома, и, стараясь сохранять на лице прежнее выражение, внимательно прислушался и едва заметно огляделся. Потом, нарочито ленивым жестом сунул руку в кошель и, небрежно пошуровав пальцами, достал из кошеля мелкую монету, незаметно зажав между пальцами лежащие там же сюрикены. Монетка, звеня, шлепнулась на мостовую перед носом нищего, но тот даже не пошевелился. В тот же миг Франк скатился с коня, а тишину переулка разорвали хлопки арбалетных тетив. Как минимум, дюжина болтов прорезала воздух над седлом и с обеих боков коня, а несколько воткнулось в конскую голову и бока. Если бы Франк промедлил еще мгновение, то его не спасла бы и великолепная реакция «ночной кошки». Болты, пущенные вдоль конских боков, вонзились бы в него, пока он падал. Франк подхватил труп нищего и, прикрываясь им как щитом, бросился назад. Тело несколько раз дернулось, а один раз болт звякнул наконечником о камни мостовой в том месте, где за мгновение до этого была его нога. У самого угла улицы он выпустил труп и на повороте швырнул вперед зажатые между пальцев сюрикены, одновременно падая и перекатываясь по мостовой. Трое, поджидавшие его за углом со взведенными арбалетами, невольно отшатнулись и рефлекторно дернули спуск. Выстрелы прошли мимо. А Франк, подпрыгнув, достал двоих мощными ударами по горлу. Оба со всхрипом рухнули на мостовую. Третьему повезло больше. Франк сумел только чиркнуть ему пяткой по ребрам, хотя и это отшвырнуло его к противоположной стороне улицы, но, во всяком случае, он остался жив. Добивать его времени не было. Франк бросился вперед, на ходу чудом подхватив попавшийся на пути сюрикен, и через десяток шагов услышал, как сзади снова хлопнули арбалетные тетивы. Он подпрыгнул и оттолкнулся от стены на противоположной стороне улицы. Болты, гудя, прошли под ним. Стреляли опять веером, чтобы наверняка зацепить, если даже он метнется в сторону, но, на его счастье, о том, что он подпрыгнет, никто не подумал. Франк снова завернул за угол и резко затормозил. Пора было подумать о возмездии. Его преследовало около десятка человек, которые, что показали арбалетные залпы, не только знали о его возможностях «ночной кошки», но и, видимо, были немного подготовлены для борьбы с ним. Но ведь дома оставалась Беллона и дети… Он стиснул зубы, выудил из кошеля три оставшихся сюрикена, прибавил к ним подобранный и резко выскочил из-за угла. Нападавшие обладали худшей, чем у него, реакцией и к тому же не были готовы к его появлению, а потому весь арбалетный залп был направлен на то место, где он находился мгновение назад. Это было их первой ошибкой. Франк крутанулся на пятках, услышал, как пучок стрел прогудел мимо, и, даже как-то неторопливо, тщательно примерившись, один за другим метнул сюрикены. Четверо передних повалились под ноги своим товарищам, а остальные были вынуждены разделиться, обходя их тела. Это было их второй ошибкой. Франк прыгнул к левым… Когда он развернулся, еще двое валялись на мостовой с перебитой гортанью и сломанным позвоночником, а один конвульсивно дергался, скребя руками по окровавленной глазнице, содержимое которой Франк вдавил ему прямо в мозг. Оставшиеся с бледными лицами потянули мечи из ножен, но Франк хрипло выдохнул им в лицо клич «ночных кошек» и бросился вперед… Через десять минут он уже карабкался на крышу соседнего дома, перекинув через плечо три арбалета, связанные полосами ткани, оторванными от вражеских туник, а два снятых с трупов меча высовывали свои рукоятки над обоими плечами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});