заговора.
— Может, я не прав. Но кажется, что всё тянется со смерти отца. Потом подставили Эндрю, потом погонялись со мной.
— Ну так спроси мать. У тебя-то есть такая возможность.
В голосе Дугласа прозвучала неподдельная горечь. Он потёр пальцами боковое стекло машины, будто мечтая стереть набежавшие капли дождя изнутри. Или прикоснуться к прохладе. Съёжившись на переднем сиденье, Дуглас выглядел поникшим и уставшим, но в то же время сам попросил Кристофера поговорить с ним, пока доедут до дома. Ширли отказалась в таком состоянии снимать проклятие и обещала прийти завтра. Привыкший ходить пешком, Дуглас уже вызывал такси в приложении, когда Кристофер настоял на том, чтобы подвезти.
Машина резко перестроилась из соседнего ряда, и Кристофер ударил по тормозам, обоих толкнуло вперёд. Он любил долгие ночные дороги в дождь, но считал придурками тех, кто не умеет включать поворотнки, тем более, в такую видимость и на скользкой дороге. Дуглас охнул, придержался рукой за бардачок и случайно нажал на кнопку. Тот раскрылся, и на колени посыпалась мелочевка, которую Кристофер по привычке складывал туда. Даже связка вонючих оплывших свечей упала под ноги — и помятая папка с небрежно написанным именем матери Дугласа.
— Какого?..
— Я пытался выяснить, где она. Тот охотник…
— И ты копал под неё!
— Кейтлин поделилась открыткой из последнего места, где была ваша мать.
— Открытка?! Кейтлин?! И ты ничего не сказал. Никто из вас!
Дуглас лихорадочно листал папку с коротким досье и личной информацией. Постучал пальцем по зернистой детской фотографии с семьёй на городском празднике, ошарашенно уставился на распечатку с длинным списком адресов в разных странах и датами — хотя и с большими пробелами. А Кристофер пытался объяснить сам себе, когда забыл сказать другу об этом. Конечно, стоило сделать это сразу, а не оттягивать на неопределенный момент. Дуглас направил на документы фонарик телефона, губы шевелились, пока он читал, а между бровей пролегла складка, которой никогда не было. Дойдя до последней страницы, напряженно застыл. Тёмное пятно, сотканное из полутонов ночи, подсвеченный странным светом мобильного фонарика и мелькающих городских огней.
— Чёрт дери, она же в Сиэтле…
— Да.
— Я хочу её увидеть.
— Сейчас?
— Отвези меня к ней, Крис. Считай это последним желанием, если так легче.
Кристофер мрачно выставил средний палец, но ничего не сказал. Он легко поймал эмоции друга: за уверенностью пряталась детская растерянность, обида и вина ребёнка, который оказался недостаточно хорош для собственной матери. Плевать, если та начала Охоту или провела ритуальное убийство. Дуглас хотел знать, почему мать бросила их с сестрой детьми.
— В детстве Кейтлин придумывала тысячу историй, почему наша мать ушла. То есть… мы ведь и так колдуны, а мать — ведьма смерти. Ей это шло, они с отцом всё делали вместе, она увлеклась смертью и много времени проводила в рабочем кабинете, потом начала куда-то уезжать. И я всё думал, что вот, мама закончит очередное приключение и вернётся. Кейтлин только фыркала.
Дуглас шумно выдохнул и прижался лбом к стеклу машины. От него тянуло чем-то вязким, обволакивающим, похожим на касание влажного бархата к коже. Закрытая папка лежала у него на коленях, кончики пальцев подрагивали на плотной обложке. Кристофер ждал продолжения, но Дуглас потянулся к радиоприемнику и включил зашипевшее радио. Покрутил и нашёл ночной чат диджея с ритмичной музыкой под стать ловким прыжкам и бегу по городу, только сейчас приходилось сидеть на месте в машине, пусть и весьма удобной.
Кристофер помнил, как в юности до отчаяния ругались Дуглас и Кейтлин, вечно одного бесило поведение другого. Помнил и то, как Дуглас заявился к нему в дом и сказал, что паре ребят надо преподать урок, а Кейтлин потом разъярилась, что брат лезет в её жизнь. Помнил, как она забирала его опьяневшего после бурной вечеринки, когда оба пили на спор. Кристофер помнил, как скучал по Мари, пока сестры не было рядом, и как после возвращения они подолгу гуляли вдвоём, и иногда к ним присоединялся Эндрю.
У Дугласа с Кейтлин всё было иначе — они не могли спокойно находиться рядом друг с другом даже десять минут, но возмущались, когда чужак говорил едкое или обидное о другом. Потом Дуглас увлёкся паркуром и городскими тропками, а Кейтлин — оберегами на коже. Брат, который скользит в тенях города, и сестра, которая рисует символы чернилами и кровью. Они были забирающими последние вздохи и дающими покой.
Кристофер с братом и сестрой пережили смерть отца, но никого из них не бросали в детстве. И до сих пор он звонил матери просто так, хотя порой сам не знал, что сказать-то, и слушал о пыльных розах и распустившейся сирени.
— Конечно, в глубине души я знал, что она не вернётся, — продолжил Дуглас. — Но даже сейчас я вижу её во снах.
Кристофер сделал вид, что не заметил, как Дуглас смущенно отвернулся в сторону. Он ценил такую искренность в друге, на которую сам не особо был способен. И такие сны точно лучше кошмаров о том, как умирают брат с сестрой, или мигание огней полицейской машины и кровавые разводы по стенам в мутных душных снах.
— Как думаешь, моя мать начала Охоту?
— Мари видела не её в комнате с ведьмами.
— Да, но… а, ладно. Приехали? И это отель? Больше на дыру похоже.
— Могу развернуться.
— Нет уж.
И Дуглас первым выскочил из машины.
Отель действительно выглядел поганой дырой. На задворках города, освещения почти нет, кроме вывески «Ночной персик». Дуглас недовольно пробурчал, что звучит как дешевый стриптиз клуб, а стрелочка на стене точно указывала на второй вход. Номер подсказал частный детектив, так что Дуглас не сомневался, когда чуть ли не ворвался в отель и пригвоздил взглядом сонного парня за стойкой портье. Ступеньки лестницы вздохнули под тяжёлыми ботинками, и вот оба уже в пыльном коридоре с одинаковыми дверьми. Дуглас резко постучал.
Та открылась не сразу. На пороге стояла коренастая невысокая женщина в простых джинсах и водолазке, короткие волосы влажные, видимо, после душа, на узловатых пальцах узоры и символы чёрным — то ли уголь, то ли чернила. Никто не произнёс ни слова, пока женщина рассматривала незваных гостей. Кристофер ошалело уставился на Мари, появившуюся из-за спины незнакомки, воскликнувшую:
— А вы что тут делаете?
— Тот же вопрос.
— Мы встретились на рынке, и, как оказалось, нашлось, о чём поговорить. Это мой брат, Кристофер, а это…
— Дуглас, да, — женщина скупо улыбнулась. — Мой сын.
Для ритуалов неважно, где ты находишься.
В тех случаях, когда Эндрю