доброй воле или по принуждению должны будут принять его сторону. Однако теперь уже Публий Корнелий Сципион его значительно опережал. Римляне переправились через реку Пад (По) и расположились на правом берегу Тицина.
Консул сильно зарвался и не видел краев. Ибо силы были неравными. Римляне сумели собрать только 20 тысяч легионеров и пять тысяч союзных галлов. А у Ганнибала было почти 50 тысяч воинов, включая свежие галльские контингенты. Два войска сшиблись, и это было подобно землетрясению. Для Рима дело быстро закончилось сокрушительным разгромом. Сам консул погиб. В реальной истории его, тяжелораненого, спас старший сын, но теперь спасать консула было некому. Ганнибал захватил тысячу пленных, десять тысяч римлян бежали, разрушив за собой мост через реку. Почти все галльские племена перешли на сторону карфагенского полководца.
Римляне заперлись в недостроенной Плаценции, словно пьющие слесари, стонущие под пятой начальника ЖЭКа в туалете. Туда явился преследующий их Ганнибал. Руководителя у осажденных не было. Кроме того, внутри города внезапно взбунтовались союзные галлы. Недовольные картиной полного упадка и загнивания жизни молодежи в римском колхозе «Красный восток». Эти 1200 пехотинцев и около 200 всадников после ночной резни, в которой погибли немало римлян, перебежали к карфагенянам. Впрочем Ганнибал пока не сильно доверял этим перебежчикам и отпустил их по домам, агитировать свои племена за союз с Карфагеном. Как оказалось карфагенский военачальник был прав, союзные ему галлы пока еще не очень верили в окончательную победу карфагенского оружия и, желая обезопасить себя от возможных репрессий в будущем, вели секретные переговоры также и с римлянами.
Осажденные римляне в основной массе этой же ночью покинули Плаценцию и бежали дальше на юг. Разбитые легионеры двинулись к реке Требии, где холмистая местность затрудняла действия преследующей их кавалерии. Ганнибал отправил вдогонку свою конницу, но его нумидийские всадники бросились к покинутому римлянами лагерю, и, пока они искали там добычу и жгли постройки, враги сумели переправиться через Требию.
Ганнибал, следуя по пятам за римлянами, снова разместил свои войска около очередной римской стоянки. Галлы помогали карфагенянам, в том числе и продовольствием; к тому же Ганнибалу удалось ловко овладеть римской крепостью, Кластидием, где были сосредоточены большие запасы зерна. Обошлось это Ганнибалу в 400 золотых монет, которые были уплачены за предательство начальнику местного гарнизона брундисийцу Дасию. Этим зерном пунийцы пользовались все то время, пока стояли у Требии.
Между тем, в лагерь людей погибшего Сципиона под Требией, спешно прибыл Семпроний Лонг со своими солдатами. Теперь уже единственный и единовластный консул и с ним почти вся наличная римская армия, кроме подразделений, отправленных Сципионом в Испанию и оставленных Лонгом для охраны морских берегов Италии и Сицилии. Все они нынче противостояли Ганнибалу. Сорок тысяч бойцов. В том числе восемнадцать тысяч римских граждан и двадцать тысяч латинских союзников да еще вспомогательные отряды ценоманов — единственного галльского племени, еще сохранившего верность Риму.
В Риме, где поражение при Тицине вызвало, изумление и где неудачу склонны были приписывать и неумению Сципиона, и измене галлов, приход Семпрония дал новые надежды; общественное мнение с нетерпением ожидало решительного и на этот раз победоносного сражения. Не удивительно, что и Семпроний рвался в бой, хотя у него хватило благоразумия дать своим солдатам отдых после сорокадневного перехода из Лилибея в Северную Италию. Кораблями удалось перебросить только незначительную часть войска, остальные, переправившись челночными рейсами с Сицилии на материк, топали ножками.
Из Испании половину армии спешно перебрасывали в Рим. В столице республики так же резво шел набор еще трех легионов, взамен утраченных. Из новобранцев и легионеров внутреннего резерва. Пока продолжалась эта вакханалия, Кирилл перебросил на Сардинию еще войска, в помощь к своему отряду, и полностью очистил остров от римских контингентов. Тысяча легионеров погибла, еще тысяча бежали на любых пригодных судах в сторону материка. Пока Риму было совершенно не до Сардинии.
Но реванша у Рима не получилось. Получился очередной разгром. Ганнибал отправил в засаду Магона с отрядом в тысячу всадников и тысячу пехотинцев. Затем карфагенский полководец обрушился своей сильной конницей на фланги и побил слабую римскую конницу, слонов же направил на ценноманов, чем до смерти напугал этих дремучих галлов. В конце концов, легкая пехота, лучники и балеарские пращники охватили римскую пехоту с флангов, а сзади, в тыл к легионерам, ударила засада.
Поскольку лучшие силы карфагенской армии действовали по бокам, то сложилась любопытная ситуация. В центре Семпроний с десятитысячным отрядом отборных легионеров уже прорубился сквозь ряды галлов, и внезапно понял, что это уже не победа, а поражение. Он не стал возвращаться назад, в пекло битвы, а напротив, бежал на север, в Плаценцию, которая еще держалась. Вернее Ганнибал не стал ее осаждать, чтобы не терять зря время. Так что Семпроний с сильным отрядом занял город и укрепился.
Впрочем, многие римляне, оставшиеся на поле битвы, сумели бежать, так как внезапно пошел сильный осенний дождь и конница не стала преследовать беглецов. Многие легионеры бросались в вздувшуюся от дождя Требию и погибли, другие же сумели благополучно доплыть на тот берег. Ночью, когда карфагеняне отдыхали, много римлян, никем не преследуемые, сумели перебраться через реку на плотах. Таких беглецов набралось еще тысяч восемь.
Известие о разгроме при Требии повергло Рим в неописуемое смятение. Ганнибала ждали с минуты на минуту под стенами столицы, но вместо Ганнибала появился… консул Семпроний. Явился, не запылился! Вот я какой — похвалите меня! Оставив Плаценцию, каждую минуту рискуя жизнью, он пустился к югу по равнине, усеянной вражескими конниками. Дабы доложить обо всем сенаторам самолично, чтобы разные доброхоты не могли его опорочить. Только слепая удача помогла Семпронию прибыть в Рим живым и невредимым, потому что ни обмануть неприятеля, ни ускользнуть от него на случай погони, ни вырваться силою нечего было и думать.
Хитрый Семпроний пытался поначалу скрыть от римского правительства (и тем более от народа) подлинные масштабы катастрофы. Он донес в Рим, что произошло сражение, но непогода помешала ему одержать победу. Но иголку в мешке не утаишь и правда тотчас вылезла наружу.
— Армию разобьют — это ничего, судьбы войск непостоянны, и завтра можно возвратить, что мы потеряли вчера, — пафосно оправдывался нашкодивший консул перед сенаторами.
Дескать, черт меня, дурня, попутал, но теперь я все осознал, больше не буду и хочу все отыграть назад.
— Ты обесчестил наших орлов. Какая бездеятельность! Какая низость! Этот позор ты должен искупит реками пролитой крови карфагенян! — ответил ему Луций Эмилий Павел, нынешний глава важнейшей сенатской группировки.
Вот и спустили сенаторы Семпронию все