— Вот и хорошо, что так все разрешилось, Родион Яковлевич, — бодро отреагировал на это сообщение Главком дальневосточной группировки и добавил: — Вчера мне звонил товарищ Сталин. Он внимательно следит за развитием ситуации и очень обеспокоен возникшим дефицитом горючего. Раньше ведь были оперативные расчеты, которые показывали, что ничего подобного не должно было произойти.
Маршал Малиновский попытался оправдаться:
— Расчеты действительно показывали, что проблем с горючим не возникнет. Но горы Большого Хингана, Александр Михайлович, съедали наши запасы в два-три раза быстрее. На крутых склонах перевалов танки и автомашины приходилось спускать в связках. Проливные дожди, размытые дороги тоже не очень помогали нам уменьшить расход горючего. Теперь, на равнине, эти перерасходы остались позади.
Услышав столь обнадеживающее сообщение маршала Малиновского, Главком дальневосточной группировки, вдруг, круто переменил тему разговора:
— Скажите, Родион Яковлевич, Военный совет вашего фронта не рассматривал вопрос о возможном перенацеливании 5-го гвардейского танкового корпуса на Чанчуньское направление? В паре с 7-м механизированным корпусом генерала Каткова они быстрее преодолели бы оставшиеся триста пятьдесят километров?
Вопрос, однако, не застал командующего Забайкальским фронтом врасплох. Он обоснованно возразил:
— Ночью, Александр Михайлович, мне звонил по этому же вопросу начальник Генштаба Антонов. Хотя Военный совет его и не рассматривал, я могу сразу ответить, что этот вариант нам не подходит. Войска генерала Каткова и без соединений генерала Савельева в состоянии прорваться к Чанчуню в течение двух-трех ближайших дней. В оперативном же смысле выход более мощной нашей подвижной группировки в район Мукдена значит больше. Там рядом Ляодунский полуостров. Можно направить танковые бригады в направлении Аньдуна и даже, если возникнет необходимость, в Корею. То есть войска фронта получают большой стратегический выигрыш.
Маршал Василевский согласился с высказанным доводом. Он не стал скрывать и происхождение этого вопроса:
— Этот вопрос передо мной, Родион Яковлевич, поставил товарищ Сталин. Он считает, что прорыв к Чанчуню вынудит командование Квантунской армией принимать кардинальное решение — продолжать сопротивление или прекратить войну.
— Этот вопрос генерал Ямада не решит, Александр Михайлович, — твердо возразил Малиновский. — Он может быть решен только в Токио, Японским правительством.
Исчерпание и этого «проблематичного вопроса» побудило Главкома дальневосточной группировки снова вернуться к анализу фронтовой обстановки:
— Как идут дела у генерала Плиева, Родион Яковлевич? Он когда планирует овладеть Долоннором?
— Войска генерала Плиева наступают в высоком темпе, Александр Михайлович. До ста километров в сутки. На данный момент его главные силы находятся в пустыне Чахар, на пути к Долоннору. Этим старинным торговым центром Китая советско-монгольская группа планирует овладеть не позднее 14 августа. Думаю, что так оно и будет. Противостоящие ей кавалерийские дивизии князя Дэ Вана разгромлены и беспорядочно отходят в предгорья Южного Хингана.
Этот утренний разговор 13 августа Главкома дальневосточной группировки маршала Василевского и командующего Забайкальским фронтом маршала Малиновского лишний раз подтверждал, что советские войска действуют на важнейшем стратегическом направлении строго в соответствии, с утвержденным Ставкой оперативным планом. На Чанчуньском, Мукденском и Долоннорском направлениях они даже превышали его по срокам, приближая окончательную развязку.
Очистив в течение трех военных суток все побережье Амура от отрядов противника, войска 2-го Дальневосточного фронта генерала армии Пуркаева, во взаимодействии, с Краснознаменной Амурской военной флотилией, развивали наступление на Цицикарском и Харбинском направлениях. В течение дня 13 августа соединения 2-й Краснознаменной армии генерал-лейтенанта Терехина взломали Ганцзыский и Хомоэрцзиньский узлы сопротивления и вплотную приблизились к мощной оборонительной полосе по правому берегу Суньбилахэ в районе Суньу. Передовые отряды 3-й и 12-й стрелковых дивизий, высадившись с бронекатеров вблизи Цикэ, изготовились к атаке на город с северного и восточного направлений. Но овладеть Цикэ в тот день им не удалось. Пришлось ждать подхода главных дивизионных сил.
Войска 15-й армии генерал-лейтенанта Мамонова продолжали наступление по обоим берегам Сунгари. По западному берегу продвигались части 361-й стрелковой дивизии и 171-й танковой бригады, по восточному — 34-й стрелковой дивизии. Однако темны их наступления были невысокими, вследствие плохого состояния прибрежных дорог, размытых ливнями. Войска растягивались, тылы отставали. Все это лишало соединения армии возможности наносить быстрые и сосредоточенные удары по укрепрайонам противника. Выход был найден в широком использовании боевых кораблей флотилии. Они выполняли роль передовых отрядов, высаживая десанты и поддерживая наступление вдоль Сунгари войск артиллерийским огнем, содействовали овладению сильно укрепленными прибрежными городами.
Оставив Фудзинь, гарнизон укрепрайона отошел до восьми километров южнее, к военному городку и горе Вахулишань, где располагались главные оборонительные сооружения на Цзямусском направлении. Попытки ударных частей армии с ходу овладеть вражескими позициями оказались безуспешными. Их пришлось обойти. К исходу 13 августа войска 15-й армии продвинулись вперед до шестидесяти километров, овладели железнодорожной станцией Синшаньчжэнь.
Соединения 5-го отдельного стрелкового корпуса генерал-майора Пашкова развивали наступление на Баоцин. Разгромив пограничные отряды Жаохэйского укрепрайона и переброшенные из глубины части 135-й пехотной дивизии, его передовые отряды овладели к исходу дня узлом сопротивление в Даегоу. Их дальнейшее продвижение вперед отрезало пути отхода гарнизонов Сунгарийского укрепрайона в устье Уссури.
Наращивая силу ударов по врагу, стремительно продвигались вперед войска 1-го Дальневосточного фронта маршала Мерецкова. В течение дня 13 августа главные силы 5-й армии генерал-полковника Крылова прорвали восьмикилометровый участок обороны 124-й пехотной дивизии западнее Мулина, заняли станцию Мадаоши и, вдвое расширив прорыв по фронту, продвинулись в направлении Муданьцзяна более чем на двадцать километров. В этот же день войска 25-й армии генерал-полковника Чистякова продвинулись вперед до шестидесяти километров в направлении Ванцина. Противник утратил 13 августа важные узлы сопротивления Таймагоу и Дунань.
Даже повидавшего уже многое на «дипломатическом поприще» наркома иностранных дел Молотова поражала необычайная августовская активность президента Трумэна в решении «ультимативных японских проблем». Его страстное желание «вдоволь поприказывать» распирало каждый поступающий из Вашингтона документ. А они все длинные и короткие, требовали скорого или немедленного ответа. Озвучиванием их так или иначе занимался американский посол в Москве Гарриман. В общем и целом, всем своим поведением, коммуникабельностью, элементарным тактом, наконец, он отличался от многих заокеанских дипломатов в лучшую сторону и неизменно встречал в руководящих кругах Советского Союза понимание и содействие.
Получив утром 14 августа телеграмму госсекретаря Бирнса с текстом положительною ответа Японского правительства на Декларацию союзных держав от 26 июля, Гарриман тут же направил письмо наркому Молотову, сопроводив Заявление Токио коротким комментарием. Американский посол посчитал его полным, без оговорок, принятием условий Потсдамской декларации союзных государств и сообщил о намерении своего правительства опубликовать ответ Японского правительства вечером того же дня в печати.
Тут же из Вашингтона было получено очередное послание президента Трумэна в адрес председателя СНК Сталина. В нем сообщалось, что ввиду принятия Японским правительством требований союзных держав о капитуляции, президентом направлены распоряжения американским командующим в Тихоокеанском и Западно-Тихоокеанском районах о прекращении всех наступательных операций прошв японских вооруженных сил, находящихся в названных районах.
Обменявшись мнениями со Сталиным, по поводу полученных из Вашингтона документов, нарком Молотов пригласил в середине дня американского посла Гарримана на беседу. Повод был для такой встречи основательный. Накануне, в полночь, в Кремле закончился второй раунд переговоров председателя СНК СССР И. В. Сталина с председателем Исполнительного юаня Китайской Республики Сун Цзывэнем. Ему поручено проинформировать посла союзной державы о результатах состоявшихся переговоров.