Вокаде замолчал, переводя дух.
– А потом? – спросил Разящая Рука.
– Потом, – продолжил Вокаде, – они снова вскочили на лошадей, захватили с собой животных апсарока и галопом умчались с ними прочь. Позже они избавились от негодных для дальних переходов лошадей, а лучших оставили себе. Когда добычу поделили, вот эта охотничья рубашка досталась Вокаде. Сначала Вокаде вырезал свой тотем, но он не хотел быть вором и потом тайно выбросил ее.
– Когда это было?
– За два солнца перед тем, как Вокаде выслали разведчиком против шошонов.
– Значит, недавно. А через шесть дней ты встретился с Джемми и Дэви. Теперь мне все ясно, и нам очень повезло, что мы заметили и убили этих двух апсарока. Вокаде сосчитал купающихся?
– Их было больше десяти.
– Наверняка они легко обзавелись свежими лошадьми и новыми боеприпасами, а потом отправились в погоню за ворами. По пути они нашли эту выброшенную рубаху, которую настоящий владелец снова надел на себя.
– Может быть, все было по-другому, – вставил Джемми. – Разве ту рубаху не мог случайно подобрать и надеть какой-нибудь совершенно непричастный к этому делу человек?
– Нет, тогда он носил бы под ней собственную одежду – не мог же он раньше ходить голым! У этого мертвого, однако, под рубашкой видна старая, порванная куртка, по которой сразу видно, что она служила лишь исподним. Нет большего позора для индейца, чем пропажа его святыни. Он не имеет права показываться своим на глаза, пока не вернет собственные «лекарства» или не отвоюет чужие, а значит, пока не убьет владельца. Индеец, покидающий стойбище, чтобы вернуть утерянный мешочек с «лекарствами», становится безрассудно отважным. В тот момент ему все равно – убить друга или врага, а потому я убежден, что вчера вечером мы находились в крайней опасности. Так что было бы с нами, дорогой Джемми, если бы мы положились на ваши глаза?
– Хм, – буркнул в ответ Толстяк, сунул руку себе под шляпу и смущенно поскреб там пальцами. – Лежать нам где-нибудь, лишившись и скальпов, и жизней. Хоть я и знаю, как по ночам высматривать чужие глаза, вчера почему-то был уверен, что никаких врагов поблизости нет и быть не может, вот и расслабился. Итак, вы полагаете, что нам на хвост сели апсарока?
– Это уж наверняка. Более того, теперь они будут мстить нам за этих двух воинов.
– Но ведь пока они не знают, что те убиты.
– Именно пока. Но потом они обязательно найдут следы их крови. Хотя из ран ее вытекло немного, но все же достаточно, чтобы при дневном свете понять, что к чему.
– Значит, сегодня вечером нам стоит ожидать еще одного визита, – саркастически заметил Толстяк.
– Пусть приходят, – усмехнулся Длинный Дэви. – Вокаде говорит, что их чуть больше десяти. Даже если и двадцать, нас-то все равно больше, чего нам опасаться?
– Я так не думаю, – возразил Разящая Рука. – Если они нападут ночью, прольется много крови, как их, так и нашей. Мы, конечно, одержим верх, но многим из нас придется распрощаться с жизнью ради этой сомнительной победы. Она не стоит такой цены. А что скажет мой краснокожий брат?
Слова были адресованы Токви-Тею, вождю шошонов. Несколько мгновений тот задумчиво смотрел перед собой, скрестив руки на груди, а потом спросил:
– Разве мои белые братья не будут совещаться? Краснокожие воины не начнут, пока не услышат мнение более опытных.
– Мы будем совещаться, но для совета такого типа, к которому привыкли вы, у нас нет времени. Апсарока сейчас враждуют с шошонами?
– Нет. Они враги сиу-огаллала, а те – наши враги. Мы не поднимали топор войны против апсарока, но любой воин, ищущий «лекарства», – враг всем людям. С апсарока придется бороться, как с диким зверьем. Пусть мои белые братья поступят умно и примут все меры!
Теперь Разящая Рука бросил вопросительный взгляд на Виннету, до сих пор не сказавшего ни единого слова, но, как всегда, без слов понявшего своего белого брата.
Вождь апачей ответил:
– Мой брат мыслит верно.
– Значит, сделаем крюк обратно?
– Да. Виннету одобряет этот план.
– Я рад. В таком случае, мы не дичь, а охотники, а, поскольку все произойдет днем, апсарока сразу увидят, насколько мы превосходим их по силам. Может быть, они сдадутся нам и без боя.
– Они будут защищаться! – заметил Джемми.
– Тем не менее я надеюсь на благополучный исход. Теперь все зависит от нас. Если не ошибаюсь, то в двух часах езды отсюда находится одно местечко, которое словно специально создано для воплощения нашего плана.
– Тогда не стоит медлить. Чем дольше мы стоим тут, тем меньше времени будет у нас там, чтобы приготовиться к их встрече. А что сделаем с трупами?
– Скальпы обоих воинов принадлежат Разящей Руке и вождю апачей – они сразили их! – торжественно заявил Токви-Тей, сверкнув глазами.
– Я не снимаю скальпов, – ответил на это белый охотник.
Виннету, сначала жестом показав, что не согласен, произнес:
– Вождь не имеет права прославлять свое имя скальпами мальчиков. Эти мертвые и так глубоко несчастны, поскольку ушли в Страну Вечной Охоты. Зачем же еще убивать и их души, отбирая скальпы?! Пусть они покоятся под камнями вместе с ружьями, ибо они погибли как воины, которые храбро приблизились к лагерю своих врагов.
Вождь шошонов такого не ожидал. И, пораженный, спросил:
– Мои братья хотят похоронить тех, кто охотился за нашими жизнями?
– Да, – твердо ответил Разящая Рука. – Мы вложим им в руки оружие, посадим их, обратим их лица в сторону священных каменоломен[51], а потом заложим камнями. Так чествуют воинов! Если потом явятся их братья, идущие по нашему следу, они узнают, что мы им не враги, а друзья.
– Оба моих знаменитых брата делают то, чего я не в силах понять.
– А разве ты не обрадовался бы, увидев своих людей, похороненных таким образом?
– Токви-Тей был бы очень рад этому и решил бы, что его враги – благородные воины.
– Так покажи и ты свое благородство и прикажи своим людям принести камни, из которых мы соорудим могильный холм.
Шошоны так и не смогли до конца понять намерения обоих кровных братьев, но, испытывая искреннее почтение к охотнику и вождю апачей, не стали возражать им.
Оба несчастных, павшие от пуль, были посажены: один – справа, другой – слева от перевала, лицом на северо-восток. В руки им вложили ружья, после чего закрыли их тела камнями. Когда работа была окончена, отряд снова тронулся в путь. Но прежде Виннету сказал белому охотнику:
– Вождь апачей останется здесь, чтобы проследить за прибытием апсарока. И юный сын Охотника на Медведей с ним.