Читать интересную книгу Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

Русская общественность связывала с воцарением Александра огромные надежды. И действительно, «дней Александровых прекрасное начало» вселяло уверенность в исполнение этих надежд. Молодой император приказал освободить всех заключенных Петропавловской крепости. По преданию, один из арестантов, оставляя каземат, написал на дверях: «Свободен от постоя». Узнав об этом, Александр якобы улыбнулся и заметил, что следовало бы прибавить к надписи слово «навсегда». В петербургских салонах взахлеб рассказывали умилительную историю о случайной прогулке Александра I по берегу царскосельского пруда. Государь обратил внимание на лебедей, которые плавали у берега и никак не могли взлететь. «Что это значит?» – спросил царь у садовника. «Лебеди летать не могут, государь, у них обрезано по одному крылу, чтобы не разлетелись», – ответил садовник. «Это не дело, – будто бы сказал Александр, – когда им хорошо, они и сами здесь будут жить, а дурно – пусть летят, куда хотят». Интересно, что на этом рассказчики не останавливались. Дальше шла назидательная часть легенды: «После сего большая часть лебедей разлетелась в Павловск и в Гатчину, но к осени действительно почти все возвратились».

Да, надежды на Александра I возлагались большие. Но уже через несколько лет, увидев однажды в закрытых залах эрмитажной библиотеки статую Вольтера, предусмотрительно спрятанную сюда после Французской революции, государь возмутился и, по преданию, велел убрать «эту обезьяну». Таким образом, фольклор обозначил конец либерального периода царствования Александра I.

В официальной историографии конец периода либеральных реформ отмечен строительством пресловутых военных поселений. О них много говорили и много спорили в Петербурге. Но когда кто-то осмелился лично высказать Александру сомнения в полезности этих поселений, то император будто бы сухо ответил: «Военные поселения будут существовать, хотя бы для этого пришлось выложить трупами всю дорогу от Петербурга до Новгорода».

Кстати, казарменная идея военных поселений, приписываемая школьными учебниками и энциклопедическими словарями всесильному при Александре I временщику графу А. А. Аракчееву, на самом деле принадлежала самому императору. Аракчеев всего лишь сыграл роль усердного и ревностного исполнителя. Правда, он был настолько жесток и безжалостен, что историческая традиция именно его именем обозначила целый период александровского царствования – так называемую аракчеевщину. Первое военное поселение в Петербурге было организовано на Охте в 1816 году. О нем ходили чудовищные и нелепые слухи: будто бы даже щи в печь бабы должны были ставить одновременно и по особому сигналу.

В то же время о самом императоре по городу распространялись идиллические легенды. Живя в Каменноостровском дворце, Александр I любил прогуливаться в дворцовой оранжерее. Однажды он был поражен красотой лимонного дерева, на котором начал созревать экзотический плод. Император тут же поручил установить у дерева караульный пост, чтобы, когда лимон окончательно созреет, ему тут же доложили об этом. Бедные солдаты, борясь с неодолимым сном, днем и ночью вглядывались в лимон, боясь прозевать ответственнейший момент. Но однажды караульный в самый ответственный момент все-таки задремал и очнулся от того, что услышал, как что-то упало на землю. Это был созревший лимон. Очумев одновременно и от страха, и от радости, караульный схватил лимон и бросился в покои императора с криком: «Созрел! Созрел!» – «Что, голубчик, с тобой? Пожар что ли?» – остановил его царь, успевший уже забыть о своем распоряжении. «Лимон созрел, ваше величество!» Император все вспомнил, рассказывает легенда, поблагодарил солдата и присвоил ему чин «лимонного лейтенанта».

Но не все было так идиллично. Свежи были воспоминания о короткой русско-шведской войне 1808–1809 годов. Война закончилась присоединением к России Финляндии (до этого она принадлежала Швеции). В этой связи в Петербурге рассказывали легенду о совместном обеде Наполеона и Александра I во время заключения Тильзитского мира в июне 1807 года. Разговор на обеде зашел о русско-шведской войне 1789–1790 годов. Александр вспомнил, что сражения велись так близко от Петербурга, что канонада была отчетливо слышна и это приводило в ужас многих дам. «Ну, зачем же дам пугать, – вымолвил Наполеон, – это совсем не дело. В крайнем случае, надо занять Финляндию и прекратить это». Александр, утверждает легенда, задумчиво посмотрел на Наполеона и согласился.

Но такое единодушие в вопросах европейского мироустройства, как мы знаем, длилось недолго. 1812 год все поставил на свои места. Если верить фольклору, в Петербурге после войны были в моде «ночные вазы» с портретом Наполеона на дне и надписью: «Наполеон, император французов».

С годами у Александра появилась склонность к мистицизму и суеверию. Мы уже знаем, что он был вовлечен в масонскую ложу и в течение десяти лет состоял ее членом. В Петербурге говорили о его тайных посещениях домовой церкви князя А. Н. Голицына – обер-прокурора Синода, министра народного просвещения и личного друга государя. Внутреннее убранство церкви, исполненное архитектором А. А. Витбергом, имело таинственный, мистический характер. Отсутствие дневного света, темные ступени притвора, подобия гробов, расставленные в молельнях, лампы красного стекла в виде кровоточащих сердец – все это как бы символизировало духовную тьму падшего человека и надежду на просветление и благодать.

Сохранилось предание о происходивших в этой церкви тайных хлыстовских радениях под руководством некоего старца Федора. Только после того, как Голицын обнаружил, что святой старец является «орудием какого-то тайного политического общества, старца по его указанию будто бы завлекли в вырытую ночью перед домом глубокую яму, где и засыпали живого землею».

Собираясь однажды в путешествие по России, Александр I посетил схимника Александро-Невской лавры и попросил у него благословения. Монах благословил императора, сказав при этом загадочные слова: «И посла мiрови ангела кротости». Долго император и его приближенные искали разгадку этой таинственной фразы. А заключалась она в том, что некоторые буквы славянской грамоты имеют одновременно и цифровые значения: и=8, п=80, о=70, с=200, л=30, а=1, м=40, i=10, р=100, в=2, н=50, г=3, е=5, к=20, т=300. Так вот, если буквы сказанного схимником изречения обратить в числа, то сумма их будет равна году рождения императора Александра I:

8 + (80+70+200+30+1) + (40+10+100+70+2 +8) + (1+50+3+5+30+1) + (20+100+70+300+70+200+300+8) = 1777.

Но и это еще не все. Столь же знаменательным оказалось совпадение чисел, полученных при сложении годов, месяцев и дат таких событий, как рождение, вступление на престол и кончина Александра Благословенного. Он родился 12 декабря 1777 года, вступил на престол 12 марта 1801 года и скончался 19 ноября 1825 года. Если эти даты расположить вертикально и сложить, то итог такого сложения даст и число лет жизни, и число лет царствования.

Вот как изображали эту удивительную мистическую таблицу современники:

Петербургские мистики не в первый раз обращались к символике чисел, пытаясь разгадать судьбу Александра I. Особое значение придавалось связи крупнейших петербургских наводнений с датами рождения и смерти императора. Он родился 12 декабря 1777 года, через 12 недель после разрушительного наводнения 21 сентября, а умер через 12 месяцев и 12 дней после наводнения 1824 года. Наводнения этих лет были самыми разрушительными в истории Петербурга. Жители помнили, как во время посещения Александром одного из разрушенных районов столицы после наводнения 1824 года кто-то за спиной императора проговорил: «За грехи наши Бог нас карает». – «Нет, за мои», – будто бы пробормотал царь в наступившей тишине.

Император Александр I скончался 19 ноября 1825 года во время своего пребывания в Таганроге. Едва это известие дошло до столицы, как тут же распространился слух, что он вовсе не умер, а скрылся, а в гробу в Петербург везут чужой труп. Слух этот казался многим настолько правдоподобным, что на пути следования траурной процессии из Таганрога в Петербург происходили неоднократные попытки «со стороны толпы» вскрыть гроб. Например, как рассказывали очевидцы, в Московском Кремле, где был временно установлен катафалк с гробом императора, пришлось даже выставить к воротам артиллерию. Не менее строгие действия властей сопровождали прощание с покойным императором и в самом Петербурге. При отпевании в Казанском соборе Николай I запретил открывать гроб. Это еще более укрепило слухи о подмене тела. Из уст в уста передавали, что Мария Федоровна при виде тела сына, как бы продолжая с кем-то спорить, воскликнула: «Да право же это он!» Что это она должна была доказывать? – говорили в народе. И родилась легенда о сибирском старце Федоре Кузьмиче, который и есть якобы бывший император Александр Павлович. Это он, чтобы вымолить у Бога прощение за участие в убийстве своего отца Павла I, «решил взять на себя такой великий подвиг – удаление в Сибирь». В гроб же, согласно легенде, было положено тело фельдъегеря Маскова, незадолго до этого умершего от ушибов, полученных при падении с экипажа по дороге в Таганрог. Интересно, что позднее исследователям удалось напасть на след внука Маскова. Выяснилось, что в этой семье из поколения в поколение передается легенда, будто бы их предок, фельдъегерь Александра Благословенного Масков, похоронен в Петропавловском соборе Петербурга.