«Так там же мои парни!» — почему-то решил Серов.
Он заметил, как по крыше одного из ближайших зданий перебегал пулеметчик, и бросился в подъезд этого же дома.
Боевик так увлекся, что майор не стал даже тратить на него патронов. Он подошел и просто свернул ему шею. Серову не потребовалось много времени и на то, чтобы взять в руки пулемет и снять еще нескольких чехов, так же, как и первый, разместившихся на крышах зданий. Они не смогли оказать ему должного сопротивления. Теперь майор был практически недосягаем для боевиков, мечущихся внизу. Он начал методично отстреливать их.
В это же самое время бывший пленник спецназовцев Джабраил перетер о камни веревки, спутывающие его. Горбясь и прихрамывая, он ковылял в направлении родового селения. Собственный автомат Джабраил со всего маху швырнул в пропасть и следом не без сожаления отправил кусок насвая. Он уходил, чтобы начать новую жизнь.
— Всем, кто меня слышит, — вещал Имурзаев, понявший, что он остался в своей банде за главного. — Отход, всем отход! Отходим! — продолжал говорить Умар, но его уже мало кто слышал.
— Ты теперь куда? — положив рацию на переднее сиденье «Газели», спросил Умар у подполковника, растерянно озирающегося вокруг. — С нами или как?
— Не знаю… — на лице Котова залегли множественные складки.
— Не знаешь? Зачем мне такой человек, который не знает? — Словно раздумывая, Имурзаев поднял автомат и выстрелил.
Держась за живот, подполковник повалился на землю.
– Пусть помучается, – остановил Умар боевика, сунувшегося добить раненого. – Может быть, еще выживет. – Он повернулся к водителю и распорядился: – Заводи мотор, поехали! – Ждать опоздавших Умар не собирался.
Выстрелы стихли. Ефимов, только что оттащивший сюда раненого Зубова, привалился к стене и мысленно пересчитал патроны, оставшиеся в магазине. Стрелял он одиночными. По боевику, сунувшемуся в дверь, — два раза, по второму, бросившему гранату, — один раз, по перебегающей двойке — три раза, по уползающему за дом — один раз. Итого… Цифры никак не складывались воедино. Но все равно выходило, у него никак не могло быть меньше двадцати патронов.
«Застрелиться хватит», — невесело подумал прапорщик, недоумевая, почему так внезапно прекратились атаки.
Тяжело поднявшись, он отошел от стены, взглянул за окно и увидел, как на крыше противолежащего здания кто-то поднялся во весь рост.
«Сволочь, совсем страх потерял!» — Ефимов поднял автомат и начал целиться.
Мушка прыгала, никак не желая хоть на секунду удержаться на живой мишени. Неожиданно «немец» скинул камуфлированную куртку и остался в одном тельнике. Ничего не понимая, Ефимов продолжал целиться. Человек на крыше нагнулся, стянул с себя тельняшку и замахал ею в воздухе.
Несмотря на расстояние, в фигуре человека, плясавшего на крыше, угадывалось что-то до боли знакомое.
«Серов! — Мозг Сергея словно ошпарило кипятком, ствол автомата ткнулся вниз. — Серов, брат! Серов, молодчина! Ай да сукин сын!»
Ефимову сразу стала понятна причина столь быстро прекратившейся атаки противника. Боевиков просто больше не было. Пулемет на крыше доделал то, что было начато разведчиками первой группы.
Прапорщик, тяжело ступая, обошел дверь, лежавшую на полу, издырявленную многочисленными пулями, и вышел на улицу. На крыше далекого здания начальник штаба продолжал выплясывать ламбаду. Сергей подошел к каменной лестнице, опустился на ее ступеньки, сел и положил на колени автомат со снятым предохранителем.
За спиной послышались тяжелые шаги. Ефимов повернулся. На пороге появился старший сержант Боровиков, державший на руках чье-то неподвижное тело.
— Лейтенанта нашего убили, — глухо сообщил он.
Ефимов вздрогнул. По лицу Федора бежали слезы.