Читать интересную книгу Экстра: Новый Кабалион - Илья Новак

По Тойнби, авангард цивилизации в конце концов привыкает к своей новой роли и адаптируется в застывшей среде, что приводит к замедлению, а после и исчезновению творческого роста. Меньшинство само становится жертвой подражания — начинает подражать самому себе, эксплуатировать, вновь и вновь повторять давно найденные приемы, идеи, образы, метафоры, причем зачастую пытается оправдаться в собственных глазах, выдавая подобное подражание за движение вперед, за новое в культуре. Что, собственно говоря, и произошло сейчас с русскоязычной фантастикой — вся пассионарность изошла на тиражи, бывшие пассионарии эксплуатируют идеи, обсосанные их западными коллегами лет этак тридцать назад (фразу про литературу меня попросили добавить в редакции сетевого фантастического журнала, чтобы как-то связать тему статьи с его профилем). Со снижением авторитета лидеры творческого меньшинства борются путем подкрепления своей элитарности силой. Силовые методы превращают творческое меньшинство в правящее меньшинство. Именно это и свидетельствует о начале распада цивилизации.

При этом разделение мировой души по-разному проявляется у двух групп. ‘Мифологическая’ составляющая души — искусство — в творческом меньшинстве вырождается окончательно, превращается в самоповтор и в конце концов полностью девальвирует. Оторванный от мифа, от морали и нравственности, научно-технический прогресс продолжает расти — технологии до определенного момента наращиваются.

Нетворческое большинство пользуется техническими благами, одновременно страшась каждого следующего дня, способного принести небывалые потрясения и кризисы. Мифологическая составляющая души большинства выливается в ‘мифоинстинкт’, желание вернуться в безопасность мифологического времени, ко сну, в котором каждый последующий день не несет в себе потенциальных техногенных катастроф (прогресс, который вызывал столько оптимизма еще сто лет назад, теперь не в моде, зато примитивный оккультизм и мистицизм процветают). Научно-технический прогресс, форсируемый все дальше творческим меньшинством, наталкивается на неприятие большинства. При этом оно не противится снижению уровня своего образования — дураку покойнее, чем умному.

Поначалу в отношении творческого меньшинства к нетворческому большинству присутствует альтруизм: пассионарии искренне хотят материально улучшить и духовно облагородить жизнь остальных (к альтруизму этому, однако, примешиваются и более эгоистические чувства — признание большинством идей пассионариев будет одновременно и признанием их передовой роли, их талантливости и элитарности). В дальнейшем, когда меньшинство приобретает власть, его лидерам уже не нужно духовное развитие большинства, им кажется, что ‘излишняя’ духовность будет только мешать и что вполне достаточно прогресса лишь материальной стороны жизни.

Вернемся к Тойнби, который предполагал, что творческое меньшинство станет властным меньшинством — то есть захватит власть, после чего попытается создать для большинства идеальное государство. Такое государство в конце концов будет сметено варварами из соседних областей, менее цивилизованными народностями, которые ‘облучались’ энергией достигшей пика и умирающей цивилизации (‘варварские отряды’ в определении Тойнби). В свете теперешнего развития цифровых технологий стоит говорить не о государстве, а о максимально интерактивной ‘идеальной среде обитания’, которую, с помощью достижений технологии, создаст властное меньшинство для большинства обывателей. Но это уже футурология.

4. Футурология

В отличие от литературы, где нужно интерпретировать графические значки в образы, телевидение дает готовый поток визуальной и звуковой информации, пользователю остается лишь потреблять их, зачастую практически без переработки, без личных психических усилий. В перспективе максимальную интерактивность способны дать компьютерные технологии и Интернет. Сеть находится на границе вещественного и психического, соединяет их. Она одновременно и вещественна, это электронное образование (то есть, условно говоря, существующее на том уровне, где находятся электроны), и в тоже время состоит лишь из продуктов психической деятельности, сгенерированной людьми информации. Граница между сознательным и несознательным, между унитронным и электромагнитным, между вещественным миром / личным бессознательным — и коллективным бессознательным / континуальным вакуумом. Интернет, созданный просто как электронная структура для передачи информации, станет для нетворческого большинства точкой перехода в новое кольцо мифологического времени. Это не будет власть бездушных машин, показанный в фильмах и книгах бунт роботов, — но интерактивная мифологическая среда, созданная потерявшим творческие способности властным меньшинством для нетворческого большинства.

Если спираль времен складывается из колец мифовремени, короткого перехода от одного кольца к другому — времени прогресса, ‘исторического времени’, — и нового кольца, то сейчас человечество все стремительнее подкатывается к нему. Сеть — это оцифрованная точка перехода от короткого исторического времени к новому многотысячелетнему кольцу времени мифического. Через телеграф, радио, кино и телевидение люди пришли к компьютерам и Интернету. Подсознательное стремление вернуться в сонное спокойствие мифа материализовалось в виде Сети — как вершина технологии, она возникла в конце исторического времени. Пока что компьютерные технологии и Интернет еще совсем молоды, однако уже сейчас они способны предоставить куда большую интерактивную связь чем, допустим, литература и театр. ‘Виртуальные костюмы’ для погружения в сгенерированные людьми миры (игры) уже появились, в дальнейшем разработают способ погружения непосредственно сознанием пользователя — это станет венцом технологии и очередным сном разума, максимальной интерактивностью, полным проникновением в ‘синтетический миф’, искусственно созданное подобие тех ‘естественных мифов’, в которых обитали люди мифологического времени.

Кто владеет информацией — тот владеет миром. В недалеком будущем это будет интерпретировано так: кто владеет Сетью — тот создает мир. В ‘максимальной интерактивности’ можно жить, она тождественна жизни — в той мере, в какой в сознании людей мифологического времени символ был тождественен тому, что это символ означал. Конечно, это процесс не одного дня — но каждый новый вид искусства развивается быстрее тех, что возникли до него, и компьютерные игры в смысле совершенствования как самого контента, так и инструментов для его создания, всего за двадцать лет прошли путь не меньший, чем кино за весь двадцатый век и литература за предыдущие пять веков.

Прогресс, пока еще стремительный, завершится: человечество застынет и на тысячелетия попадет в очередное закольцованное время — но уже в мифическое время на другом уровне, когда большинство людей будет «спать» в синтетических мифах Сети. Возникнет не одна, а три цифровые империи — американская, европейская и азиатская. История разделится, большая часть обывателей заснет в мифовремени, властное меньшинство будет поддерживать прогресс, оставаясь во времени линейном.

В осевое время косная, инертная масса была для пассионарных личностей той почвой, в которую (в том числе и через власть предержащих) они пытались заложить свои идеи. Теперь пассионарные личности сами стали власть предержащими — лишившись, однако, большей части своей пассионарности, своей творческой страсти. В искусственном мифе управлять массой будет куда легче, чем в реальном времени, в этом смысле управляемый миф — самое лучшее место для глупых обывателей. Человечество разделится на спящих в электронных подземельях ‘безответных морлоков’ и на ‘злых элоев’, поддерживающих для них синтетическую реальность. Творческая деятельность меньшинства сведется к бесконечному комбинированию старых достижений и испытании этих комбинаций на спящих сознаниях обывателей, прогресс замедлится — элои, сами того не ведая, так же очутятся в мифологическом времени, однако протекающем как бы на другом, уровне реальности, чем закольцованное синтетическое время морлоков.

Эти два параллельно идущих круговорота будут длиться, пока пришедшие извне варвары одну за другой не сметут ‘цифровые империи’. Они придут не с Земли. Развитые технологии позволят элоям контролировать всю ее поверхность и уничтожать в зародыше любые попытки восстания. Варварами станут те, кто до появления империй и в процессе их становления успел поселиться в орбитальных жилых комплексах или в колониях-куполах на ближайших к Земле планетах или Луне. После окончательного становления цифровых империй Земля прекратит поддерживать свои колонии, в условиях жесткой борьбы за выживание там воцарятся суровые нравы, сравнимые с нравами времен освоения Дикого Запада, с той разницей, что поскольку дело будет проходить в существенно других физических условиях, психология варваров, когда они наконец вернутся на Землю, будет отличаться от привычной нам человеческой. (Помимо прочего, на психику и физиологию существ будущего сильно повлияет ослабление магнитного поля Земли, которое защищает людей от космических излучений — с 1670 года, когда его впервые измерили, оно упало примерно на 15%.) Элоев уничтожат, как и часть спящих морлоков, оставшиеся, насильственно извлеченные из синтетического электронного мифа, станут рабами. На планете воцарится техногенное варварство — большие кланы бывших переселенцев, обладающих машинами космического века и сформированной в жестких условиях фронтирной борьбы за выживание специфической моралью, станут вести бесконечные войны друг с другом.