— За столом этого лучше не описывать.
— Ох!
Поскольку его тон, а также ледяной взгляд не оставляли места для сомнений, я предпочла промолчать и сосредоточиться на принесенной еде. Меню в ресторане не было, только «омакасе» — предложение шеф-повара, и каждое блюдо отличалось своеобразием и удивительным вкусом. Здесь обслуживали так, словно мы были хозяевами этого заведения.
— Обожаю смотреть, как ты ешь, — произнес Гидеон после небольшой паузы.
— Что ты имеешь в виду? — бросила я на него подозрительный взгляд.
— Ты ешь очень аппетитно. И даже постанываешь от удовольствия, от чего я просто торчу.
— По твоему же признанию, у тебя всегда торчит, — толкнула его плечом я.
— Сама виновата, — ухмыльнулся он.
Гидеон ел лениво, а на счет с астрономической суммой даже и не взглянул.
Прежде чем мы вышли наружу, он набросил мне на плечи свой пиджак и сказал:
— Давай пойдем завтра в твой тренажерный зал.
— Но твой же круче, — удивилась я.
— Конечно. Но я готов пойти туда, куда захочешь ты.
— Особенно туда, где нет услужливого тренера по имени Дэниел? — с улыбкой уточнила я.
— Следи за собой, ангел мой. Я никому не позволю смеяться над своим инстинктом собственника, — скривился он.
Про себя я отметила, что на сей раз он уже не грозился отшлепать меня. Быть может, понял, что управляемая боль в сочетании с сексом для меня главный спусковой механизм? Это, в свою очередь, вернуло меня к мыслям, возвращаться к которым мне вовсе не хотелось.
Когда мы уже ехали к Гидеону домой в его машине, я сидела, тесно прижавшись к нему, положив голову ему на плечо и закинув ноги ему на колени. Я думала о том, что садизм Натана продолжает влиять на мою жизнь, и в первую очередь на половую.
Много ли подобных призраков прошлого удастся нам с Гидеоном изгнать совместными усилиями? Одного взгляда на сексуальные игрушки, лежавшие в ящике его гостиничного номера, мне хватило, чтобы понять: по сексуальной части он явно куда опытнее и изобретательнее меня. А наслаждение, испытанное мною ранее от его необузданной, бешеной страсти, показало, что он способен проделать со мной то, что не мог до него никто другой.
— Верю тебе, — еле слышно произнесла я.
Он обнял меня еще крепче и, прижавшись губами к волосам, прошептал:
— Ева, мы подарим друг другу много счастливых минут.
Позже в ту ночь, когда я засыпала в его постели, в голове продолжали звучать эти слова.
* * *
— Нет… Нет! Нет, не надо… Пожалуйста!
Крики Гидеона заставили меня подскочить на кровати. Сердце неистово колотилось, дыхание перехватило. Расширенными глазами я смотрела на корчившегося словно в припадке мужчину.
Он бился, как пойманный в ловушку дикий зверь, размахивал сжатыми в кулаки руками и отчаянно брыкался. Я отпрянула, всерьез опасаясь, что он, терзаемый ночным кошмаром, может меня ударить.
— Убирайся! — выдохнул он.
— Гидеон! Проснись!
— От… вали…
Тело его изогнулось дугой, и он, болезненно скрежеща зубами, замер в этой позе, как будто под ним горела постель, а потом рухнул, и матрас скрипнул под его тяжестью.
— Гидеон!
Я было потянулась к ночнику, но мне мешали сбившиеся в комок одеяла. Горло мое саднило. А Гидеон продолжил биться и дергаться так неистово, что содрогалась вся кровать.
Когда мне наконец удалось включить лампу, я повернулась к Гидеону…
И увидела, как он занимается откровенной мастурбацией. Его правая рука, двигаясь вверх и вниз, с такой силой сжимала член, что побелели костяшки пальцев, а левая судорожно цеплялась за простыню. Прекрасное лицо было мучительно искажено.
Испугавшись, я обеими руками толкнула его в плечо.
— Гидеон, черт возьми! Проснись!
Мой крик прорвался сквозь завесу кошмара. Его глаза открылись, он подскочил, взгляд отчаянно заметался.
— Что? — выдохнул Гидеон. Грудь его тяжело вздымалась, лицо горело как в лихорадке, губы и щеки покраснели от возбуждения. — Что случилось?
— О господи, — прошептала я, слезла с кровати и накинула халат.
«Что с ним творится? С чего, вообще, человека могут преследовать такие жуткие сексуальные сны?»
Голос мой дрожал.
— У тебя был кошмар. Ты так орал и бился, что до смерти напугал меня, — дрожащим голосом сказала я.
— Ева, — произнес Гидеон. Он посмотрел на свой стоящий торчком член и помрачнел от стыда.
— Что тебе снилось? — спросила я и на всякий случай отошла подальше к окну.
Не смея взглянуть на меня, он униженно опустил голову: поза, совершенно для него нехарактерная. Впечатление было такое, будто в теле Гидеона обосновался кто-то другой.
— Не знаю.
— Вот дерьмо! Что-то пожирает тебя изнутри. Что именно?
Гидеон стряхивал с себя остатки сна и прямо на глазах приходил в себя:
— Это был просто сон, Ева. Со всеми бывает.
Я с негодованием уставилась на него. С чего это он вздумал разговаривать со мной как с ненормальной?!
— Да пошел ты!..
Его плечи расправились, когда он подтянул одеяло и прикрыл бедра.
— Почему ты так злишься?
— Потому что ты врешь.
Он набрал полную грудь воздуха, а потом с тяжелым вздохом пробормотал:
— Извини, что разбудил тебя.
Я ущипнула себя за переносицу, чувствуя усиливающуюся головную боль. Глаза жгли подступавшие слезы жалости к нему, к тому, что нечто пережитое им в прошлом до сих пор мучило его. И к нам обоим, потому что, если он не допускал меня в свою душу, наши отношения не имели будущего.
— Я спрошу еще раз: Гидеон, что тебе снилось?
— Не помню. У меня голова постоянно забита, вот, наверное, и перенапрягся. Пожалуй, мне сейчас лучше пойти в кабинет и поработать. А ты ложись и постарайся уснуть.
— Гидеон, на мой вопрос могло быть несколько правильных ответов. Первый — «Давай поговорим об этом завтра». Второй — «Давай поговорим об этом в выходные». Даже такой ответ, как «Я пока не готов об этом говорить». Но ты почему-то вообразил, что со мной можно разговаривать как со скудоумной.
— Ангел…
— Нет. — Я обхватила себя руками. — Думаешь, мне легко было рассказывать тебе о моем прошлом? Полагаешь, это совсем не больно: обнажиться перед тобой и вывернуть свою душу наизнанку? Не проще ли было бы порвать с тобой и найти кого-нибудь не столь крутого? Но я пошла на это, потому что хочу быть с тобой. Быть может, когда-нибудь у тебя появится подобное чувство в отношении меня. — Я вышла из комнаты.
— Ева! Ева, черт побери! Вернись. Что на тебя нашло?
Я ускорила шаг, понимая, что он чувствует: боль в кишках, как при раковой опухоли, бессильную ярость, потребность забиться в укромное местечко и собраться с силами, чтобы задвинуть проклятые воспоминания обратно в ту черную дыру, в которой они таятся.