Читать интересную книгу Августин. Беспокойное сердце - Тронд Берг Эриксен

Дело не в том, что Августин хочет запутать читателя и увести с верного пути с помощью своего серебряного голоса и золотого пера. Он не стремится никого обмануть. Но случается, что он обманывает самого себя. Ему часто удается найти остроумный ответ на трудный вопрос до того, как он успеет подумать. Именно потому, что ему всегда удается справиться с трудностями, он не видит разницы между выходом из трудного положения и действительным решением проблемы. И часто становится жертвой собственной находчивости в том смысле, что стирает грань между философией и риторикой, богословием и красноречием.

Августин сам не очень понимает, когда он выступает как Сократ, а когда — как Горгий. Поэтому легче восхищаться его находчивостью, чем полагаться на истинность его высказываний. Особенно это касается его полемических сочинений, в которых он безжалостно и эффектно использует слабости своих противников, однако не всегда бывает столь же последователен, когда нужно подчеркнуть и ясно выразить собственную позицию. В некоторых случаях он жертвует связностью текста ради сиюминутного выгрыша. Тем самым Августин больше, чем следует, уязвим и подвержен влиянию различных ситуаций. Поэтому не только мышление Августина имеет для истории важное значение, но и его противники, навязавшие ему решения, последствия которых сказались в далеком будущем.

Глава 19. Разрыв с донатистами

В 395 году Августин стал викарием епископа, а в 396 — епископом Гиппонским. Незадолго до 400 года он закончил «Исповедь». Как во всех городах Римской империи, в Гиппоне были театры, бани и храмы. В пределах городских стен находились также оливковые рощи и виноградники. Гиппон был портовый город, через него осуществлялась торговля с Востоком. По всему побережью раскинулись большие поместья римлян — latifunda, — в которых наемные работники под присмотром управляющих занимались сельскохозяйственными работами на благо своих хозяев, живших зачастую в Риме. Дикие кабаны и львы, населявшие заросли вокруг Гиппона и Карфагена, были предметом охоты римской знати.

Гиппон Регий стал христианским католическим городом в то время, когда Августин был там епископом. Августину Удалось изгнать из города или подавить африканских сепаратистов и патриотов, которые называли себя «донатистами». Будучи епископом, Августин выступал в качестве судьи и посредника, разбирая конфликты внутри своей группы, а также конфликты с другими группами. Теоретические рассуждения Августина часто носят черты посредничества, изучения противоположных точек зрения и поисков компромисса. Его понятие о католичестве не столько связано с каким–нибудь определенным авторитетом, сколько с общепринятыми понятиями. Как епископ он мыслит скорее по–аристотелевски, чем по–платоновски в том смысле, что всегда пытается найти и сформулировать consensus omnium — «то, к чему в принципе могут присоединиться все». Философы могут быть несогласны друг с другом, но Священные Тексты во всем совпадают, с торжеством заявляет Августин, словно это является весомым доказательством истины (О граде Бож. XVIII, 41).

В ограничении канона, то есть в выборе Священных Текстов, также действует единство, которое для Августина является доказательством истины (О христ. учен. II, 24). На деле католическая вера только укрепляется через еретиков (О граде Бож. VIII, 51), ибо борьба с ними явственно показывает, вокруг чего должны объединяться христиане. Богословие Тертуллиана и Августина берет свою форму из юриспруденции как науки. Они выступают как адвокаты, ищут формулировки, которые могут объединить противодействующие стороны, и строят свои аргументы так, чтобы слушателям было легко следить за ходом их мысли. Богословие высокой схоластики XIII века тоже носит юридический характер, когда речь идет о ее целеустремленности и выборе доходчивых, убедительных аргументов.

***

С 393 года Августин начинает борьбу против донатистов. В те годы католики в Гиппоне Регии были в меньшинстве. В Нумидии вообще донатисты были доминирующей группировкой. Большинство католических священнослужителей терпимо относились к патриотам, которые придерживались взглядов донатистов, но только не Августин. Несколько лет он потратил на то, чтобы привлечь на свою сторону других епископов Северной Африки и получить поддержку Рима. В пропаганде Августин использовал все средства. Он сочинял псалмы, и музыку, и слова, а его помощники активно поддерживали его дело в кругах, близких к императору.

Донатисты проиграли войну с католиками. Все секты этого типа заранее были обречены на раскол. Католики прощали их и принимали к себе, поскольку никогда не претендовали на то, что они представляют чистую и безгрешную церковь. Но среди них находилась группа фанатиков, с которыми донатисты соперничали и конфликтовали. «Кто самый чистый, самый благочестивый и более других достоин благоволения Божия?» — вот, безусловно, роковой социальный вопрос, сеющий подозрения и клевету. Как среди донатистов, так и между ними и католиками зачастую происходили жестокие столкновения. И у тех, и у других были экстремистские группировки.

В 398 году католики наконец одержали победу. Император Гонорий подавил местного вождя Гильдона, бунт которого против римлян можно связать с донатистами. Оптат, священнослужитель и донатист, был другом Гильдона. Католики воспользовались сложившимся положением, чтобы еще раз надавить на императора и склонить его на свою сторону. Августин использовал ситуацию больше, чем следовало. Те же методы применялись по отношению к языческим храмам: служителей храмов связали с бунтом против императорской власти. Император Гонорий был благочестивый католик, и потому каждое нападение на католиков могло толковаться как нападение лично на императора. Религия, которую исповедовал император, была не только его личным делом. В IV веке без военной и правовой власти императора не могло существовать никакого сообщества, никакой единой Церкви. В течение первых ста лет после принятия Константином христианства было особенно трудно удерживать Церковь от раскола.

***

Многое свидетельствует о том, что религиозный сепаратизм в Северной Африке имел также социальную и политическую подоплеку. Донатисты объединялись вокруг африканской традиции, идущей от Тертуллиана и Киприана, которую они толковали в своих целях. Тем не менее, следует воздерживаться, давая донатистам слишком категорические определения. Ведь мы знаем их церковь прежде всего по красноречивым выступлениям против них и их веры. Главным критиком донатистов был Августин. В течение своей долгой истории донатисты менялись, и во времена Августина они объясняли свой сепаратизм иначе, чем раньше.

Донатисты были перекрещенцами, они развили ригористский культ чистоты. Священнослужители должны быть чисты, и община сама, насколько это возможно, должна изгонять из своих рядов паршивых овец. Нечистота, главным образом, происходит от стремления к компромиссу с властями и греховным миром. По мифологии донатистов, только они сами являются правоверными христианами. После Константина Великого они боролись уже не только с центральной властью, но и с католиками. При императоре Юлиане Отступнике донатисты встали на его сторону, потому что он выступил против христиан. Им импонировало, что Юлиан хотел покончить с христианством и покровительствовал всем оппозиционным ему движениям. Однако с более поздними императорами донатисты уже не могли найти общий язык.

Оптат Милевский, выступавший против донатистов сразу после смерти Юлиана, был первым христианским писателем, призвавшим к военному походу против донатистов; многие его характеристики и аргументы были позднее использованы Августином. У донатистов Северной Африки имелись боевые соединения, которые вели постоянную партизанскую войну против Церкви и ее собственности. Так называемые циркумцеллионы — странствующие фанатики — вели патриотическую борьбу против римских правителей, и донатисты использовали их в своей борьбе против друзей императора христиан–католиков.

Таким образом, католические епископы имели основания считать всех донатистов врагами императора. Циркумцеллионы, возможно, и не были так уж тесно связаны с донатистами, но Оптат и Августин не делали различия между бандитами и религиозными конкурентами, дабы упростить борьбу с донатистами и заручиться поддержкой римской администрации. Донатисты сами способствовали своему поражению, разбившись на группы, которые не на жизнь, а на смерть конкурировали друг с другом, считая только себя чистыми истинными христианами.

Донатисты верили, что действие благодати зависит от святости служителей церкви. Августин же, напротив, подчеркивал независимый характер благодати. Свою общину донатисты называли избранной горсткой спасенных. Августин, напротив, считал, что Церковь должна охватывать как тех, кто избран для спасения, так и тех, кто идет навстречу гибели. Католики не предъявляли возвышенных требований о чистоте. Они предоставляли Богу самому совершить последний суд над каждой человеческой жизнью. Нет сомнения, что полемика Августина с донатистами наложила отпечаток и на его понимание благодати, и на его понимание Церкви. Таким образом, донатисты косвенно содействовали формированию христианской ортодоксии.