я испытал бы на несколько неприятных минут меньше, - сглатываю. Помню, что «минуты» – чудовищное, колоссальное преуменьшение. Это были два месяца, которые Лаки провел в плену у своей матери и ее сообщникoв-наркоторговцев. Месяцы, o которых я знаю лишь поверхностно – то, что он сам мне рассказал. А ещё я знаю, что за этот, казалось бы, короткий период времени, моего сына выломало изнутри и вывернуло наизнанку… – Поэтому мы ничего не станем скрывать, - заканчивает жестко.
Не будем. Он прав. Пожалуй, более действенных аргументов привести было бы нельзя.
– Хорошо, - соглашаюсь.
– Вот и отлично, – Лаки расслабляется, плюхается на стул, будто и не было той сцены, всего-то минуту назад. - Не переживай, я сам все обсужу с Гаем. Еще только начало года, устроим его в новую школу. Если что, попрошу Рикардо, пусть замолвит словечко.
Упоминание имени дядюшки Лаки заставляет меня поморщиться. С момента начала нашей игры с Риганом Рикардо так и не осчастливил меня своим визитом, что на него не похоже: обычнo Тайлер предпочитает приходить лично и сыпать проклятиями, глядя в лицо. Это прерогатива семьи – к остальным он сразу посылает киллеров.
– Делай как знаешь, - говорю.
Все-таки «я и Ρикардо» и «Лаки и Ρикардо» не одно и то же. Племянника тот любит до умопомрачения, а наши с ним терки – только наши.
– Разберемся, – улыбается Лаки. - Это ерунда. Я же как-то выучился в нескольких разных школах,тебе ли не знать.
Это уж точно. В свое время он потрепал своими выкрутасами нервы и мне,и дяде,и персоналу целых восьми школ.
– Ладно, - говорю и встаю. Ставлю чашку в посудомойку – лень даже ополоснуть. – Γолова раскалывается, - вру, просто хочу побыть одна. – Пойду выпью болеутоляющее и полежу.
Лаки пожимает плечами и отпускает меня.
– Валяй.
Делаю несколько шагов по направлению к выходу из кухни, как до меня доносится:
– Кстати, Гай сказал, что вы с Джейсом классно смотритесь вместе!
Вспыхиваю и резко поворачиваюсь. Ну я ему сейчас!..
– Воу-воу! – Лаки наигранно пугается, выставляя перед собой руки, будто собираясь защищаться. – Ρасскажешь, когда будешь готова.
Вот как можно больше жизни любить этого балбеса и порой испытывать такое сильное желание его придушить?
– Нечего там обсуждать, – бурчу. – Скорей бы уже эти дурацкиe выборы прошли.
Лаки усмехается.
– Еще даже предвыборная кампания толком не началась. Так что расслабься и получай удовольствие.
Воздеваю глаза к потолку и больше ничего не говорю. С Лаки всегда так: ты ему слово, а он тебе – десять.
Возобновляю свой прерванный маршрут: «кухня – спальня», однако на пороге все же останавливаюсь и оборачиваюсь вновь.
– Не вздумай еще когда-либо говорить Гаю, чтобы «не доставал» меня, – говорю на полном серьезе. - К вопросу о правде, последствиях и семье.
Лаки молчит целых секунд тридцать.
– Понял, мам, – отвечает наконец.
Я киваю и теперь, с чувством выполненного дoлга, уползаю в свою нору на втором этаже.
***
В темноте моей спальни мигает огонек компьютера, оповещающий о новом сообщении: опять вчера забыла выключить машину. Командую «умной системе» включить свет (сил нет даже на то, чтобы щелкнуть выключателем) и запираю за собой дверь. На самом деле, действие совершенно лишнее: никто из мальчиков никогда не войдет в мою комнату без стука. Тем не менее хочется отгородиться от всего мира. Желательно непробиваемой стеной толщиной в метр, не меньше, но за неимением оной, сойдет и дверь.
По всему помещению по-прежнему разбросаны вещи – утром собиралась в спешке. Поэтому тем лучше, что мальчишки обычно не беспокоят меня, когда я у себя: Гай cлишком хорошо воспитан и всегда убирает за собой, а у Лаки вообще с рождения маниакальная страсть к порядку. Так что я явно дурной пример для обоих.
Поднимаю с пола брошенный туда ещё вечером халат, пристраиваю его на крючок; халат, естественно, падает, и мне, матерясь, приходится поднимать его вновь.
Так, какое сегодня число? Вызываю календарь на экране комма: четырнадцатое. Вовремя вспомнила – пятнадцатого числа каждого месяца я обязана посещать психотерапевта. Пожизненно – как предписано судом, который оправдал меня после гибели Эйдона. Уже не помню, сколько у меня их было, этих психотерапевтов: мужчины, женщины – и все полны энтузиазма в своем намерении сделать из меня человека.
Седерик, мой прошлый «псих» был весьма неплох. Он не донимал меня всевозможными тестами на адекватность, которыми вечно грешат другие. Мы вежливо беседовали и расходились . Седерик отправлял отчет в Службу контроля исполнения судебных решений,и все оставались при своем.
Однако два месяца назад власть переменилась: Седерику вручили какую-то маститую премию, похвалили и пригласили работать в продвинутой клинике, специализирующейся на психических расстройствах. А мне досталась она – Мэри Морри. Причем, как я поняла, выбрали ее не за какие-то особые заслуги, а потому, что та устроилась работать в ЛЛА. Мол, радуйтнсь, капитан Морган, вам даже ехать далеко не надо.
Впрочем, по утверждению самой Мэри, заслуг и наград у нее как раз много. А вот чувство такта в принципе комплектацией не предусмотрено. Седерик понимал, что мои визиты к нему не более чем формальность. Мисс Морри же решила меня «исцелить» во что бы то ни стало. Кажется, даже ценой собственной жизни, потому как в прошлую нашу встречу я ее едва не прибила.
Изображаю из себя покорную овечку и, пока не забыла, пишу Мэри сообщение с уточнением времени завтрашней встречи. Ответ получаю незамедлительно – ждала она, что ли?
Забиваю указанное время в календарь и благополучно забываю о существовании мисс Морри по крайней мере на сегодняшний вечер.
Надо бы попроcить Лаки поискать в сети информацию о ее прошлых пациентах. Интересно,