— Теперь пылесосить. А потом разложу чистые вещи с кровати по шкафам, — я ухватилась за пылесос.
— Ой, надо музыку сделать погромче, — решила я. Ведь пылесос — вещь громогласная, особенно мой. А я люблю скакать по квартире под музыку. Радиола загрохотала.
— «Ай-нэ-нэ-нэ-нэ, а я красавица, Ой нэ-нэ-нэ-нэ, коса до пояса», — очень правильная песня. Прямо про меня. Я скакала и перлась от процесса, уже начавшего меня радовать, но тут мое ухо поняло, что его что-то напрягает. Я недовольно отключила пылесос и сделала оглушительность музыки поменьше.
— Так и есть — звонок! — не иначе, соседи пришли ругаться. Ну нет, не дамся. Я в своем праве, до одиннадцати часов вечера могу тут хоть лезгинку изучать под барабаны!
— Что надо? — распахнула я дверь и остекленела.
— Здесь не проживает?… — на автопилоте проговорил Руслан и присоединился ко мне. В смысле, тоже остекленел. Немая сцена «к нам едет ревизор» — отдыхала.
— Что ты здесь?…. — я не смогла закончить.
— Я ….я…э… — Он смотрел на меня так, словно я походила на начавшееся землетрясение.
— Зайдешь? — решила я проявить вежливость.
— Здравствуй, Оля, — как-то сипло пробурчал он и опал на стену. Он держался рукой за дверной косяк и не отрывал от меня глаз. На лице застыло выражение измученности и неземной усталости.
— Здравствуй, Руслан, — шепнула я и впала в истерику. Еще бы, он в шоке. Да при виде меня птицы бы умирали на лету от разрыва сердца! Голая, в авоськообразном лифчике и маминых панталонах, красная, вместо косы — сход ведьм у лысой горы, с руками в стиральном порошке. Ой, я стою с пылесосом в руках.
— Ну зачем я пошла открывать дверь! Лучше бы я умерла! — в ужасе прошипела я. Это же надо, чтобы так не везло!
— Я так тебе отвратителен? — отпрянул Руслан.
— НЕТ! Стой! Проходи! Чашечку кофе? Может, выпьешь что-нибудь? — бормотала я, пытаясь заманить мое видение внутрь.
— Я бы выпил, — внезапно согласился он и зашел внутрь. Я заметалась. Срочно надо нарыть с недрах разбомбленной мною квартиры бухла. Любого, пока он не ушел.
— Можно просто воды, — каким-то охрипшим голосом сказал он.
— Ты что, болен? — Испугалась я. — У тебя нет температуры? Я сейчас измерю, ложись. Я сделаю чаю.
— Не бегай, я не болен, — он схватил меня за руку.
— Но ты весь красный, — уточнила я мотивы своего поведения.
— Ты тоже. Красная и голая. Ты всегда так открываешь дверь? Или ты кого-то ждала?
— Кого? Разве что остальную группу бабок-ежек. У меня тут слет. Временно исполняю роль Лысой горы.
— Я без тебя жить не могу, — внезапно ляпнул он и принялся сдирать с меня лифчик. Я против не была, но не понимала, как технически можно что-либо продолжить после моей уборки. Но он не стал привередничать.
— Я не могу без тебя. М-м-м. — Мы целуемся, ура! Целуемся прямо с пылесосом в руках. Прямо на приклеенном паркете.
— Как я мог тебя упустить. Твоя грудь, — да-да. Это мы уже проходили.
— Руслан, пойдем. Руслан, Руслан. Как хорошо, что ты пришел. У меня нет никакой еды, И выпить нет, но это не важно.
— Помолчи, глупая женщина. Ты хоть понимаешь, как меня извела?
— Я? — Поразилась я.
— А кто? Господи, я так тебя искал, и вот ты встречаешь меня абсолютно голой. Невероятно!
— Ну, не совсем, — попыталась восстановить справедливость я. Но не успела, так как в этот момент, как оказалось, мы уже занимались любовью. За поцелуями, за теплотой его рук, за жаром его прикосновений я не заметила, как оказалась прямо поверх всей кучи условно чистых вещей рядом с наполовину (нижнюю) голым Русланом. И тут он вонзил своего огнегривого коня. Или как там принято говорить. И чувствовать. А проще говоря, он навалился на меня всей своей двухметровой сытно кормленной мужской массой, соединился со мной единственно возможным со дня сотворения мира способом и сделал меня своей женщиной. Отчего последние остатки разумных мыслей покинули мою бестолковую голову и в ближайший час не возвращались. На этот час я потеряла право называться Homo Sapiens, так как способность мыслить разумно у меня исчезла. Я плыла в облаке ощущений. Мне тяжело дышать, это прекрасно, потому что мне из-за него тяжело дышать, из-за его тяжести, однозначно и навсегда подчинившей меня себе. Я ничего не вижу, кроме его глаз, обжигающих меня и приказывающих мне подчиниться. Я подчиняюсь и восторг охватывает меня. Я чувствую запах его кожи, он пахнет пряной травой из маминого запаса, не помню, как она называется. Запах чуть с кислинкой, но меня он завораживает. Я, как пчела, иду к источнику, зная, что там нектар и нахожу его там. Я ощущаю на своем теле его руки, жадно ощупывающие свое вновь приобретенное богатство. Он делает все, как хозяин, и я не возражаю.
— Я так долго тебя ждала.
— В следующий раз, если я не звоню тебе, вспомни, дорогая, что и у тебя тоже есть пальцы.
— Я не могла.
— И я не мог. — Он замолкает и целует меня. Он целует меня всю, прикасаясь губами к моим изгибам. Я лежу зажмурившись, я боюсь открывать глаза. И с закрытыми глазами я прекрасно вижу его растрепанные волосы, его бледное напряженное лицо, погруженное глубоко в себя. Он идет по дороге наслаждения один, двигаясь быстрее и быстрее. Ритм и силу ударов он назначает сам, делая меня лишь инструментом его воли, лишь источником его наслаждения. Глаза его закрыты, он смотрит внутрь себя. Мышцы лица сводит судорога, челюсти напрягаются, его руки с силой впиваются мне в бедра, заставляя еще глубже открываться перед ним, еще покорнее подчинять себя его пульсации. Он не видит меня, не слышит, не знает. И мне было бы до одурения обидно, что он не видит меня, если бы я не знала, что там, глубоко внутри него живу тоже я, и он преклоняется передо мной, перед моей властью подарить ему то, чего ни один другой смертный подарить не в состоянии. И что, когда он открывает глаза и падает обессилено рядом, то тянет руки ко мне, губы ко мне и шепчет:
— Оля, какое счастье, что я тебя нашел. — И потом, потом, он сделает все, чтобы отправить меня моей дорогой наслаждения, раз уж наши пути пока не пересекаются, и примется смотреть и любоваться, как я уходя вглубь себя, нахожу там его. И возвращаясь, шепчу:
— Руслан, какое счастье, что ты меня искал.
Глава 4
Показывающая любовь на фоне бытовой прозы жизни
— Оля….
— Оля!
— ОЛЯ! Проснись, там кто-то звонит.
— Что?
— В дверь звонят. Мы можем не открывать?
— Угу. У мамы есть ключи, если что.
— Иди ко мне, — прошептал сказочный голос сказочного Руслана. Как хорошо, что это все же не сон.