— Кто же?
— Сестра Флоренс Найтингейл.
— Леди с лампой?
— Она самая. И она весьма интересует меня — главным образом потому, что, как мне сказали, она тоже исчезла.
— Кто сказал?
— Изамбард Кингдом Брюнель, во время грабежа у Брандльуида.
— Бог мой! А она-то здесь при чем? Мы должны увидеть этого человека в Бедламе! Полицейский рейд?
— Ни в коем случае: это слишком топорно! Нет-нет, тише едешь — дальше будешь. Люди Пальмерстона, Бёрк и Хэйр, готовят фальшивые документы: через пару дней я войду в Бедлам под видом правительственного инспектора.
Честен хмыкнул и задумчиво пососал трубку. Бёртон дернул за веревку у камина. Он и его гость сидели молча, пока не появилась миссис Энджелл. Бёртон попросил принести кофе. Когда пожилая леди ушла, королевский агент посмотрел на инспектора из Скотланд-Ярда и спросил:
— Комиссар Мэйн посылал тебя в Австралию узнать побольше об этом самозваном аристократе. Как всё прошло?
— Замечательно! Я взял командора Кришнамурти: помнишь его? Отличный парень! Сейчас он командир Летного взвода.
— Конечно, помню. И что вы оба там нашли?
Честен нагнулся и положил трубку на камин. Потом он облизал губы, сплел пальцы и сложил руки на коленях. Он избегал длинных предложений, но сейчас без них было не обойтись, и инспектор решил сосредоточиться. Дверь кабинета со скрипом отворилась, и по полу прошелестели мягкие шаги.
— Привет, Фиджет, — пробормотал Бёртон. Он протянул руку вниз и ласково потрепал маленького пса за уши. — Боюсь, тебе придется немного обождать с прогулкой.
Пес сел у ног хозяина и поглядел на его собеседника.
— В городе Уогга-Уогга, — начал Честен, — никто о Томасе Кастро ничего не слышал, и на дагерротипе его никто не узнал. Однако они хорошо помнят местного мясника, Артура Ортона. Чудовищно жирный. Ненасытный аппетит. Ел сырое мясо. Загадочно исчез.
— Когда?
— За четыре недели до того, как Претендент появился в Париже.
— Вот как!
— Ортон учился на мясника в Лондоне, сам он из Уоппинга.[100] Вернувшись, я разыскал его семью. Побеседовал с сестрами. Они утверждают, что он уехал в Австралию пятнадцать лет назад. С того времени — ни слова. Я показал дагерротип. Сказали, не он.
Дверь кабинета открылась, вошла миссис Энджелл с кофейником и налила каждому по чашке.
— Благодарю вас, моя дорогая, — сказал Честен. Хозяйка улыбнулась, и в этот момент во входную дверь нетерпеливо ударили.
— Схожу посмотрю, — сказала она и исчезла.
— У меня создалось отчетливое впечатление, инспектор, — продолжил Бёртон, — что кто-то сплел крайне запутанную сеть.
— Согласен. А кто это к тебе ломится?
— Этот стук я узнаю где угодно. Это наш общий друг, инспектор Траунс.
По лестнице прогрохотали шаги, и дверь распахнулась. В кабинет влетел Траунс, краснолицый и запыхавшийся, и ударил котелком по столу:
— Его взяли на поруки! А, Честен, вот ты где! Привет, Бёртон, давненько не видались! Претендента привезли в Олд-Бейли[101] сегодня в девять утра, но ровно через полчаса он уже вышел оттуда свободным человеком! И еще его приветствовала толпа идиотов! Каким образом, черт побери, жирный монстр заручился поддержкой стольких людей всего за несколько недель? Объясни мне, капитан!
Он подтащил к ним кресло, рухнул в него и яростно взъерошил короткие волосы, потом с силой ударил рукой об руку и крикнул:
— Чтоб его черти взяли!
— Адмирал Лорд Нельсон, — обратился Бёртон к слуге, — не принесешь ли ты чашку кофе для детектива-инспектора Траунса, пожалуйста?
Заводной человек отдал честь и вышел из комнаты.
— Провалиться мне на этом самом месте, — воскликнул Честен, — я думал, что это металлический панцирь!
Бёртон задумчиво потер подбородок.
— Не знаю, Траунс, — сказал он, — не знаю, старина. Но ты совершенно прав: самая замечательная особенность этого дела в том, что с самого начала Претендент заработал поддержку и левых, и правых, и центра. Судя по тому, что́ я видел, он излучает какую-то месмерическую силу, хотя, почему она действует на одних и не властна над другими, остается загадкой.
Бёртон вспомнил, как люди в суде терли голову, словно она у них болела, внезапную головную боль полковника Лашингтона при виде Претендента в Тичборн-хаусе, странную мигрень Эдвина Брандльуида. Конечно, черные алмазы что-то излучают. Чарльз Бэббидж говорил, что они могут сохранять и передавать электрические поля, сгенерированные человеческим мозгом. И все свидетельства заставляют предположить, что влиять на мозг они могут тоже.
— Средний человек с улицы считает, что существует заговор против Претендента, — сказал Траунс. — Для рабочих он стал героем.
— Аристократ, работавший мясником, — заметил Честен, — им это нравится.
Траунс хмыкнул в знак согласия. В кабинет вошел латунный человек с чашкой в руке.
— Адмирал Лорд Нельсон, не нальешь ли кофе детективу-инспектору Траунсу? — попросил Бёртон.
— Боже милосердный! — пробормотал Честен, когда заводной человек подчинился. Внезапно с улицы долетели пронзительные визгливые крики.
— Похоже на Суинберна, — заметил Траунс.
— Который, держу пари, сейчас ругается с кэбменом, — согласился Бёртон. — Он, видите ли, убежден, что любая поездка в кэбе в пределах Лондона стоит шиллинг, и если кэбмен не согласен, то наш Алджи спорит до посинения.
Бёртон улыбнулся. Со своим эксцентричным помощником-коротышкой он не виделся совсем недолго, но уже успел по нему соскучиться. Через несколько минут зазвонил дверной колокольчик, и из холла донесся крик:
— Здравствуйте, сладкий ангел!
На лестнице раздались шаги, дверь в кабинет открылась, и миссис Энджелл объявила:
— Экспресс одиннадцать тридцать только что подошел к третьей платформе, сэр Ричард. Будут ли еще пассажиры, которые пройдут через эту станцию? Или я могу идти и спокойно погреть свои больные мозоли в горячей воде?
— Пошлите его сюда, матушка, — хихикнул Бёртон, — и считайте, что ваша служба приостанавливается вплоть до дальнейших распоряжений.
Мисс Энджелл повернулась, собираясь идти, и в комнату мимо нее впрыгнул Суинберн:
— Здрасте, здрасте, — крикнул он, — привет всем и каждому! Вперед! Встаем и идем! Живей! Шевелите ногами! Шляпы на головы! Надо идти! Мы не можем это пропустить!
Бёртон подошел к другу, пожал ему руку, хлопнул по спине и сказал:
— Привет, Алджи! Куда надо идти? И чего не пропустить?
— Я тоже счастлив тебя видеть, Ричард, но, пожалуйста, вкладывай поменьше силы в твое приветствие: всякий раз, когда ты дружески дотрагиваешься до моей спины, я чувствую, как трещат кости. Клянусь святым Иаковом, ты загорел! Тебе понравилась Южная Америка?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});