Читать интересную книгу Сумма теологии. Том I - Фома Аквинский

Ответ на возражение 1. Зло ведомо Богу не через его собственный образ, а через образ блага. Следовательно, зло не является идеей в Боге: ни идеей в смысле «образца», ни [идеей в смысле] «образа».

Ответ на возражение 2. Бог не имеет никакого практического знания о тех вещах, коих нет, не было и не будет. Следовательно, относительно них в Боге нет и идей в смысле «образцов», но только лишь – в смысле «образов».

Ответ на возражение 3. Платон, говорят, полагал материю несотворенной; следовательно, он постулировал не идею материи, а сопричинность [идеи] с материей. Поскольку же мы полагаем материю сотворенной Богом, то и материя имеет идею в Боге, хотя [эта идея] не отделена от формы, а потому и не отделена от идеи составленности; ибо сама по себе материя не может ни существовать, ни быть познанной.

Ответ на возражение 4. Что касается идеи в смысле «образца», то род не может иметь никакой идеи, поскольку род не может существовать иначе, как только в [форме] некоторых видов. То же самое справедливо сказать и о тех акциденциях, которые неотделимы от своего субъекта, ибо они имеют бытие только вместе со своим субъектом. Однако у тех акциденций, которые последуют субъекту, есть свои особые идеи. Так, через форму дома архитектор воссоздает все изначально сопутствующие ему акциденции; в то же время те, которые добавляются к уже построенному дому, например, его роспись и т. п., производятся через посредство иных форм. Затем, частные вещи, согласно Платону, не имеют никакой особой идеи помимо [идеи их] вида, [причем] как в силу того, что частные вещи индивидуализируются материей, каковую, по утверждению некоторых, он полагал несотворенной и сопричинной наряду с идеей, так и потому, что целью природы являются виды, индивидуальное же производится [ею] постольку, поскольку оно эти виды поддерживает. Однако божественное провидение простирается не только на виды, но и на индивидуальности, о чем будет сказано ниже (22, 3).

Вопрос 16. Об истине

Поскольку знание имеет дело с истинными вещами, после того, как рассмотрен [вопрос о] знании Бога, нам надлежит произвести изыскание относительно истины. В связи с этим будет исследовано восемь пунктов: 1) существует ли истина в вещах, или же только в уме; 2) находится ли она исключительно в составляющем и разделяющем уме; 3) о сравнении истиныи бытия; 4) о сравнении истины и блага 5) является ли Бог истиной; 6) истинно ли все благодаря одной единственной истине, или же многим; 7) о вечности истины; 8) о неизменности истины.

Раздел 1. Только ли в уме пребывает истина?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что истина пребывает не столько в уме, сколько в вещах. Так, Августин осуждает следующее определение истины: «Истинно то, что существует так, как кажется», поскольку из этого бы следовало, что камни, скрытые в лоне земли и [потому] недоступные зрению, не были бы истинными камнями. Он также осуждает и такое [определение]: «Истинно то, что существует так, как кажется [незнающему], если он хочет и может познавать», поскольку из этого бы следовало, что ничто не будет истинным до тех пор, пока кто-либо этого не познает. Поэтому он определяет истину так: «Истинно то, что существует»[275]. [Таким образом] похоже, что истина пребывает в вещах, а не в уме.

Возражение 2. Далее, все истинное истинно благодаря истине. Если, таким образом, истина находится только в уме, все будет истинно в той мере, в какой оно будет познано. Но в этом-то и состояла ошибка древних философов, которые говорили, что истинным называется то, что кажется истинным. Отсюда следовало, что и противоположности [вполне] могли бы быть одновременно истинными, коль скоро одним казалось бы, что истинна первая [противоположность], а другим – что вторая.

Возражение 3. Далее, Философом недвусмысленно сказано, что «то, благодаря чему вещь такова, само по себе таково еще в большей степени»[276]. Значит, [именно] бытие или небытие вещи и является критерием истинности нашей о ней мысли или высказывания, о чем [кстати] учил и Философ[277]. Следовательно, истина скорее пребывает в вещах, нежели в уме

Этому противоречит следующее: Философ говорит, что «истина и ложь не находятся в вещах, но – в уме»[278].

Отвечаю: как благом мы называем то, к чему устремлено наше желание, так и истиной – то, к чему устремлен наш ум. Но между желанием и умом, или знанием чего бы то ни было, есть [существенное] различие: знание обусловливается тем, что познанная вещь находится в знающем, тогда как желание обусловливается тем, что желающий стремится к желаемому. Поэтому цель желания, а именно благо, находится в объекте желания, цель же ума, а именно истина, находится в самом уме. Затем, как благо существует в вещи постольку, поскольку вещь связана с желанием, так что аспект благости передается от желаемого к желанию, почему и желание называется благим по мере благости [своего] объекта; так и истина: поскольку она находится в уме в той мере, в какой он согласуется с познанным объектом, постольку аспект истины необходимо должен передаваться от ума к познанному объекту, почему также и познанную вещь называют истинной в связи с наличием некоторого ее отношения к уму.

Далее, познанная вещь может относиться к уму или сущностно, или акцидентно. Она сущностно связана с умом, от которого зависит то, что касается ее сущности, акцидентно же – с умом, которым она познается; так, можно сказать, что дом в некотором смысле сущностно связан с умом архитектора и акцидентно – с умом, от которого он [никак] не зависит.

Затем, мы выносим суждения о вещи исходя не из ее акциденций, а на основании того, что принадлежит ей по сущности. Следовательно, что-либо можно полагать безусловно истинным [лишь] постольку, поскольку оно связано с умом, от которого зависит; [например] предметы, сделанные искусством, полагаются истинными через их отношение к нашему уму Ведь дом называют истинным постольку, поскольку он точно выражает подобие формы, находящейся в уме архитектора; и слова называют истинными постольку, поскольку они суть знаки истины в уме. Таким же образом и природные вещи полагаются истинными настолько, насколько они выражают подобие образа, находящегося в божественном уме. Ибо камень называется истинным, когда обладает надлежащей камню природой, каковой ей предписано быть в божественном разуме. Таким образом, первично истина пребываетв уме, и [только] вторично – в вещах, [причем] постольку, поскольку они связаны с умом как со своим началом. В результате мы имеем различные определения истины. Августин [например] говорит: «Истина показывает то, что есть»[279]; а Иларий говорит, что «истина делает сущее ясным и очевидным»[280]; и все это относится к истине согласно ее [модусу пребывания] в уме. Относительно истины вещей в той мере, в какой они связаны с умом, мы имеем [следующее] определение Августина: «Истина есть высшее подобие [(тождество) единому] началу без какого-либо несходства[с Ним]»[281]; а также и определение Ансельма: «Истина – это справедливость, которая воспринимается одним лишь умом»[282] (ибо правильно то, что находится в соответствии с началом); и еще определение Авиценны: «Истина каждой вещи – это непреложно присущее ей свойство»[283]. А [что касается] определения: «Истина есть совпадение вещи и мысли [о ней]», то оно приемлемо с любой точки зрения.

Ответ на возражение 1. Августин говорит относительно истинности вещей, исключая при этом из определения истины [ее] отношение к нашему уму, поскольку из [правильных] определений надлежит исключать всяческие акциденции.

Ответ на возражение 2. Древние философы утверждали, что виды природных вещей возникли случайно и не являются следствиями какого-либо ума. Но так как они не могли не заметить, что истина подразумевает соотнесенность с умом, то были вынуждены основывать истинность вещей на их отношении к нашему уму. Из этого получались невозможные выводы, которые [впоследствии и] опроверг Философ[284]. Но [таковые выводы] никак не следуют из того, что утверждаем мы, [а именно] что истина вещей состоит в их отношении к божественному уму.

Ответ на возражение 3. Хотя истина в нашем уме и обусловливается вещью, тем не менее отнюдь не необходимо, чтобы истина пребывала там [т. е. в вещи] первичным образом; это необходимо не более, чем чтобы здоровье пребывало первичнее в медицине, нежели в животном: ведь достоинство медицины, а не ее здоровье, является причиной здоровья, поскольку в данном случае действователи не одноименны. И точно также: не истинность вещи, а ее бытие обусловливает истину в уме. Поэтому Философ и говорит, что мысль или суждение истинны «постольку поскольку вещь существует, а не поскольку вещь истинна».