Меня пронзила боль. Костлявая рука вновь задела мою спину, я едва не упал, когда услышал пронзительный крик Бенелаиуса. Когда я взглянул на него, то увидел, как волшебник упал в болотную грязь.
«Обязательно всё делай как я».
И я тоже нырнул носом в землю, едва успев разминуться с вереницей шипов, пронзивших воздух.
Бенелаиус крикнул, чтобы привлечь внимание шиповика! Смертоносное растение выстрелило дюжинами смертельно-опасных снарядов в нашем направлении. Нам повезло: мы упали вовремя… в отличие от твари, вселившейся в кости Фастреда.
Упав на землю, я тут же откатился в сторону и увидел, как шипы вонзились в чудовище. Иглы пронзили древнюю броню, расщепили хрупкие кости и разбили вдребезги жёлтый, истлевший череп вдребезги: костяное крошево усеяло болото, а шлем рухнул мне под ноги.
В считанные секунды оживший кошмар превратился в кучу костей, грязи и хлама. Большинство останков тут же затянуло болото. Кусок грудной клетки с рёбрами упал на бревно, плававшее в болоте, — древесный ствол начало причудливо кружить в мутной воде. Обломки рёбер торчали подобно поломанным пальцам.
Наконец, я медленно посмотрел на Бенелаиуса — волшебник улыбнулся, приложил палец к губам и сказал так тихо, что я едва услышал:
— Шшшшш…
Мы поднялись, я подхватил шлем. Затем мы медленно удалились на безопасное расстояние от шиповика в сторону дороги. Когда мы отошли на добрую сотню метров от последнего пристанища скелета Фастреда, Бенелаиус обернулся ко мне.
— Что ж, теперь, — вздохнул волшебник, — история Фастреда действительно окончена.
— Лучше поздно, чем никогда, — улыбнулся я. — А что это было? Бродячий дух?
— Думаю, да. Хороший урок для нас: никогда не оставлять открытыми двери в гробницу. Кто знает, что может прийти и позариться на твой труп.
Я мысленно сделал для себя зарубку.
Бенелаиус взглянул на шлем у меня в руках:
— Сувенир на память?
— Думаю, да.
— Хорошая идея… до тех пор, пока нечто, оставшееся от Фастреда, не захочет свою часть обратно.
Я секунду подумал, а затем водрузил шлем на грязевой холм и ни разу не оглянулся назад, пока мы не добрались до твёрдой почвы.
Никогда доселе я не был столь рад видеть Дженкаса со Стаббинсом! Мы отвязали лошадей и поехали обратно к дому Бенелаиуса. Дождь к тому времени стал ещё сильнее.
— Кажется, засухе скоро настанет конец, — подытожил Бенелаиус.
— Если дождь не закончится.
Мой хозяин посмотрел на небо, сделал глубокий вдох и кивнул.
— Не закончится.
Я не стал спрашивать, откуда старый волшебник это узнал, хотя и хотел. Секретами погоды со мной ещё не делились.
— Знаете, а ведь жаль, — произнёс я, — что никто никогда не узнает правду. Вам стоило бы оставить записи для потомков.
— Я предоставлю это тебе, Джаспер. Ты сможешь подобрать верные слова, а пишешь ты не хуже любого иного писца. Запиши, если хочешь, но эта история должна всплыть лишь много лет спустя.
— Линдавару известна вся правда?
— К сожалению, нет. Мне пришлось хранить всё в тайне от вас обоих, чтобы ваши роли… были естественны. Кроме того, вклад Линдавара не только поднимет его в глазах остальных боевых волшебников, но ещё и придаст значимости в собственных глазах.
— Плохо, что вся слава досталась ему, тогда как загадку разгадали-то Вы, — сказал я и хмыкнул. — Вместо того, чтобы стать «консультирующим детективом», Вы прославились как «детектив-волшебник»!
— Я тебя умоляю… — простонал Бенелаиус, а затем весело добавил: — Для меня больше нет нужды в подобных признаниях. Кроме того, зная людскую природу, я уверен, что в будущем даже в таком тихом городке, как Гарс, будут ещё преступления.
Ко времени, когда мы приехали домой, уже шёл настоящий ливень. Я завёл лошадей в стойло, а зайдя в дом, застал Бенелаиуса, подкладывавшего под любопытными взглядами кошек дрова в камин.
— Думаю, добрый огонь прогонит сырость, — прокомментировал волшебник. Он подложил ещё одну деревяшку в ту неведомую кучу, которая, наверное, претендовала на гордое название «пирамиды», и тут конструкция посыпалась из камина, прогнав всех кошек.
Я рассмеялся:
— Ну, если Вы хотя бы подождёте, пока я засуну наши грязные вещи отмокать в воду, я Вам разожгу огонь, хозяин.
Волшебник выпрямился и серьёзно на меня посмотрел.
— Во-первых, тебе не нужно стирать одежду; во-вторых, ты не должен разжигать огонь — я должен научиться делать это сам; в-третьих, ты не должен звать меня «хозяином».
А потом я вспомнил то, о чём успел позабыть ввиду безумных событий последних дней…
— Моя служба у Вас, — сказал я. — Она закончилась сегодня.
— Да, — отозвался Бенелаиус. — И хотя я должен жалеть о том, что ты уходишь, я знаю, что ты мечтал о денежной и личной свободе. Ты, конечно, можешь остаться здесь на ночь и даже не на одну, и уйти, когда тебе будет удобно.
Я не знал, что сказать. Я ожидал испытать радость в этот день, но я уже и так был рад тому, что помог раскрыть убийство. Тому, что был ногами, глазами и ушами великого человека, многому меня научившему, вылепившего меня из сырого теста. Тому, кто мог меня научить ещё многому.
Линдавар попросил меня присмотреть за Бенелаиусом, сказав, что ему нужен кто-то вроде меня. И, подумал я, мне, наверное, тоже.
По крайней мере, на довольно длительный срок. Эта неделя выдалась весьма богатой на события, и, исходя из этого, я вполне мог предположить, что грядущие окажутся не менее волнующими. Или, по меньшей мере, я продолжу получать первоклассное образование от одного из величайших людей этого века. Учитывая все плюсы и минусы, сделка получалась не из худших.
— Хозяин… ой, Бенелаиус… Вы сказали, что будете жалеть о том, что я ухожу?
— Сказал. Ты добр, умён, да и готовишь куда лучше, чем я. Мне будет очень не хватать твоих колбасок.
— Тогда позволите мне остаться у Вас на службе бессрочно? Как наёмному работнику?
Бенелаиус попытался придать себе удивлённый вид, но я видел его притворство насквозь.
— Я буду платить тебе зарплату, Джаспер. Серебряного сокола в месяц.
— Если Вы хотите, чтобы я остался…Бенелаиус, Вы должны платить мне двадцать серебряных соколов в месяц.
Его лицо приобрело ошарашенный вид.
— О, я с трудом представляю, чтобы…
— Тогда до свидания.
— Как насчёт пяти?
— Как насчёт двадцати?
— Ой, да ладно, Джаспер, мы наверняка можем договориться.
— Отлично, начинаем договариваться с двадцати.
— Семь?
— Вы хотите сами за себя стирать?
— Девять?
— Котов кормить сами будете?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});