К началу мая, когда альбом добрался до десятого места в чарте (самой высокой своей позиции) и настроение начало передаваться и в Британию, корреспондент NME в Америке сообщила: «Главное событие 1969 года на тяжелой рок-сцене — это Led Zeppelin». Она сказала, что реакция на последний американский тур «была не просто невероятной, а не иначе как сенсационной». Когда 25 мая они появились на одной афише с The Jimi Hendrix Experience на Santa Clara Pop Festival в Сан-Хосе, Джими сказал Бонзо: «Парень, у тебя правая нога как у кролика!» Тем не менее, отзывы в Америке до сих пор бывали презрительными. Сообщая о последних концертах тура, двух выступлениях в нью-йоркском Fillmore East 30 и 31 мая, Variety проигнорировала аудиторию, которая буквально билась головами о сцену, и вместо этого написала о том, что группа «помешана на силе, громкости и манерной театральности… и отвергает музыкальную составляющую ради чистой силы, которая соблазняет их, по преимуществу, малолетних слушателей». Многие ровесники группы также не смогли остаться в стороне. Пит Таунсенд выразил свое недовольство группами «соло-гитарного стиля», которые были популярнее в Америке, чем в Британии. Кит Ричардс сообщил, что голос Планта «начал действовать [ему] на нервы». Даже Эрик Клэптон высказал мысль, что Zeppelin «неоправданно громки».
После второго концерта Atlantic устроила для них вечеринку в отеле Plaza в Нью-Йорке, где им вручили первый золотой диск за альбом Led Zeppelin. Пейдж с трудом сдерживал восторг. Группа была сформирована не далее как год назад, и такой неожиданный успех «был полным сюрпризом, а если говорить откровенно, шоком, какого у меня не было несколько следующих лет. Мы гастролировали до того самого дня, когда нам вручили золотой диск. И я подумал: „Боже мой! Золотой диск!“» Некоторым огорчением было то, что именно тогда им сказали, что он не должны терять время зря и нужно выпустить второй альбом без промедления, если они хотят захватить пред-рождественский спрос. Незамедлительно собравшись, Джимми приказал группе идти в студию сразу после вечеринки.
Пока Пейдж, трудоголик, по-видимому, ни на что не обращавший внимания, упорно двигался вперед в студии вместе с инженером Эдди Крамером, остальные просто стремились уехать домой. Бонзо был мрачен и тосковал по дому, Плант объявлял каждому, кто был готов его слушать, как он скучает по своей жене, а Джонси, как обычно, понурив голову, молчал. Стараясь держать их в тонусе, Грант взял обыкновение каждый день напоминать им, как хорошо идут дела. Они не только были в топ-10 в США, но и зарабатывали деньги в турах. Первая поездка стоила им денег. Но сейчас, когда гонорары за вечер колебались от 5000 до 15000 долларов, они, как сказал Грант, полетят домой с кучей денег. Даже когда было заплачено всем агентам, юристам, бухгалтерам, техническому персоналу, были покрыты расходы на отели и переезды, им предстояло разделить между собой приблизительно 150000 долларов. И это еще пустяки по сравнению с тем, что предстоит вскоре, — говорил Грант. Уже запланированный третий тур принесет около полумиллиона долларов, — анонсировал он, — а концертов будет значительно меньше! Все скоро будет еще лучше, говорил Грант, а группа покорно кивала головами.
В действительности участники уже начали серьезную работу над вторым альбомом, когда вернулись в Лос-Анджелес в апреле и провели выходные, записываясь в студии A&M. Они будут использовать такой подход на протяжении всего тура, заскакивая в студии, когда возникал небольшой перерыв в маршруте. Кроме A&M в Лос-Анджелесе использовались студии Mystic и Mirror Studios, а также нью-йоркские A&R, Juggy Sound и Mayfair Studios, и однажды восьмидорожечная «хибара в Ванкувере», где Джимми попросил Роберта наложить немного вокала и губной гармоники на запись — место было таким маленьким, что для певца даже не нашлось наушников.
Вернувшись в июне в Лондон, они носились с одного мероприятие на другое — изображали ‘Communication Breakdown’ и ‘Dazed And Confused’ в Париже для французского телешоу Tous En Scene, на что Пейдж согласился, по словам Гранта, только ради «возможности встретиться с Бриджит Бордо», которая, впрочем, так и не появилась, еще они записали несколько сессий для радио BBC, где основной акцент был сделан на вольной интерпретации ‘Travelling Riverside Blues’. «Тогда мы были так гармоничны, — сказал Джимми, — что сочиняли [прямо на ходу]». В промежутках они записывались на Morgan Studios, где добили ‘Ramble On’ и наспех записали два дополнительных трека для наполнения альбома: ‘Living Loving Maid (She’s Just A Woman)’, легкую, почти в стиле кантри-рока песню о групи «с пурпурным зонтом и в шляпе за пятьдесят центов», набросанную Джимми и Робертом вживую на студии, и ‘We’re Gonna Groove’, старый номер Бена И. Кинга, кавер на который они регулярно исполняли на сцене. Их едва ли можно было назвать идеальными — в конце концов они использовали только один из новых треков, записанных на студи Morgan, — но к тому времени Atlantic уже сильно давила на них, ожидая нового продукта. Сессии записи были такими торопливыми, что, фактически, даже всегда уверенный в себе Пейдж периодически не верил в собственные силы. Видя это, Джерри Векслер в какой-то момент попытался ободрить его, снова и снова повторяя, что новый альбом будет «шедевром». Векслер делал это не только для того, чтобы облегчить его страдания. Он твердо верил, что это «лучший белый блюз, который [он] когда-либо слышал» — и это после ознакомления только с тремя композициями.
Все это только частично убеждало перфекциониста Джимми, опасавшегося, что второй альбом может слишком отличаться от первого, что они «перегнули палку». С другой стороны, он был полон решимости показать на что способен. Как он сказал писателю Ричи Йорки во время первых сессий в Нью-Йорке: «Слишком много групп расслабляются после первого альбома, и второй становится провалом. Я хочу, чтобы каждый следующий альбом был добился большего — в этом вся суть». Альбом Led Zeppelin II, определенно, добился большего, чем его пестрый предшественник. По-прежнему существенным образом основанный на блюзе, роке и фолке, он смешал их в то, что в ретроспективе станет фундаментом для совершенно нового жанра популярной музыки — хеви-метала, и этот редукционизм в итоге станет преследовать группу, непреднамеренно сделавшую больше, чем кто-либо, чтобы окончательно определить его значение.
Обобщение материала, основанного на идеях, берущих свое начало в номерах мотелей, спаянных во время проверок звука и репетиций и брошенных в творческую топку живых импровизаций, Led Zeppelin II (Пейдж уже решил, что альбом получит это название) должен был стать типичным дорожным альбомом скоростных семидесятых, абсолютным богатством группы, которая к тому времени уже была в прекрасной форме, и сорок лет спустя все еще практически потрескивающей энергией. Звук, хотя и записанный в стольких разных местах, приобрел объемное трехмерное звучание, не похожее на то, какого когда-либо получалось добиться на пластинках — и еще более замечательным этот трюк становился, если принимать во внимание бессистемный подход, применявшийся к созданию альбома. Американский инженер, задействованный в сессиях, Эдди Крамер, который за год до того работал с Хендриксом над Electric Ladyland, вспоминал, как он «выпрашивал» время для записи в любой студии, в которой мог. Некоторые гитарные соло Джимми записывались в коридорах, — рассказывал он. А итоговый результат сводился всего через два дня на студии A&R в Нью-Йорке, «с самым допотопным пультом, который только можно себе вообразить».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});