— Мальчика? Ха. Скажи-ка мне, девонька… А с чего ты вообще взяла, что это был он?
ТикЛеди ле Гион пыталась быть сильной.
Она даже представить себе не могла, до какой степени люди находятся во власти собственных тел. Тело не давало покоя ни днем ни ночью. Оно постоянно чувствовало то жару, то холод, то сытость, то голод, то усталость…
Главное — дисциплина, в этом она не сомневалась. Аудиторы были бессмертны. Если она не может приказывать своему телу, значит, она не имеет права обладать им. Тело было самым уязвимым местом любого человека.
А еще органы чувств. У Аудиторов были сотни органов чувств, чтобы иметь возможность обнаружить и зарегистрировать каждое явление. Сейчас в ее распоряжении осталось только пять. Справиться всего с пятью органами чувств? Легче легкого, так ей казалось. Но все они были подключены прямо к телу! Они не просто предоставляли информацию, но и предъявляли требования!
Как-то раз она прошла мимо киоска, в котором продавали жареное мясо, и ее рот мгновенно наполнился слюной! Запах заставил тело захотеть есть, не проконсультировавшись с мозгом! И это еще не было самым плохим! Самое плохое состояло в том, что мозг предпочитал мыслить самостоятельно!
И это было основной проблемой. Наполненный мокрой серой субстанцией мешок за глазами работал независимо от владельца. Он получал информацию от органов чувств, сверял ее с тем, что хранится в памяти, и предлагал различные варианты. Иногда некоторые его потайные части даже боролись за контроль над ртом! Люди вовсе не были индивидуумами, каждый из них представлял собой целый комитет!
Отдельные члены этого комитета были невежественными, революционными и совершенно невоспитанными. Они присоединились к мозгу задолго до зарождения цивилизации, а кое-кто оказался на борту даже до возникновения рода человеческого. И ответственная за совместное мышление часть вынуждена была вести постоянные бои в темных закоулках мозга, чтобы добиться большинства голосов!
Таким образом, прожив чуть больше двух недель в человеческом облике, сущность, ныне прозываемая леди ле Гион, вынуждена была постоянно решать какие-то проблемы.
Взять, к примеру, человеческую пищу. Аудиторы ничего не ели. Они понимали, что хилые, недоразвитые жизненные формы вынуждены поедать друг друга, чтобы получать энергию и материалы для развития тел. Процесс был поразительно неэффективным, и ее светлость попыталась выделять питательные вещества непосредственно из воздуха. Это у нее получилось, но сам процесс вызывал чувство… Как бы это назвать? Да… гадливости.
Кроме того, часть мозга не верила в то, что ее накормили, и настаивала на том, что по-прежнему голодна. Ее бесконечные жалобы мешали мыслительному процессу, и, несмотря на нежелание, леди ле Гион пришлось вплотную заняться, как бы это выразиться, вопросом отверстий.
Аудиторы узнали об их существовании очень давно. На человеческом теле их было, судя по всему, до восьми. Одно не выполняло абсолютно никакой функции, остальные оказались многофункциональными, но уши, что было особенно поразительно, могли использоваться для выполнения только одной работы.
Вчера она попробовала съесть кусочек черствого тоста.
За весь период существования это был ее самый худший опыт.
Никогда в жизни ей не приходилось испытывать более сильного ощущения.
Но было еще кое-что. Насколько она понимала язык своего тела, это было приятно.
Судя по всему, органы вкуса человеческого существа значительно отличались от органов чувств, используемых Аудитором. У Аудиторов они были точными, откалиброванными и аналитическими. Органы человеческого вкуса создавали впечатление, что как будто тебе в рот вдруг влез сразу весь мир. Целых полчаса она наблюдала за фейерверками, вспыхивающими в голове, прежде чем вспомнила, что пищу нужно проглотить.
Как люди могут выдерживать такое?
Их художественные галереи буквально заворожили ее. Как выяснилось, некоторые люди могли представлять реальность так, что она выглядела более реальной и словно разговаривала со зрителем, опаляла его разум… За пределами понимания оставалось другое: почему гениальный художник непременно должен пихать себе в верхнее отверстие всякие чужеродные предметы? Может, люди просто привыкли к этому? И это было только начало…
В общем, чем быстрее будет завершена работа над часами, тем лучше. Этот безумный вид заслуживает не только вымирания. Она каждый день наносила визит часовщику и его уродливому слуге, оказывала всю помощь, которую могла себе позволить, но работа постоянно пребывала в одном маленьком шажке от завершения…
Поразительно! Она даже научилась лгать самой себе! Потому что другой голос в ее голове, принадлежащий невежественному комитету, говорил: «Ты ведь совсем им не помогаешь! Воруешь детали, ломаешь их… и приходишь туда каждый день потому, что тебе нравится, как он смотрит на тебя, а?»
Некоторые члены внутреннего комитета, настолько старые, что давно лишились голоса и сохранили лишь прямой контроль над телом, пытались вмешаться. А она отчаянно боролась с ними, пытаясь выбросить их из головы.
Но сегодня ей предстояла встреча с другими Аудиторами. Они всегда отличались пунктуальностью.
Она попыталась собраться с силами. В последнее время без каких-либо видимых причин из ее глаз вдруг начинала сочиться вода. Поправив прическу, насколько это было возможно, она направилась в огромную гостиную.
Серость уже заполняла воздух. Комната была слишком мала, чтобы вместить большое число Аудиторов, но это не имело значения. Один мог говорить за всех.
Леди ле Гион почувствовала, как уголки рта машинально поднимаются, когда увидела девятерых из них. Девять — это три на три, а Аудиторы испытывали слабость к тройкам. Двое могли следить за одним. Каждые двое могли следить за каждым одним. «Они сами себе не доверяют», — сказал один из голосов в ее голове. Однако другой голос сразу парировал! «Мы. Мы сами себе не доверяем». И она подумала: «Да, конечно. Мы, не они. Я не должна забывать, что я — это мы».
«Почему замедлился ход работ?» — сказал один Аудитор.
Уголки ее рта опустились.
— Возникли незначительные проблемы с настройкой и совмещением, — ответила леди ле Гион.
Она почувствовала, что ее ладони начали медленно потирать друг друга, и никак не могла понять почему. Она ведь не приказывала им делать это.
Аудиторы не нуждались в языке жестов, поэтому не понимали его.
«Какова природа…» — сказал один.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});