Читать интересную книгу Пассажирка с «Титаника» - Наталья Солнцева

– Угу…

Послышался то ли стук, то ли шорох, и я поняла, что идет снег. Белые хлопья падали на стекло, отделяющее нас с Менатом от ночного неба.

– Тебе приснился кошмар? – спросил он.

– Я люблю тебя…

В ту ночь я окончательно сделала свой выбор. Можно назвать это кармой или как угодно еще. Можно свалить все на судьбу. Но человек тем и подобен Богу, что он сам выбирает свой путь.

После третьей успешной попытки в клубе «Фишка» Менат стал напряженным и раздражительным.

– Что-то не так? – забеспокоилась я. – Ты недоволен мной?

– Ты ни при чем, Уну. Ты – вне всяких похвал. Это я чего-то не учел. Кажется, одна ищейка что-то унюхала. Пока это ложный след, но…

– Может, нам лучше уехать?

– Потом, когда я разберусь с ищейкой. Хм! Признаться, я в недоумении. Мы не оставили следов. Мы…

– Что один человек способен сделать, другой способен понять, – перебила я.

– По-твоему, я недооцениваю людей?

Объяснения застряли у меня в горле. Я привыкла к его полной уверенности в себе, а сейчас он выглядел растерянным и старался подавить свою слабость. Во мне вспыхнула жалость, и он почувствовал это.

– Любовь делает нас уязвимыми, – хмуро бросил он, собрался и ушел.

Впервые с тех пор, как я покинула Новохимск, мне захотелось выпить или уколоться.

Алкогольное и наркотическое опьянение существует с давних времен. Это далеко не современное изобретение. Средства забыться и впасть в транс были известны жрецам самых ранних культов. Аменофис сказала мне однажды, что пристрастие к опьянению любого рода – это тоска по первородной безмятежности, небытию. В этом смысле дилемма Гамлета «Быть или не быть?» стара, как мир.

«Если быть, то кем?» – размышляла я, глядя с крыши на раскинувшуюся внизу розовую от заката заречную Москву.

Кто мог бы мне ответить, кроме меня самой? Менат ушел. Я догадывалась, что он задумал. Разбираться с «ищейкой», которая каким-то неведомым образом сообразила, что жених на собственной помолвке умер не своей смертью.

«Титаник» с упорной неотвратимостью двигался навстречу айсбергу…

Москва

Утром девушки собрались и без всяких капризов согласились ехать с Сантой в деревню.

– Черный Лог? – переспросила Дина. – Прикольно.

– Мрачное название, – заметила Люба, облачаясь в выстиранные и высушенные шаровары. – Надеюсь, мы не останемся там навсегда?

– Это как получится, – ухмыльнулся Лавров, наблюдая за сборами. – Пошевеливайтесь, путаны. Время не ждет.

– Ну-с, готовы? – нетерпеливо осведомился великан, топчась в прихожей. – За мной, освобожденные женщины Востока!

Было решено, что он присмотрит за ними, пока ситуация не разрешится.

Сыщик прыснул со смеху. Танцовщицы канкана выглядели комично в костюмах одалисок, поверх которых натянули свитера из залежалых запасов Глории.

– Гляди, как бы они не сбежали, – предостерег он Санту.

– Пусть бегут, коли жизнь не дорога, – спокойно ответил тот. – Мое дело маленькое. Сказано доставить до места – доставлю. А если им жить надоело, с меня спроса нет.

«Чертовки» пригорюнились. Они вспомнили, что Плутон мертв и защитить их некому, кроме этого седовласого увальня. Ночь забытья сменилась тревожным рассветом.

Глория не вышла из своей комнаты. Она медитировала. Видения были обрывочные, нечеткие, и в них отсутствовал главный злодей – Красовский. Как она ни старалась настроиться на его волну, ничего не выходило.

Зато она смогла вступить в контакт с его красавицей-женой. Девушка оказалась медиумом и легко вышла «на связь».

– На таком расстоянии она не опасна, – заверил карлик.

Глория вздрогнула и обернулась. Агафон, вернее, его призрак, с умильным видом сидел в кресле.

– Ты меня напугал!

– Лучше это буду я, чем кто-то другой.

– Красовский не найдет нас так скоро. Он нервничает и торопится, а маятник этого не любит.

– Ему стоило бы обратиться в адресное бюро, – захихикал карлик. – К счастью, он не знает о тебе. Но поскольку Лавров находится рядом, вам обоим стоит позаботиться о своей безопасности.

– Да, – задумчиво кивнула она. – Я как раз работаю над этим.

Агафон посерьезнел. Сначала исчезла его улыбка, а потом и он сам.

– Эй! – опомнилась Глория. – Ты куда?

Она пожалела, что семь кувшинов остались в деревне. Сейчас бы она вызвала какого-нибудь джинна и попросила о содействии. Пусть бы отыскал Красовского и устроил ему пакость. Глядишь, выгадали бы время.

– Все приходится делать самой…

Красивая женщина, совсем еще юная, но с вполне зрелым отношением к жизни, бродила из угла в угол в современной гостиной. Босиком по фигурному дубовому паркету. Снимать такое жилье недешево. Видать, Красовский денег не жалеет. Молодая жена ни в чем не нуждается, это видно по ее домашнему платью из переливчатого шелка и обстановке, которая ее окружает.

Глория перенеслась в квартиру Красовских и наблюдала за хозяйкой. Та ощутила постороннее присутствие, но никого не увидела. Это не обескуражило ее. Она медленно повернулась в одну сторону, потом в другую.

– Кто здесь?

Женщина поразила Глорию тонкими чертами лица и гладкой белой кожей, будто пропитанной млечным светом. Ее иссиня-черные кудри были собраны в хвост и открывали нежную линию висков и подбородка. Губы красавицы приоткрылись, словно розовый бутон.

– Кто здесь? – повторила она. – Аменофис?.. Неужели ты?.. Нет… я бы почувствовала тебя.

У белого кожаного дивана стоял столик, на нем – раскрытая тетрадь, ручка и чашечка кофе. Похоже, Красовская что-то писала, потом встала и начала ходить. Ее охватило сильное волнение. Хозяйка пентхауса держала глаза опущенными. Она привыкла смотреть искоса, из-под ресниц, скользя взглядом с предмета на предмет.

– Кто ты?.. Зачем пришла?.. – обратилась она к невидимой гостье.

Глория молчала, размышляя, не назваться ли ей Аменофис, которую упомянула жена Красовского. Однако не рискнула.

Тетрадь, лежащая на столе, была дневником, куда хозяйка записывала все, что приходило ей в голову. Зачем она это делала? Переживания стали слишком болезненными, и она хотела облегчить душу? Или у нее появилась потребность оставить что-то после себя?.. Исповедь?.. Покаяние?.. Предостережение?..

– Ты не придешь, – тоскливо молвила Красовская, имея в виду неизвестную Аменофис. – Ты покинула меня. Покинула…

«Зло» выглядело вовсе не ужасным, скорее, вызывало жалость. Глория понимала, что нельзя поддаваться жалости. Но испытывать ненависть к хозяйке пентхауса она не могла. Жена Красовского выглядела глубоко несчастной. Она страдала и не знала способа положить конец своим страданиям.

«Любовь!.. – догадалась Глория. – Вот что заставляет ее убивать!»

Эти два несовместимых понятия, оказывается, могут существовать в чудовищном тандеме.

Между тем, не получив ответа, кто вторгся в ее пространство, хозяйка не успокоилась. Она подошла к тому месту, откуда за ней незримо наблюдали, протянула хрупкую руку… ничего не обнаружила и вернулась к столу.

«Ее мать была дивно хороша, пока не вышла замуж за алкоголика и не спилась, – осенило Глорию. – Красовский заменил ей семью и весь мир. Он – Бог этой обездоленной девушки, которая, на свою беду, обладает недюжинными способностями!»

Красовская закрыла дневник и убрала его в шкатулку, где хранились ее драгоценности. Видимо, муж не знает о тетрадке. Иначе давно уничтожил бы записи и запретил супруге впредь прикасаться к бумаге и ручке.

– Стоп! – изумленно пробормотала Глория. – Она… девственница? Ну да! Иначе и быть не может!

– С кем ты разговариваешь? – громко произнес мужской голос. Это был Лавров, который стоял на пороге комнаты с вытянутым лицом. – Опять с ним?

– Угадал, – рассердилась она. – Мы с Агафоном как раз беседовали, а ты нам помешал.

Он действительно помешал ей, разрушив тонкую связь с хозяйкой пентхауса. Ревность к покойному карлику не делала ему чести, и сыщик смешался.

– Тебе не кажется, что это попахивает…

– Чем? Шизофренией? Давай, договаривай. Считаешь меня ненормальной? А я не отрицаю.

– Ладно, не кипятись, – пошел он на попятную. – Извини, если помешал.

– Я просила не заходить!

– Звонил майор. Он кое-что сообщил о Красовском. Это еще тот типчик! Из бывших спецов, как и Плутон. Были подозрения, что неуловимый киллер Менат и Красовский – одно лицо. Информация не подтвердилась, но подозрения остались. Теперь Красовский, якобы успешный коммерсант, поигрывает на бирже, в общем – прошлое осталось в прошлом.

– Исправился?

– Такие не исправляются. Красовский сменил имидж, но не свое нутро.

– Согласна, – кивнула Глория.

– Полтора года назад Красовский женился на молоденькой девочке из глубинки, Инне Валерьевне Усовой. Вероятно, в документах ей немного прибавили возраст. Для Красовского это не проблема. Пока все сходится.

– Надо бы тебе встретиться с его женой. Желательно у них дома.