Читать интересную книгу Требуется пришелец - Евгений Лукин

— Ага, — удовлетворённо пробормотал хозяин кухоньки. — То есть потом меня просто не станет…

Болезненно ойкнув, проколол подушечку пальца, выдавил капельку крови и, обмакнув в неё зубочистку, вывел под договором нарочито неразборчивую подпись.

— Знаете… — доверительно молвил он дьяволу, прикладывая к ранке смоченную спиртом ватку. — Не обижайтесь, но, по-моему, я вас всё-таки обул. Зря вы так легко на всё соглашались…

— Чуть было не обули… — угрюмо подтвердил тот и вновь взглянул на часы.

— Успеваете?

— Да, — сказал дьявол, свёртывая драгоценный пергамент в трубку. — Теперь уже точно успеваю.

До конца света оставалось три минуты с четвертью.

Волгоград, март, 2011.

МИСТИЧЕСКИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ПОЛИЦИИ

Попытка стать зрителем.

К детективам я по сей день отношусь со сдержанным недоумением. По молодости лет они меня просто раздражали. Самое, на мой взгляд, страшное, из того что может случиться в жизни, а именно — убийство ближнего, становится в них не более чем условием предлагаемой читателю шарады. Домино из надгробных плит. Возможно, подобное отношение к развлекательной литературе свидетельствует лишь о моей ущербности: есть люди, не понимающие анекдотов, а я вот не понимаю детективов.

Между прочим, неприязнь к криминальным историям ничуть не свидетельствует о высоких моральных качествах или, скажем, о тонком вкусе читателя. Сартр, например, открыто признавался: «Я и поныне читаю „чёрную серию“ с большей охотой, чем Витгенштейна». После столь шокирующего высказывания впору заподозрить себя в ханжестве и снобизме.

И всё-таки, думаю, отношения мои с детективом не сложились по несколько иной причине. Выросши домашним бунтарём и кухонным анархистом, я не любил и не люблю то, что называется системой, с её бюрократией, державной помпезностью, репрессивным аппаратом и прочими прелестями. С коммунистическим государством меня хотя бы примиряли его самоубийственные обещания, дескать, в будущем оно исчезнет само собой (как, кстати, и вышло), но от нынешних-то буржуинов даже этого не дождёшься!

Так вот. Смущала врождённая лояльность жанра. Судите сами: преступление — зло, следовательно, государство, законы которого были нарушены, — добро. Поэтому из детективов второй половины двадцатого века с живым интересом я мог читать лишь французские, где извечный треугольник «убийца — жертва — сыщик» искривляется до утраты треугольности, добро оборачивается злом, а жертва — это просто-напросто преступник, которому не повезло.

Рискуя уклониться от темы, замечу, что фантастика, напротив, казалась (и кажется) мне изначально подрывным чтивом, поскольку вопреки Оккаму вводит новые сущности, чем посягает на незыблемость установленного порядка.

Вернёмся, однако, к детективу. Как и всякая загадка, это продукт одноразового использования. Помните старый анекдот, когда кто-то кому-то страшно отомстил в кинотеатре, шепнув на ухо, что убийца — вон тот лысый? Всё. Интрига исчезла. Дальше можно не смотреть.

Тем удивительнее было поймать себя на болезненном пристрастии к сериалу «Коломбо». Поначалу я смотрел его урывками, затем втянулся и уже с нетерпением ждал очередного выпуска. Даже как-то неловко было перед самим собой. Стал гадать, в чём причина. Решил сперва, будто всё дело в главном герое и таланте Питера Фалька. Занёс в блокнотик следующее: «Самый натуральный из киносыщиков. Однако даже он сажает тех, кого надо».

Но, когда мы с женой (ну вот, уже и сам начинаю изъясняться на манер лейтенанта Коломбо), желая побаловать себя на Рождество, приобрели сериал целиком, выяснилось, что с афоризмом я поторопился.

Ах да, чуть не забыл! Терпеть не могу сериалы. И это тоже не давало мне покоя. С чего бы это я вдруг подсел на сериал?

В ходе домашнего просмотра внезапно обнаружилось, что «Коломбо» — вообще не детектив. Во всяком случае, не детектив в привычном его понимании. Даже Честертон — и тот более соответствует законам жанра.

Вы не поверите, но в каждой истории напрочь отсутствует тайна. С первых кадров зрителю становится известно, кто убийца и каковы его мотивы. Нам показывают в подробностях, как именно совершал он своё преступление и прятал концы в воду. Всё. Интрига загублена, дальше можно не смотреть: убийца — лысый. Смотрим. Смотрим, не отрываясь, как приезжает в жутком драндулете нечто в затрапезном плащике и с огрызком сигары во рту, представляется лейтенантом Коломбо и начинает раздражающе бесцеремонно совать нос куда не следует, пока простотой своей и занудливостью не доводит лысого до признания.

Согласен, оригинальности ради можно прибегнуть однажды и к такому приёмчику. Но чтобы каждый раз?

Мало того, стоит сценаристу попытаться хоть что-нибудь засекретить (скажем, убийца известен, убийство мы видели воочию, но неизвестно, где мерзавец хранит труп), это почему-то мешает восприятию, кажется лишним, а то и просто вызывает чувство досады.

Вот где загадка-то!

«Коломбо», повторяю, сериал, и все врождённые пороки сериала ему не чужды. Фильм шьётся на живую нитку: «Быстрей, быстрей, зритель ждёт, не до вывертов — некогда!» Одну и ту же роль отдают от случая к случаю разным актёрам, а разных преступников в разных выпусках зачастую приходится играть одному и тому же лицу. Художественный уровень то падает, то взлетает. Тоже вполне понятно: режиссёры меняются. Любопытно, кстати, что работы признанных мастеров захватывают в меньшей степени, нежели поделки тех, чьи имена я читал в титрах первый и скорее всего последний раз. Видимо, ремесленники в отличие от мэтров не столь увлекались украшательством и ограничивались голой сутью. Однако их проколы также различимы невооружённым глазом. Режиссёр, набивший руку на детективах, в явном смущении: «Как же это, совсем без интриги?» И появляется на экране зловещая безымянная рука в чёрной замше, что, кстати, совершенно бессмысленно, ибо минутой позже камера без утайки даёт лицо преступника.

Поэтому постоянно мерещится некая сила за кадром (продюсер?), то и дело одёргивающая режиссёра: «Куда опять в таинственность полез? Какая ещё, к чёрту, чёрная рука в перчатке? Ладно, переснимать нет времени — пусть остаётся… Но чтобы больше — ни-ни! Смотри у меня!»

Конечно, проще всего выйти в сеть и найти историю создания сериала. Но делать этого не хочется. Хочется порассуждать. Тем более что создатели «Коломбо» скорее всего сами не имели понятия, каким образом из откровенно коммерческого проекта могло выйти нечто большее.

* * *

Думается, дело было так. Слепили на пробу первый фильмец — и неожиданно угодили публике. А дальше стали уточнять: чем же это именно мы ей угодили? Началась доводка идеи — от серии к серии.

Если в первых выпусках (их легко отличить по моложавости Питера Фалька, новизне его плаща и относительной отутюженности костюмчика) можно ещё обнаружить следы традиционного детектива, с одной стороны, и производственного сериала — с другой («наша служба и опасна, и трудна»), то дальше, в связи с торопливостью исполнения, лишние подробности стёсываются и проступает общая схема, обязательная для каждого фильма. В идеале она выглядит следующим образом.

Убийство. Все его подробности, как я уже упоминал, честно предъявляются зрителю. Злодеяние тщательно продумано, выполнено с невероятной дерзостью и отменным хладнокровием. Даже если оно происходит нечаянно, следы его заметаются с той же изобретательностью — комар носа не подточит. Преступник ни в коем случае не профессионал — он любитель, но любитель, близкий к гениальности.

Кто он? Всенепременно представитель высшего класса. Стареющая кинозвезда, претендент на шахматную корону, выдающийся хирург, лучший винодел Калифорнии, владелец крупнейшего в городе сыскного агентства, даже национальный герой, отставной генерал. Список можно огласить полностью — пролетариев вы в нём не найдёте. Средний класс также рылом не вышел. Элита — вот кто, оказывается, истинный бич Лос-Анджелеса и вечная головная боль отдела убийств.

Очевидно, таково условие проекта и, кстати сказать, ничего в нём нового нет. Одно из правил классического детектива позапрошлого века прямо требовало, чтобы преступник был человеком светским, а не каким-нибудь там случайным бродяжкой.

Однако наш сериал даже в сравнении с классикой жанра явно выходит за пределы возможного. Мало того что убийца весьма состоятелен, он ещё и принадлежит к той зловредной прослойке, которую в России именуют творческой интеллигенцией. Редко-редко мелькнёт банкир или менеджер (выдающиеся, разумеется), а в основном преобладают авторы бестселлеров, дирижёры с мировым именем, ведущие критики и коллекционеры картин.

Все, обратите внимание, высоки ростом, импозантны, сногсшибательно модно одеты. Преступницы же как на подбор очаровательны и ухожены.