С Каррансой уехали все члены правительства и многие чиновники. Беглецов сопровождали в пути несколько тысяч солдат.
За поездами погнались восставшие против Каррансы части. Беглецы взрывали за собой мосты, железнодорожную колею, но это их не спасло. На полпути до Веракруса Каррансе сообщили, что командующий зоной этого района присоединился к Обрегону. Среди сторонников дона Венуса началась паника. Большинство из них разбежалось. Оставшиеся бросили поезда и на лошадях направились в сторону нефтеносного района Тампико в надежде укрыться там. Отряд, которому по приказу Каррансы было присвоено гордое название «экспедиционной колонны свободы», спасаясь от преследователей, заблудился в горах. Выручить отряд взялся местный касик по фамилии Эррера. Карранса доверился этому проходимцу. Тот завел его в заброшенное в горах селение, где беглец заночевал в убогой индейской хижине. Это был его последний сон. Глубокой ночью люди Эрреры ворвались в хижину и убили Каррансу.
Так оборвалась жизнь дона Венустиано Каррансы, «первого вождя» конституционалистов, противника Сапаты и Вильи. Карранса, не брезговавший предательством и подкупами в борьбе против своих политических противников, сам пал от руки предателя.
Между тем дон Адольфо, как называли де ла Уэрту, был провозглашен временным президентом. Он образовал правительство, в котором генерал Плутарко Кальес был назначен военным министром. Новое правительство объявило, что президентские выборы будут проведены в ноябре 1920 года. Теперь у Обрегона имелись все шансы на победу.
В июле 1920 года генерал Пабло Гонсалес, тоже претендовавший на пост президента, решил попытать счастья и восстал вместе с Гуахардо, убийцей Сапаты, но потерпел поражение. Гонсалес скрылся, а Гуахардо был арестован и по приказу Кальеса расстрелян.
Так сошли со сцены многие враги Вильи. Одни были убиты, другие бежали. В Чапультепеке находился дон Адольфо, с которым некогда у командующего Северной дивизией были довольно дружеские отношения. Правда, за спиной дона Адольфо стояли Обрегон и его правая рука Кальес, враги Вильи. Но, может быть, эти «одеколонщики» набрались ума-разума и поняли, что Вилью нельзя одолеть, даже выиграв у него все сражения? Может быть, Обрегон и его друзья, расправившись с Каррансой, уяснили себе, что нужно дать пеонам землю, за которую они сражались все эти долгие годы? Тогда, может быть, сбудется то, чего желают все честные люди Мексики — смолкнут пушки и маузеры, в степи и горы Чиуауа придет, наконец, мир.
Но наступит ли когда-нибудь это желанное время?
Глава девятая. ВОТ И КОНЕЦ МОЕЙ ПЕСНИ…
Добрались враги до Вильи,
Панчо славного не стало…
На дороге подловили боевого генерала.
Из Парраля спозаранку
ехал Вилья наудачу,
знай крутил себе баранку,
напевая «Кукарачу».
А убийцы в эту пору
жребий подлый потянули:
в Панчо целить было страшно -
он и прежде шел под пули.
В траур Мексика одета,
слезы льет, скорбит в печали…
В черный день случилось это.
Панчо наш убит в Паррале.
ПРОЩАЙ, ОРУЖИЕ!
Обрегон был представителем радикального крыла мексиканской буржуазии. Он, как и его сторонники, считал, что без уступок рабочим и крестьянам буржуазия не сможет добиться прекращения гражданской войны, а не добившись мира, она не воспользуется, плодами победы. Гражданская война носила чрезвычайно жестокий характер. За десять лет погибло свыше миллиона человек, главным образом крестьян. Сельское хозяйство пришло в упадок. Урожай зерна основных культур снизился во много раз, а количество рогатого скота и лошадей — наполовину. Стране для того, чтобы она могла существовать и развиваться, был необходим мир, а мир означал в первую очередь соглашение новой правительственной группировки с Вильей.
После расстрела Гуахардо правительству сравнительно легко удалось договориться с людьми Сапаты. Им были обещаны всеобщая амнистия, наделение землей, возможность заниматься легальной политической деятельностью. Лишенные своего неукротимого вождя, сторонники Сапаты согласились на этих условиях сложить оружие.
Теперь предстояло добиться мира с Вильей. Для этого в первую очередь было необходимо установить с ним связь и выяснить его намерения. Задача далеко не простая. Недоверчивый Вилья после смерти Сапаты проявлял особенно большую осторожность.
И вот новый губернатор штата Чиуауа генерал Игнасио Энрикес взялся выполнить эту задачу. Он довел до сведения Вильи, что готов встретиться с ним в любое время, в любом месте, на любых условиях.
Вилья согласился. По его указанию Энрикес без охраны явился в пустынный район около селения Пуэблито в штате Чиуауа. Там его встретили люди Вильи, обезоружили, завязали глаза и отвезли к месту, где находился Вилья.
Старый партизан встретил губернатора с винтовкой в руке. Оба уселись на потрескавшуюся от засухи пыльную землю и начали беседу, как подобает уважающим себя кабальеро, с вопросов о погоде и здоровье. Но когда собеседники перешли к более существенным вопросам, на горизонте показалось облачко пыли. Завидев его, Вилья вскочил на свою лошадь и был таков. Генерал Энрикес, оставленный на произвол судьбы, вскоре смог убедиться, что это облачко было вызвано не отрядом правительственных войск, как думал Вилья, а табуном лошадей, которых чаррос перегоняли для продажи в Чиуауа.
Вскоре после этого местные золотопромышленники предложили Вилье и его ближайшим помощникам миллион песо за то, чтобы они навсегда покинули Мексику и поселились в одной из латиноамериканских республик.
Вилья возмутился.
— Я здесь родился, и я здесь умру. Пусть враги революции живут за границей.
Сведения о попытке правительственных эмиссаров встретиться с Вильей проникли в печать и вызвали осуждающие комментарии со стороны некоторых членов правительства, принадлежавших к группировке военного министра Кальеса, жаждавшего расправы с бывшим командиром Северной дивизии.
— Не может быть никаких переговоров с Вильей, — заявил начальник генерального штаба армии генерал Гарсия, — Вилья или безоговорочно капитулирует, или будет уничтожен.
В ответ на это заявление люди Вильи взорвали два поезда в Чиуауа. Запугать Вилью было невозможно. Малейший намек на то, что его можно силой заставить повиноваться, вызывал с его стороны бурную реакцию. Вилья немедленно доказывал «одеколонщикам», что он продолжает оставаться грозной силой.
Этого беспощадного и смелого борца можно было завоевать, только протянув ему руку и предложив дружбу. Дон Адольфо хорошо понимал это, и он решил действовать не через официальных лиц, а через своих личных друзей. Один из них, проживавший в Эль-Пасо инженер Элиас Торрес, некогда симпатизировавший Вилье и оказывавший ему различного рода услуги, получил от временного президента поручение: разыскать степного центавра и договориться с ним о прекращении вооруженной борьбы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});