кто-нибудь из них выжил? Никого не арестовали за рукоприкладство?
Компьютер продолжает настойчиво мигать, напоминая о том, что кто-то написал на адрес нашего дома. Все мои личные почтовые ящики, естественно, синхронизированы с коммуникатором. На домашний адрес приходят разве что счета. Но сейчаc не время для уплаты налогов, а крупных приобретений после покупки флайера я не делала. Может быть, Лаки?
Сажусь в кресло и активирую над столом голографический экран. Запускаю почтовый клиент.
Сообщение с незнакомого мне адреса; отправитель не указан. А внутри – видеофайл.
Снова появился какой-нибудь навязчивый поклонник? Или наоборот, недовольный, прознавший наш адрес? Раньше такое случалось часто: все кому не лень считали своим долгом высказать мне личное мнение по поводу Эйдона. А что происходило после выхода «Мести во имя любви» и вспоминать не хочу.
Нажимаю на «Воспроизведение» видеоролика с некоторой опаской. Разумнее было бы удалить файл, не открывая (все равно там какая-нибудь гадость), но сегодня надо мной определенно довлеет желание себя поистязать.
– Здравствуй, Миранда…
Торопливо жму «Паузу» и несколько секунд просто сижу, не моргая смотря в экран.
Они и раньше слали мне сообщения, но всегда только текстовые. Иногда пытались связаться через Лаки, умудрившись установить с ним контакт еще несколько лет назад и регулярно зазывая его в гости на Землю.
Но мне… Видео…
Запускаю запись.
Мама ужасно постарела. Это по-настоящему пугает. Я не видела ее четырнадцать лет. Не искала о родителях информацию в сети, не пыталась что-либо разузнать. После Эйдона они отказались от меня, сказали, что их дочь умерла. И я не стремилась воскресать.
Мама постарела, а папа – ничего, держится. Только волосы теперь белые как снег.
– Миранда,так больше не может продолжаться, – заговаривает отец. – И,так как ты игнорируешь наши сообщения, мы решили записать видео. Твоя мама бoлеет, - напрягаюсь; пальцы сжимаются на подлокотнике кресла.
– Прекрати, – тем временем вoзражает мама,толкает супруга в бок, укоризненно качает гoловой.
– Больна тоской, - как ни в чем не бывало продолжает папа. Моя рука расслабляется. - Ты ведь помнишь, какую красоту она творила. А теперь заказчики испарились.
– Шеймус, мы же не за этим решили сделать запись! – на этот раз громко возмущается мать.
Что ж, зато можно сказать с уверенностью, что передо мнoй не заготовка, а импровизация. Значит, они искренни?
– Доченька, - теперь мама обращается непосредственно к камере, то есть ко мне. - Мы были не правы. Ты по-прежнему наша дочь, наша малышка.
– Очень упрямая малышка, - вставляет папа.
Но мама его будто не слышит, продолжает:
– Алекс говорит, что у тебя все хорошо. У тебя хорошая работа, свой дом. Для нас это очень важно, - надо бы запретить Лаки сливать про меня информацию… – Но позволь нам увидеть тебя. Я не хочу потерять и второго ребенка.
– Мы не хотим, – твердо подтверждает папа, смерив свою гордыню.
– Дай нам ответ, - продолжает просить мама. Εе глаза увлажняются. Закусываю губу. - Это может быть нейтральная территория. Или, если ты захочешь, мы можем даже прилететь на Лондор.
«Даже»… Неслыханная жертва.
– Ответь нам, дочка, - просит папа. - Мы будем ждать.
После чего видеозапись прерывается. Экран темнеет.
«Потерять и второго ребенка»… Вот только Ника, моего брата, у родителей отняла война. Меня же они вышвырнули из своей жизни сами.
Уже тогда я не понимала, как можно отказаться от своего ребенка. Сейчас, будучи матерью, я тем более не могу оправдать их поступок: что бы Лаки ни сделал, что бы ни натворил, всегда буду на его стороне. Выскажу все, что о нем думаю, отругаю, но ни за что не предам. Ни. За. Что.
Поэтому нажимаю «Удалить письмо» и выключаю компьютер.
Я для них умерла – они сами выбрали.
А мертвых не вoскресить.
ГЛАВА 16
Джейс
Кудрявые темные волосы, белая кожа…
Это уже похоже на каждодневный ритуал: сначала весьма откровенный сон, потом холодный душ – и вперед, в Αкадемию.
Мои сны начинают меня по-настоящему беспокоить. В жизни так не зацикливался на ком-то. Впрочем, и повода для зацикливания не было – когда довольно быстро получаешь то, чего хочешь,так же быстро перестаешь об этом думать.
Одеваюсь, одной рукой натягивая на себя форменную куртку, второй – попутно стуча по клавиатуре компьютера, проверяя отчет об отправке моего вчерашнего послания в клинику Молли.
«Ваше письмо отправлено. Получено бортом ΑV-35789647 «Конкорд». Ожидает передачи после «окна» 987258347».
По крайней мере, без лишних задержек: все согласно штатной процедуре. Хотя не сомневаюсь, агенты РДАКа уже успели ознакомиться с содержимым моего послания. Надеюсь, правда,только сунули в него нос, а не изменили текст на свое усмотрение. Впрочем, я не давал им повода: всего лишь уточнил у лечащего врача сестры, все ли в порядке и не требуются ли от меня какие-либо дополнительные действия.
Вряд ли, конечно, в ответ мне прибудет крик души, вроде: «Уберите из моей клиники этих гадов!». Потому как, если доктор Кравец в курсе, кто толчется возле Молли,то тоже будет осторожен в своей переписке (уверен, так как он далеко не дурак).
Но агент РДАКа, во-первых, может работать под прикрытием и быть нанятым в клинику как простой медработник. Во-вторых, человеку, которого я видел на фото, вовсе не обязательно быть РДАКовцем: они могли его элементарно завербовать. И даже необязательно добровольно. Я же тоже вроде как завербован.
Только как бы не так. Даже не подумаю на самом деле вынюхивать для них информацию. Им придется поиcкать кого-то более патриотичного, кого не закусит тот факт, что его сестру держат в заложниках.
В заложниках? Сестру? Да бога ради!