Когда они с Моркоу вышли в центр зала, и заиграла музыка, Гленда почти не испытывала смущения. Она знала, что прекрасно выглядит и помнила шаги, а большего в тот момент и не требовалось.
__________
Мелодия A. Piazzolla. Libertango.
https://www.youtube.com/watch?v=kdhTodxH7Gw
Если ссылка не открывается, загляните ко мне на ВК — группа "55 Гудвин — книги +18 и не только" https://vk.com/fiftyfifthclub.
Конечно, Гленда с Моркоу не могли танцевать так, как в клипе, думаю, их танец выглядел более консервативно — как танго в европейской программе спортивных бальных танцев, но мелодия и её исполнение мне нравятся в этом видео.
Если вас удивляет, откуда на Диске танго, то его занёс Смерть когда устроил свидание с госпожой Флитворт в книге “Мрачный Жнец”. Думаю, с тех пор оно постепенно расползалось по Овцепикам и дальше.
__________
Она догадывалась, что на них смотрят десятки глаз — они с Моркоу танцевали прямо под люстрой, а гости сперва были лишь тенями где-то за пределами освещённого пространства, и для Гленды существовала только завораживающая тягучая мелодия и уверенная поддержка Моркоу. Однако в какой-то момент гости начали хлопать в такт мелодии, и Гленда едва не сбилась, осознав их присутствие. К счастью, Моркоу уверенно вёл её дальше, но теперь Гленда отчётливо ощутила себя в центре внимания. И заметила Ветинари.
Патриций стоял где-то у подножия трона рядом с леди Марголоттой и Наттом, но последних двоих Гленда почти не видела — каждый раз, как она поворачивалась в эту сторону, она невольно ловила взгляд Ветинари. Привычно-льдистый, он то и дело вспыхивал, и от этих вспышек Гленде становилось намного жарче, чем от самого танца. Сложно было понять, чего больше в этом взгляде: одобрения или возмущения, казалось, они смешиваются в равной пропорции. Этот взгляд словно говорил: я рад, что вы в точности выполнили моё пожелание, мисс Гленда, но право слово, могли бы так не стараться.
Человек, не знакомый с Ветинари так хорошо, как Гленда, не увидел бы ничего особенного, но Гленда подмечала, в свете разгорающихся всё ярче свечей, как подрагивают крылья носа Ветинари, как чуть приподнимается уголок его губ и как они сжимаются, когда Моркоу слишком сильно притягивает её к себе; как он прищуривается, как сдвигает брови. Честное слово! Ощущение было такое, что танцует она именно с патрицием. Возможно, этого он и добивался.
Ветинари наблюдал за Глендой не менее пристально, чем она за ним. Видеть её в объятиях Моркоу да ещё в таком откровенном танце было мучительно-сладко. Он отдавал себе отчёт в том, что будет ревновать, когда увидит это — для того, собственно, всё и затеял. Хотел доказать себе, что сможет контролировать неуместное чувство. Доказал, но испытание вышло не из лёгких.
Гленда не выглядела милой, как это было обычно, она была ослепительно красива, к тому же двигалась с мягкой грацией, доступной лишь полным людям. Попытайся какая-нибудь худосочная балерина скопировать эту мягкость, вышла бы комическая сцена.
Он не знал, насколько музыка мешает Марголотте слышать его сердечный ритм, но надеялся, что его изменение можно будет приписать тому, что он захвачен мелодией. Лицо же он старательно прятал в тени.
Наконец мучительный (для патриция, но, очевидно, не для Гленды) танец закончился, Моркоу с Глендой сделали поклон под аплодисменты зала, и над ними, выше, чем люстра со свечами, вспыхнул новый электрический свет. Пока все изумлённо ахали и щурились, Моркоу отвёл Гленду к краю танцевальной площадки.
Гости проморгались, окинули друг друга придирчивыми взглядами — при ярком свете стали видны недостатки, которые в свете свечей нельзя было разглядеть: макияж многих дам и некоторых кавалеров выглядел откровенно вульгарным. Чтобы скрыть неловкость, гости ринулись к танцевальной площадке — опробовать новый танец и отдать должное анк-морпоркской традиции контрдансов.
— Милое представление, — прокомментировала леди Марголотта, опуская руки после окончания овации. — Мисс Гленда определённо делает успехи в высшем обществе Анк-Морпорка, и, как я догадываюсь, не без вашей помощи, дорогой друг. Но подумайте, разумно ли это — ведь когда свет погаснет, кухарка останется кухаркой, этого не изменишь… Не слишком ли вы жестоки, втягивая юную барышню в мир, который её не примет? В иных обстоятельствах можно было бы говорить о выгодном браке, но сомневаюсь, что такое пылкое сердце, как у мисс Гленды, способно на брак по расчёту. Или вы предполагаете, что после этого момента славы мисс Гленда вернётся с нами в Убервальд? Для всех такой исход был бы наиболее благоприятен — под моим покровительством мисс Гленде не грозит оказаться заложницей аристократических предубеждений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хэвлок позволил себе тонко улыбнуться. Прежде чем ответить, он бросил быстрый взгляд на Натта, упакованного в сшитый по анк-морпоркской моде костюм и пытающегося не сменить под влиянием эмоций собственные размеры, чтобы его не испортить.
Орки, в отличие от людей, не краснели от смущения, но патриций был уверен: обладай они такой способностью, мистер Натт сейчас непременно залился бы краской. Хэвлок решил не жалеть его — это было бы унизительно по отношению к противнику, к тому же он это заслужил.
— О, я нисколько в этом не сомневаюсь, мадам, вопрос в другом: достаточно ли вашего покровительства, чтобы избавить её от других предубеждений? Сельских, например?
Он вздёрнул бровь. Натт опустил взгляд. Леди Марголотта холодно улыбнулась.
— Что же касается вхождения в высшее общество Анк-Морпорка, — продолжил патриций светским тоном, — у мисс Гленды, полагаю, имеются иные возможности попасть туда, помимо выгодного замужества.
— В самом деле? — Марголотта посмотрела на патриция заинтригованно, будто оценивала очередной его ход в шахматной игре.
— Безусловно, — кивнул Хэвлок, позволив себе довольную улыбку. — Но я совершенно не возражаю против вашего желания вернуть мисс Гленду в Убервальд. То есть, я, разумеется, буду огорчён, если она примет такое решение, однако препятствовать вам в том, чтобы попытаться её уговорить, не намерен. Свобода выбора, в конце концов, одно из драгоценнейших сокровищ, не правда ли? А теперь прошу меня простить, настало время мне выполнять свои официальные обязанности.
Он ещё раз улыбнулся Марголотте и кивнул Натту, а затем дал знак церемониймейстеру — главное представление начиналось.
***
Его светлость, герцог Анкский, сэр Сэмюэль Ваймс, командор городской стражи Анк-Морпорка, смачно высморкался в тонкий кружевной платок, который после этого можно было сразу выбрасывать, отмотал длинный кусок туалетной бумаги, вытер руки и высморкался ещё раз. Потом страстно и от души почесал задницу — он ненавидел треклятые трико как вид, но эти новомодные были просто верхом издевательства. Как и вонючие духи подружки Сибиллы, леди… Как её там? Впрочем, уже неважно. Положенные пять минут вежливого диалога в обществе этой дамы он рядом с супругой вытерпел, и теперь никто и ничто не могло заставить его подойти к любительнице парфюма ближе, чем на метр. Пусть кто-нибудь более стойкий её нюхает, если осмелится.
— Сэм, милый, у тебя всё в порядке? — со светским беспокойством, в котором, впрочем, угадывалось искреннее сочувствие, спросила Сибилла из-за двери.
— Да, дорогая, уже почти выхожу, — отозвался сэр Сэмюэль и попытался натянуть возмутительно короткий камзол хотя бы на сантиметр ниже. Проклятая мода! Хорошо этому проходимцу Ветинари в традиционном патрицианском балахоне… Завести что ли похожую форму для командора стражи?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Додумать эту мысль он не успел — снова раздался голос Сибиллы:
— Сэм, милый, нам нужно торопиться. Я твёрдо обещала Хэвлоку, что мы будем рядом с этой девочкой, когда она услышит новость.
— Конечно, дорогая, — вздохнул Ваймс, стараясь не слишком выдавать голосом, насколько ему претит работать нянькой для непонятно откуда взявшейся фаворитки патриция. Слово было неудачное. Пошлое. Ваймсу оно не нравилось, но он не знал, как иначе назвать мисс Медоед. Она раздражала его уже тем, что все его капитаны — включая женщин! — а также некоторые сержанты были от упомянутой мисс в восторге. При этом он решительно не понимал, почему. Ну, готовит дамочка вкусно — эка невидаль. Больше о ней почти ничего не было известно наверняка.