— В моем состоянии? — Кэлли недоверчиво посмотрела на нее. Жирная бездомная неудачница — вот и все ее состояние. Но от этого в больнице не лечат. — Господи… — Она задрожала так, что зубы застучали. Когда в последний раз были месячные? — Господи…
— Ты давно была на приеме?
— А почему вы думаете, что я вообще была на приеме? — с наигранной беззаботностью спросила Кэлли. Тот факт, что она ни разу не побывала у врачей, воспринимался ею как своего рода знак доблести. Работники социальной службы позаботились о том, чтобы Кэлли сделали прививки, но ни на какой медицинский осмотр ее не направляли.
Доктор Рэндалл не ответила, только кивнула. По крайней мере не стала читать нотаций, не фыркнула презрительно. В первой семье, куда направили Кэлли, реакция была бы именно такой. Да как они посмели… Бедный ребенок… Это возмутительно…
— Кэлли? Я могу так тебя называть? — вторгся в ее мысли голос доктора Рэндалл.
Она сделала вид, что рассматривает потолочные плитки.
— Так вы считаете, мне нужен врач?
— Посмотрим. Сначала нужно провести кое-какие тесты.
— Какие еще тесты? — А вдруг ее заставят признаться? Потребуют рассказать, с кем она это делала, как часто и как предохранялась. Вот влипла…
— Показатель содержания глюкозы в крови равен пятидесяти, что подтверждает подозрение на гипогликемию. Отсюда и повышенный аппетит.
— Отлично. Спасибо. — Кэлли нахмурилась — радоваться все-таки еще рано. Прошлась взглядом по длинной, изогнутой трубке капельницы. — Лишние калории не мешают.
Доктор Рэндалл, однако, на ее шутку не отреагировала.
— Что ты обычно ешь?
Кэлли с отвращением посмотрела на свою пухлую руку.
— А разве непонятно?
— Мне бы хотелось уточнить. Ты питаешься регулярно или нет? Часто ли пропускаешь прием пищи? Может быть, иногда подолгу вообще ничего не ешь, а потом ешь слишком много?
— Ну Да. И что с того? — Неужели эта врач еще не поняла? До того как перебраться к Кейт, выбирать, где, когда и что есть, особенно не приходилось. Если не знаешь, когда еще представится случай перехватить, невольно стараешься наесться впрок. — Вообще-то ем я более-менее регулярно… с тех пор, как живу у друзей… на озере.
— Но все же иногда переедаешь или постишься.
— Вот уж большое дело! Я же не какая-нибудь чокнутая…
— Никто этого и не говорит. И режим питания у тебя вполне типичный для подростков. Только в твоем случае он привел к опасным последствиям. — Женщина написала что-то в карте.
Кэлли стало не по себе.
— К каким еще опасным последствиям?
— Картина пока не вполне ясная, но предварительные результаты указывают на резистентность к инсулину. В твоем случае новость и хорошая, и плохая.
— Давайте сначала плохую.
— Скорее всего, у тебя диабет второго типа. Знаешь, что это такое?
— Ну кое-что. Это вроде передозировка сахара.
— Не только. Но не будем спешить. Когда анализы покажут, с чем именно мы имеем дело, тебе предстоит интенсивный курс лечения.
«Болезнь, — подумала Кэлли. — Я больна. Мало того что толстая, так еще, оказывается, и больная».
— Вы вроде бы сказали, что есть и хорошая новость?
— Если тебе после лечения удастся держать ситуацию под контролем, будешь жить долго и без медицинского наблюдения.
— А если не смогу? Если откажусь от лечения?
— Риск для здоровья очень велик. Поверь мне, об этом лучше позаботиться сейчас. А научиться всему ты сможешь на занятиях.
— Каких таких занятиях?
— На групповых занятиях по самоконтролю для диабетиков.
Группы… занятия… От одних только этих слов ей стало худо.
— Это кто так говорит?
— Это я тебе говорю.
Наверное, в других обстоятельствах Кэлли возмутилась бы, взбунтовалась, но уверенность и твердость доктора Рэндалл почему-то не возмутили, а даже — вот чудеса — обрадовали. Прежде никто и никогда ничего ей не предписывал — никому просто не было до нее дела. И все же покориться без сопротивления Кэлли не могла.
— А кто дал вам право командовать?
— Никто. Я сама взяла это право. Впрочем, никаких особенных полномочий у меня нет. Да и возможностей тоже. Заботиться о твоем здоровье придется тебе самой. Принудить тебя к сотрудничеству не в моих силах. Но ты должна знать свой диагноз и понимать, с чем имеешь дело.
— А нельзя просто сделать какой-то укол или что-то в этом роде и на этом закончить?
— В твоем случае такое не проходит. Наша цель — как можно дольше контролировать состояние без применения лекарственных средств.
— Извините, — перебила ее Кэлли. — Цель — избавиться от болезни.
— Диабет, если диагноз подтвердится, вылечить невозможно. Это хроническая болезнь, требующая пожизненного соблюдения определенных правил. Но она может пройти при снижении веса, выполнении упражнений и контроле питания.
— Вылечить нельзя, а пройти она может?
— Если речь идет о резистентности к инсулину, то есть значительный риск развития диабета. Но болезнь может и не развиться, если изменить образ жизни. — Доктор Рэндалл взглянула на свой планшет. — Вот основные показатели твоего состояния. — Она открыла брошюрку с какими-то диаграммами и принялась объяснять что и как — медленно, четко, ясно.
Впрочем, Кэлли уже не слушала. Хроническая болезнь.Эти слова пронзали, словно холодная сталь кинжала. Страшные, пугающие слова, от которых внутри все немело. Пожизненное соблюдение правил.Она приказала себе не плакать. Слезы никогда не помогали, а сейчас уж не помогут точно.
— А если я откажусь от лечения и от всех этих занятий? — спросила она, оборвав доктора Рэндалл на полуслове.
— Тогда ты сильно рискуешь. Решать тебе.
Я не хочу рисковать. Просто скажите, что делать. Я ведь еще ребенок.
— Твои друзья здесь. И они очень волнуются и хотят тебя увидеть.
«Нет», —хотела сказать Кэлли, но вместо этого только кивнула.
Через несколько минут у кровати уже стояли Кейт и Джей Ди. Она посмотрела на них, и сердце вдруг заколотилось, уловив идущие от них волны эмоций. Никогда раньше ничего подобного с ней не случалось — да и зачем ей было разбираться в чьих-то чувствах? — но сейчас случилось. Эти двое пришли к ней не потому, что того требовал долг, не потому, что в чем-то провинились, и не потому, что государство ежемесячно присылало им чек. Их привели любовь и сострадание. И эта правда вдруг рассеяла страхи и тревоги, как поднимающееся солнце рассеивает тьму.