на том, чтобы нанести удар неожиданно, убить сколько удастся врагов и, прежде чем они опомнятся и организуют преследование, отойти в горы и рассеяться.
Пока римляне перебросили все свои пять легионов в Таррагону, прошло немало времени. Ибо марсельские купцы очень неохотно шли на риск и фрахтовали свои корабли для перевозки легионеров. А Лала-Зор каждый раз реализовал все новые и новые придумки. Но все же Риму удалось сконцентрировать на севере Испании более 16 тысяч воинов. Которым удалось довольно быстро загнать остатки отрядов Верики в горы. Снова вся римская сфера в Испании на начало года, так называемая «Ближняя Испания», была отвоевана обратно.
Но на этой территории слуги Рима все же чувствовали себя не очень устойчиво. Так как римляне, явившись в Испанию, преследовали свои собственные цели, и их не особо интересовали интересы союзников. Испанцы же не привыкли к господству чужеземцев, к оскорблению своей национальной гордости. Они страдали, видя, как итальянские солдаты едят крестьянский хлеб, как в городах офицеры бесславят девушек и женщин. Местные дикари были не те люди, в общении с которыми подобное хамство сходит с рук. К тому же, широко известные пророчества и пропаганда не прошли даром. Раз уже боги избрали победителя, то почему бы не присоединится к нему?
Так что спорадическая борьба «под ковром» велась. Иногда даже ожесточенная. В хорошую погоду, и если в целом дела шли хорошо, вожди иберийцев, повинуясь инстинкту насилия, легко находили добровольцев, но стоило установиться ненастью или пойти полосе неудач, как число желающих помогать повстанцам резко шло на убыль. Случалось, люди отказывались сражаться, заявляя, что должны вернуться домой для уборки урожая: надо ведь кормить свои семьи. То же самое говорили рыбаки во время путины.
К тому же, на стороне иберийцев были родные горы. Даже у местных греческих купцов никогда не было толковых, подробных карт горных районов, что уж тут говорить о римлянах. Среди же местных испанцев многие знали горные перевалы как свои пять пальцев. И удобные тропы, и лучшие места для засады. Заросшие лесом предгорья Пиренеев всегда были излюбленным местом охоты местных жителей на диких животных, сейчас же здесь шла охота на людей.
Снова на театр военных действий у Таррагоны Кирилл являться побоялся. Чревато бодаться теленку с дубом. Выше головы не сиганешь. Да и вообще, по плечу ли тягаться варварам с тремя полновесными легионами? Только безумец или дурак рискнет напасть на такую армию, где латы солдат блестят, что твой трельяж.
А пополнив запасы и зафрахтовав суда для перевозки четырехсот бойцов, молодой человек снова наведался на Сардинию. В знакомый военный лагерь. К совершенно беспечным римлянам, которые отчего-то решили, что два раза снаряд в одну воронку не падает. Как результат — тысяча с лишним легионеров была уничтожена. Конечно, такой урон не станет для армии Рима страшным ударом, но даже еще один расквашенный нос хоть немного, да приблизит день окончательного изгнания захватчиков из Испании.
Надобно сказать, что при этом налете с хорошей стороны себя зарекомендовали новые полуторалитровые оловянные фляги, набитые черным порохом и свинцовой шрапнелью. С помощью приделанной ременной кожаной ручки они, снабженные коротким запальным шнуром, забрасывались во вражеские ряды. Многие из этих бомб взрывались еще в воздухе, производя ужасающий эффект — жуткий грохот, адское пламя и, главное, острые как бритва, осколки, разлетающиеся со страшной скоростью во все стороны, разрывающие и терзающие плоть. Такие взрывы пробивали в рядах легионеров большие бреши, но они тут же вновь затягивались, ибо места павших занимали их товарищи.
Пока шли все эти боевые действия, время бежало. На Сицилии консул Семпроний так и не решился высадить свою армию в Африке, ограничившись тем, что разорял карфагенское морское побережье набегами. Обычно на кораблях высаживалась тысяча легионеров, они сжигали окрестные усадьбы, рубили плодовые деревья, уничтожали урожай, грабили и убирались восвояси. Вражеской армии обширные поля, засеянные злаками, предельно облегчали реализацию стратегии выжженной земли: можно было сжечь все поля с созревающим урожаем и тем самым вынудить местных земледельцев к бегству или голодной смерти.
Но гораздо важнее было то, что в начале октября, Ганнибал, еще до первого снега, перешел Альпы, и спустился в Северную Италию. Где его с нетерпением ожидали мятежные бойи и имсубры. У карфагенского полководца сохранилось почти 45 тысяч солдат. Потому что дезертирство в чужих землях прекратилось, так как испанцы и африканцы теперь боялись оставлять свою армию. С продуктами дело обстояло тоже терпимо, так как только недавно убрали урожай. И более особых сражений не было. Только в Альпах, подзуживаемые Римом банды местных дикарей, пытались преградить путь армии Карфагена, но безуспешно. А ранней осенью Альпы были вполне проходимы.
Вторжение карфагенских войск в Северную Италию мгновенно изменило политическую обстановку — весь расклад переменился с ног на голову. К тому же наш незадачливый консул Публий Корнелий Сципион думал, что Ганнибал никогда не осмелится пересечь Альпы, а если решится на такой безумный шаг, то неминуемо погибнет. И больших войск на месте не имел, отправив почти всю свою армию в Испанию. Странный ход…
Впрочем, Сципион тоже был далеко не таким уж неспособным полководцем, как это вначале казалось Ганнибалу. Последний был твердо убежден, что Сципион не сумеет в короткий срок явиться от устья Роны к подножию Альп, однако римскому консулу это удалось, и Ганнибал вынужден был признать, что ему противостоит военачальник, обладающий значительными тактическими и организаторскими способностям.
И главное — получив известие о том, что Ганнибал рвется вступить на землю Италии, сенат предложил другому консулу, Тиберию Семпронию Лонгу, срочно вернуться из Сицилии в Предальпийскую Галлию на помощь Сципиону. Семпроний незамедлительно отправил на родину флот, а пехоту стал переправлять в Аримин, порт на севере побережья Адриатики.
Впрочем, задержка Семпрония дорого стоила Риму. Ганнибал с ходу напал на Турин, главный город племени тавриниев. Это было полулигурийское-полугалльское племя, а так как они враждовали с инсумбрами, то согласно римской политики «разделяй и властвуй», являлись верными союзниками Сципиона. Консул, внезапно обнаруживший, что по его гениальности плачет пьедестал, не дожидаясь прибытия подкреплений, резво рванул вперед. Он спешил к тавриниям на помощь, но не успел.
И все же, прибытие Сципиона к Плаценции (Пьяченце) до известной степени нарушило планы Ганнибала: римляне отрезали от карфагенского полководца значительную часть союзных с ним галлов и даже заставили их выступить против пунийской армии. В этих обстоятельствах Ганнибал решил предпринять наступательные действия против римлян, справедливо полагая, что, победив зарвавшегося Сципиона, он станет полновластным хозяином Северной Италии и тогда-то галлы по