– Да, ваши офицеры, сэр, – рявкнул все с той же агрессивностью сэр Роберт. – Вот именно что ваши офицеры, сэр! Те самые офицеры, о коих я и приехал поговорить, те самые, что наслаждались гостеприимством моего дома, ели мой хлеб и пили мое вино. И в особенности я хотел бы поговорить об одном из них.
– Вот как? – произнес капитан с меньшей, нежели прежде, уверенностью. – Надеюсь, все они вели себя как джентльмены?
– В большинстве своем, да. Но сейчас я здесь для того, чтобы сказать вам: один из них вел себя на манер учуявшего течку бешеного пса, и я требую от вас сатисфакции, потому что, клянусь, если бы такой пес завелся в моем доме, я взял бы пистолет и пристрелил его, и никто бы меня за это не осудил.
Наступила долгая тишина, я слышал, как в каюте что-то бормочут, однако слов различить не мог, но затем голоса опять зазвучали громче, говорил сэр Роберт:
– …в мой дом, познакомиться с моей семьей, со всеми леди и джентльменами поселения, а поверьте мне, сэр, нам пришлось долго и тяжко трудиться, чтобы обзавестись здесь домами, обезопасить себя и вести достойную христианскую жизнь. И этот так называемый офицер посмел нанести оскорбление леди. Ну-с, не знаю, заведено ли у английских офицеров…
– Уверяю вас, сэр, ни в коей мере, – ответил капитан, тоже повысив голос, ибо хоть он и вынужден был терпеливо сносить поношения на борту своего собственного корабля, но оставить без ответа пренебрежительный выпад по адресу офицеров флота Его Величества не мог. – Я просто обязан заявить, что на борту этого судна нет ни одного человека, который не питал бы величайшего уважения к вам, сэр, и к поселению, созданному вами здесь, в Южной Африке. Все мы относимся к вам с высочайшим почтением, сэр, – пылко прибавил он.
– Обязаны – не обязаны, сэр! – выкрикнул сэр Роберт. – Уважение, говорите вы? Если ваши офицеры столь уважительны, быть может, вы объясните мне, как мог этот презренный пес обратиться к юной леди с предложением настолько гнусным? Возможно, он привык в Англии разговаривать подобным манером со своими потаскухами, со своими шлюхами и блудницами, уличными девками и падшими женщинами, но мисс Уилтон – порядочная и честная христианка, чистая, респектабельная девушка, а со времени смерти ее отца я питаю особый интерес к ее благополучию, и потому оскорбить ее все равно что хлестнуть меня перчаткой по щеке, подвергнуть бесчестью, за которое я обязан потребовать сатисфакции. Приди мне хоть на миг в голову, что приписанный к вашему судну офицер способен на подобную низость, я никогда не пригласил бы ни одного из вас на наш вечер, равно как и не предоставил бы вам на прошлой неделе помощь, о которой вы попросили. Я заставил бы вас всех убраться отсюда, можете мне поверить!
– И я глубочайше признателен вам, сэр, за ваше гостеприимство, – ответил капитан Блай. – Глубочайше признателен.
Он помолчал немного, прежде чем сказать что-то еще, и я нисколько не сомневался, что и сэр Роберт, и мистер Фрейер смотрят на него, ожидая, когда он примет решение.
– Обвинение очень серьезно, – наконец сказал он. – И как бы ни готов я был защищать до последнего любого из моих людей, пока не увижу причину, по которой мне следует вести себя иначе, сейчас я стою перед вами пристыженным тем, что вам пришлось подняться на борт нашего судна и предъявить такой упрек одному из моих подчиненных. Я благодарен вам за все, сделанное вами для нас, и даю слово джентльмена и офицера короля Георга, что поговорю о вашем обвинении с названным офицером и поступлю с ним соответственно. Поверьте, выгораживать его я не стану. Я очень серьезно отношусь к учтивости и достойным манерам и еще серьезнее – к должной почтительности в отношениях с леди. Порукой тому да будет моя дорогая жена Бетси. Я приношу вам, сэр, извинения и обещаю, что правосудие ждать себя не заставит.
Снова наступило долгое молчание – сэр Роберт обдумывал услышанное. Капитан ответил по-честному, добавить к тому, что он сказал, было, в общем-то, нечего. Я стоял у двери, сгорая от желания узнать, в чем состоит точная суть проступка и, самое главное, кто его совершил, однако, услышав по соседству, в камбузе, шаги мистера Холла, вынужден был от двери отойти – не хватало еще, чтобы меня застукали за подслушиванием и надавали мне по ушам, да так, что в них до конца дня колокола будут трезвонить. Впрочем, коридора я не покинул, надеясь, что кок вернется туда, откуда пришел, и я смогу опять приложить ухо к двери, однако пару мгновений спустя она отворилась и из каюты выступили капитан Блай с сэром Робертом. Первый, увидев меня, сердито нахмурился.
– Стало быть, вы уходите в ближайший час? – спросил сэр Роберт, лицо которого еще оставалось красным, но уже не тем, с каким он, грозно топая, поднялся на борт, – по-видимому, полученные от капитана обещания умиротворили его.
– Именно так, сэр, – ответил капитан. – Нам предстоит долгое плавание. Вокруг Австралии, затем вверх, к Отэити. Я бы сказал, на пару месяцев.
– В таком случае желаю вам благополучия и доброго пути, – сказал сэр Роберт и протянул капитану руку. – Жаль, что наше знакомство завершилось столь неутешительным образом.
– Как и мне, сэр Роберт, но будьте уверены, я предприму все шаги, какие необходимы для искупления нашего пребывания здесь, и напишу вам, как только получу результаты расследования.
Сэр Роберт кивнул, а капитан повернулся ко мне.
– Тернстайл, – сказал он с ноткой сарказма в голосе, – поскольку ты совершенно случайно и неожиданно оказался у меня под рукой, может быть, ты проводишь нашего гостя до палубы?
– Конечно, сэр, – ответил я, не решаясь взглянуть ему в глаза.
– А вы, мистер Фрейер, будьте любезны, пошлите ко мне мистера Хейвуда и мистера Кристиана.
– Да, сэр, – сказал мистер Фрейер.
Через несколько минут я, молча сопроводив сэра Роберта до палубы, вернулся в трюм; на сей раз капитан забыл плотно прикрыть дверь каюты, и это позволило мне ясно слышать проводившееся внутри следствие. На мое счастье, пропустил я совсем немногое, поскольку, что бы ни наговорил в мое отсутствие мистер Кристиан, капитан этого и слышать не желал.
– Я призвал вас не для того, чтобы обсуждать это, – резко произнес он. – Я попросил вас присоединиться к мистеру Хейвуду, потому что вы были с ним на балу и знаете его лучше, возможно, чем кто-либо другой из членов команды.
– Сэр, – начал паскудник, – мне неизвестно, что вам наговорили, но…
– А вы, сэр, – закричал капитан голосом, какого я никогда у него не слышал – ни во время перепалки с мистером Фрейером, ни даже после порки Мэттью Квинталя, – держите рот закрытым, и накрепко, пока я не обращусь к вам, не задам вопрос и не потребую от вас ответа. Вы покрыли позором меня, сэр, мой корабль, да заодно уж и военный флот Его Величества, вы понимаете это? Вы сознаете, что теперь говорят о нас в поселении сэра Роберта? А потому помалкивайте, пока я не прикажу вам говорить, или, Богом клянусь, я выпорю вас собственноручно, вы поняли?