Но, увы, полемистом господин Купцов оказался никаким. Он долго и страшно, с какой-то невыразимой в словах болью смотрел на господина Немцова, а потом отвернулся от него – да и все. В этот момент в зал вошел главный рефери, и бой был прекращен за явным преимуществом одного из противников.
* * *
Мы с Машей наблюдали за танцующими. Гедиминас Таранда поднял на руки Ингеборгу Дапкунайте и крутанул его вокруг своей, так сказать, оси. Она счастливо вскрикнула. Затрещала ткань. Я думал, у него на брюках, а оказалось – у нее. Он ей порвал брюки.
– Папа, – сказала Маша, – пойдем танцевать.
Я взял ее на руки, и мы начали танцевать. Я не понял, медленный это был танец или быстрый.
– Папа, – сказала Маша, – мне хорошо!
– И правда хорошо, – ответил я. – Очень. Лучше не бывает.
– Бывает.
– А что может быть лучше? – удивился я.
– Подумай, – предложила она.
– Не знаю, – признался я.
– Папа, – вздохнула Маша, – ты можешь порвать мне джинсы?
* * *
Александр Козлов из Печерского муниципального поселения Смоленской области рассказал президенту про свой сон.
В этом сне пять-шесть человек тащили на себе тяжелую раму от какого-то грузовика.
– И среди них был Владимир Владимирович! – с торжеством признался Александр Козлов.
– Вы мне теперь тоже приснитесь, – с тревогой сказал господин Путин.
* * *
На концерте Владимира Спивакова в Доме музыки рядом со мной, через кресло, села женщина.
– Скажите, – спросила она, – а вы на концерте Алексея Рыбникова были? Я хотел сказать, что, конечно, был, но потом передумал и сказал, что, конечно, не был. Она, по-моему, не заметила подлога.
– Ну все мне теперь ясно. То-то я смотрю, что публика здесь не музыкальная. Не наша публика.
Она испытывала большое облегчение. Слишком много неясностей до сих пор жило в ее душе.
– А как отличить музыкальную публику от немузыкальной?
– Ну это сразу видно! – засмеялась она.
– Ну вот я – из музыкальной?
– Вы?! – она расхохоталась на весь зал.
На нас стала оглядываться как музыкальная, так и немузыкальная публика.
– У вас мама, может быть, из наших, – внезапно сказала она.
* * *
Любимову надо сокращать солженицынский текст. Он засекает время прогона, видит, что выходит лишних десять минут, злится. Надо сокращать. Он решает сделать это за счет слов актерского хора и долго меняет местами слова, предложения, что-то вставляет, больше выбрасывает. Он мучится, он творит. Актеры поют. Все это продолжается довольно долго.
– Наперекор, – бормочет Любимов. – Да, наперекор…
– На перекур? – с надеждой, не веря собственным ушам, переспрашивают актеры. – Конечно, на перекур!
– Наперекор! – уже громко говорит Любимов. – Придется пойти наперекор Солженицыну. Да, и Давиду.
Имеет в виду Давида Боровского, художника.
И он работает дальше, наперекор Боровскому и Солженицыну. Ни о каком перекуре больше никто не заикается. Наконец, кажется, слово найдено.
– Да, вот так и будет, – удовлетворенно говорит Любимов. – Так гораздо лучше. Все с облегчением вздыхают. И только какая-то женщина, в темноте не видно, подходит к нему и очень осторожно говорит:
– Юрий Петрович, вы понимаете, что произошло?
– Конечно, понимаю, – с раздражением говорит Любимов. – Я сократил текст, и он стал гораздо лучше.
– Юрий Петрович, вы только что полностью восстановили первоначальный текст Александра Исаевича, только в один оперный кусок.
– Не может быть, – медленно говорит Любимов. Но, в общем, конечно, так оно и есть.
Так писатель Солженицын победил режиссера Любимова.
Массовка
часть 9
Рассказывали, что в связи с предвыборной кампанией партии «Единство» к работе специально привлекли двух психологов.
– Но они оказались, как бы помягче выразиться… теоретиками, – говорили мне. – Они Карелина, например, заставили на публике говорить про нейролингвистическое программирование. Потом Карелин послушал себя в записи, и Шойгу их выгнал.
После этого у него были еще два имиджмейкера. Они сказали, что, когда Шойгу сидит на стуле, у него топорщатся складки пиджака на спине, провели между собой ролевую игру и спустя два дня выложили на стол несколько способов решения этой проблемы – на выбор. Были тут же уволены.
* * *
Московская организация «Единой России» провела антивоенную демонстрацию прямо у стен американского посольства в Москве.
Перед американским посольством появились колонны Центрального административного округа, Северо-Западного, Южного – в свитерах и ветровках с символикой «Единой России».
«„Зенит“ – параша, победа будет наша!» – закричали подростки, ступившие на Садовое.
– Вы что? – остановили их. – Вы куда пришли?
– Нет войне! – отреагировали они. – Колумб, зачем ты открыл Америку?! Им все-таки к испанскому посольству надо было.
* * *
Я спросил молодых людей под флагами ЛДПР, за что они.
– Мы против войны, – ответил один из них. – Но вместе с тем и за! И это – традиционная и последовательная позиция нашей партии!
* * *
– Сколько времени вы общались с президентом? – уточнил я у лидера движения «Наши» Василия Якеменко.
– Три часа! – с гордостью ответил он. – Покажите мне, кто еще столько времени разговаривал с президентом?
– Правозащитники четыре часа говорили, – сказал я ему.
– Ну, правозащитники, – засмеялся он. – Они же медленно говорят и ни о чем.
* * *
– Слушайте внимательно, я вам первым говорю… Профсоюзы – это не школа коммунизма! – сказал кандидат в президенты Анатолий Георгиевич Назейкин, и мне показалось, даже огляделся по сторонам. – Профсоюзы – это школа демократии! И делайте теперь со мной что хотите!
* * *
– Все понимают, это выборы по олимпийской системе, главное не победа, а участие. Победит ведь Путин. А зачем же, вы спросите, выдвигаюсь я, ведь шансов нет? Да затем, чтобы… Эх, да разве можно такое объяснить… – пришел он к мысли, которую, по его признанию, решился высказать только сейчас.
* * *
– А вот я слышал, что в вашей Партии консервативных предпринимателей почти одни охранные агентства, – сказал главный редактор пермской газеты. – Это правда?
– Да! – горячо подтвердил пресс-секретарь Партии консервативных предпринимателей Шмырь.
– Настораживает!
– Но почему? – Шмырь задумался. – Вы ж поймите: людей сначала надо охранять, чтобы они работали… А то они все растащат!
* * *
Зал встал.
Владимир Путин тоже встал и даже на мгновение приложил руку к сердцу. Впрочем, жест для него самого был настолько нехарактерный, что он отдернул руку и ею же предложил делегатам сесть, предварительно сделав это сам (он понимал, очевидно, что по своей воле они теперь ни за что не сядут).
* * *
Лидера движения «Духовное наследие» Алексея Подберезкина представлял его заместитель Илья Константинов.
– Тема вашей дискуссии: какого президента ждет Россия? Двух мнений тут быть не может: Владимира Путина! – начал он. – Почему Путина? Потому что это правда. Почему правда? Потому что он собрался мочить в сортире. Его поддерживают в этом силовые структуры. Нам говорят: Путин – это диктатура, подавляющая роль государства, самоизоляция России, угроза свободе слова. Но ведь именно такого президента и ждет Россия. Именно такой ей и нужен! Россия беременна Путиным!
* * *
Илья Константинов пояснил, что цель, к которой исподволь ведет Путин, – возрождение Российской империи.
– И именно к ней сегодня триумфально шествует Путин с его легендарным сортиром! И именно поэтому мы выдвинули Алексея Подберезкина кандидатом в президенты России, – неожиданно закончил он.
* * *
– Россия – это государство, а уже потом народ! – закончил Илья Константинов. – Русский путь – не выдумка. Его не надо сочинять, надо оглянуться – мы идем по нему!
* * *
– А у вас нет ощущения, что русский народ вас не поддерживает? – рискнул спросить я лидера «Союза русского народа». – Ну и палестинцев в их борьбе, значит, тоже. Никто ведь не пришел.
– Так называемый русский народ? – насмешливо переспросил господин Кузнецов. – Сюда пришла та часть русскоязычного населения, которая считает себя русским народом!
– То есть в русском народе состоят, по вашему мнению, всего шесть человек?
– А нас, организаторов, вы что, не считаете? – оскорбился Игорь Кузнецов.
– Хорошо, девять. И как максимум, судя по вашей заявке, может быть двадцать.
– Не так уж и мало, если подумать. Только вместе мы – сила! Вместе мы победим!
* * *
– Как вставать-то будем: по росту или по старшинству? – озабоченно интересовался у коллег Владимир Жириновский, когда они начали выстраиваться в Представительском кабинете Кремля для встречи с президентом России, который вот-вот должен был показаться из-за дверей.