«Идите, и убейте его!» – звучало в сознании Павла, и он знал, что пойдет, пойдет до конца, что бы не ждало его впереди. А впереди – впереди была Германия.
Глава восемнадцатая
Рейд к Одеру
(зима 1944/45 годов)
Мне отмщение, и Аз воздам!
Ветхий Завет. (Пятая книга Моисеева)Новый Завет. (Послание к Римлянам апостола Павла)
Кулак, затянутый в латную перчатку танковой брони, сжимался. Двадцать пятого ноября сорок четвертого года Первая гвардейская танковая армия вышла из состава Первого Украинского фронта и вошла в состав Первого Белорусского фронта. В декабре сорок четвертого танковая армия Катукова перебазировалась под Люблин, а в январе сорок пятого сосредоточилась на Магнушевском плацдарме, полностью готовая к наступлению. Восьмому гвардейскому механизированному корпусу генерала Дремова была поставлена задача форсировать реку Пилицу, затем выйти к реке Бзура, в район Ловича-Кутно, далее наступать на Познань и выйти к Одеру.
Тринадцатого января дивизион переправился через Вислу – на этот раз переправа прошла спокойно, без надсадного воя «юнкерсов» над головой: фронт отодвинулся далеко на запад. По мосту сплошным потоком шли танки, автомашины, самоходные орудия – особенно много было самоходок, гораздо больше, чем раньше, во время предыдущих наступлений Первой танковой.
– Экая силища… – донеслось до слуха Дементьева.
– И слава богу! Больше техники – меньше потерь. Чай, не сорок первый год.
«Да, арифметика простая – солдатская», – подумал Павел.
К вечеру следующего дня, когда дивизион вышел на исходные позиции, из штаба корпуса вернулся майор Гиленков.
– Когда наступление? – был первый вопрос, который задал ему Дементьев.
– Завтра, капитан, завтра. Будем ломать «Восточный вал». Задача – выйти к Одеру. За первые четыре дня корпус должен пройти сто тридцать километров. Засиделись-застоялись, теперь разомнемся!
Ночь перед наступлением – время особое. В воздухе висит нечто незримое, словно скапливается там грозовое электричество, готовое разрядиться рукотворной молнией, как только электроды – русские и немецкие войска – сойдутся.
Закончив с комдивом все неотложные дела, Дементьев отошел в сторону от боевых машин. Вокруг безмолвствовал зимний лес, на лапах елей лежали пушистые снежные шапки. В тишине, нарушаемой только шорохом дыхания, отчетливо было слышно шипение ракет, то и дело взлетавших над передним краем. «А завтра эту стеклянную тишину, – подумал Павел, – раздробит на осколки рев моторов и грохот орудий. Как нелепо устроено все в этом мире!»
Ночь прошла на удивление спокойно. Утром Павла разбудил Полеводин, успевший вскипятить чайник. Завтрак оказался скудным – черный хлеб и банка тушенки.
– Так подъели все, что добыли на Дембицких складах, – чуть виновато объяснил ординарец, извлекая из заначки пачку трофейных галет.
Бивак уже шумел голосами, хлопали дверцы, урчали моторы. Гиленков, подтянутый, чисто выбритый и напряженный, как натянутая струна, садился в свою машину.
– Я на КП к Дремову. Связь как всегда – по радио. Морозец, – Юрий снял кожаную перчатку и потер кончик носа, – но денек у нас будет жарким. Ну, ни пуха, ни пера!
«Виллис» комдива рванул с места, взметнув крутящийся снежный вихрь, в который упало запоздалое дементьевское «К черту!»
А в восемь ноль-ноль земля вздрогнула – тысячи орудийных стволов выплюнули огонь и сталь. Непрерывная обработка артиллерией и авиацией переднего края немецкой обороны продолжалась полтора часа, и «катюши» 405-го дивизиона тоже спели свою партию в общем многоголосом хоре. Что оставалось на пресловутом «Восточном валу» после этого огненного шторма, Дементьев увидел собственными глазами, когда дивизион «РС» вошел в прорыв и двинулся на запад: земля, перепаханная вдоль и поперек, исковерканные танки, разбитые машины, перевернутые пушки и трупы, трупы, трупы – горы трупов.
Армия Чуйкова прорвала немецкую оборону и ушла вперед на десять-пятнадцать километров. Обгоняя пехоту, в прорыв устремился подвижный передовой отряд восьмого корпуса: танковая бригада полковника Темника, 400-й полк самоходок подполковника Хватова, две зенитные батареи, саперный и понтонный батальоны – рек впереди хватало, – а за ними вытянулась походная колонна «катюш». Пехоты в отряде было мало – десант на броне, и все.
Ударный отряд двигался быстро – до ста километров в сутки, останавливаясь лишь для заправки горючим и пополнения боезапаса. Передовые отряды 8-го и 11-го корпусов не ввязывались в бои для занятия городов и деревень, обходили узлы сопротивления, оставляли на съедение идущим позади них частям огрызавшиеся группы противника. Танковый нож вонзался в незащищенное подкожное мясо Зверя, резал жилы коммуникаций и нервы линий связи, рвал артерии, по которым, натужно пульсируя, проталкивалась к фронту свежая кровь пополнений. Нож этот вызывал болевой шок паники, заставляя Дракона корчиться в страхе. Если где-то отряд натыкался на более-менее организованную оборону, которую нельзя было обойти, полковник Темник, избегая ненужных потерь и экономя время и силы, пускал в ход дивизион «РС». Дивизион стрелял с ювелирной точностью, после чего танки шли дальше по дымящимся развалинам, вминая в мерзлую землю обломки сожженной техники и обгорелые трупы немцев.
Подвижный передовой отряд выполнял поставленную задачу: достичь заданного рубежа, закрепиться там и держаться до подхода основных сил корпуса. В сорок пятом году русские войска хорошо научились воевать, оставив далеко позади учителей, не скупившихся в свое время брать со своих учеников щедрую плату кровью и жизнями.
* * *
Дементьев впервые участвовал в глубоком танковом рейде. Памятуя наставления Гиленкова: «В рейде зевать не приходится – если не хочешь схлопотать в борт фаустпатрон, крути головой на триста шестьдесят градусов», он добросовестно выполнял эту инструкцию, сожалея порой, что у него нет глаз на затылке и что шея человеческая несколько отличается от оси, на которой крутится колесо. И на второй день рейда, когда ударный отряд миновал лес и оседлал шоссе, уходившее к какому-то небольшому городку, Павел одним из первых заметил на этом шоссе колонну немцев – темную толпу на серой ленте дороги, рассекавшей пустынную заснеженную равнину.
– Немцы, – захрипела рация голосом капитана Бочковского, – человек восемьсот-девятьсот. Предположительно маршевый батальон.
– Атакуй, – приказал в ответ полковник Темник, командовавший отрядом.
И около тридцати танков, развернувшись широким веером, обрушились на немцев. Те оказались практически безоружными: у большинства из них не было ни фаустпатронов, ни даже карабинов – маршевые батальоны довооружались на подходе к линии фронта. На шоссе началась дикая бойня – истошные крики размазываемых по асфальту людей тонули в треске пулеметов, в грохочущем рычании моторов и в лязге танковых гусениц. Дементьев смотрел, и всплывали в его памяти лесная поляна на берегу маленькой речушки подо Мгой и красноармейцы, падавшие под гусеницы немецких танков. «Вот оно и отрыгается, – думал он с мрачным торжеством. – Мне отмщение, и аз воздам…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});