подходящим, например, несколькими кадрами из «Белоснежки».
Тут Разум бросил на Слог-Уоллопа такой свирепый взгляд, что бедное маленькое создание бросилось прочь из зала.
Разум снова повернулся ко мне.
— Такие вещи будут происходить даже в наиболее упорядоченных сообществах, — сказал он с сожалением. — А теперь, может быть, вы будете так добры рассказать нам, как вы сюда попали?
Итак, я поведал о нашей экспедиции, начиная с Лондона и заканчивая прибытием в эти пещеры, опустив подробности, которые я счёл излишними.
— Очень интересно, — сказал Разум, когда я закончил. — Мы так редко видим гостей в нынешнее время. Последним был… дайте вспомнить… о, да, тот арабский парень, Абдул Гашиш.
— Автор «Пентехникона»?
— Да. Нас это несколько раздражало — эти репортеры всегда переусердствуют. Никто не поверил ни единому его слову, и когда мы прочитали рецензию, которую он нам прислал, мы не удивились. Это была очень плохая реклама, она разрушила нашу туристическую торговлю. Надеюсь, что вы проявите лучшее чувство меры.
— Я могу заверить вас, что наш отчёт будет довольно непредвзятым и совершенно научным, — поспешно сказал я. — Но могу я полюбопытствовать, откуда вы так хорошо знаете наш язык?
— О, у нас есть много способов изучать внешний мир. Я сам путешествовал по Среднему Западу Америки несколько лет назад в цирковом шоу, и только совсем недавно я избавился от акцента, который приобрёл тогда. В наши дни радио тоже позволяет избегать встреч с людьми. Вы удивитесь, узнав, сколько у нас здесь поклонников джаза, хотя я с сожалением должен сказать, что телевизионные программы из Парижа пользуются ещё большей популярностью. Но чем меньше о них будет сказано, тем лучше.
— Вы меня удивляете, — честно сказал я. — Однако, откуда у вас столько контактов с внешним миром?
— Устроить это было несложно. Мы начали писать рассказы о себе, а позже субсидировали авторов, особенно в Америке, чтобы они делали то же самое. В результате все прочитали о нас в различных журналах, таких как «Weird Tales» (в нём, кстати, мне принадлежит 50 процентов привилегированных акций), и просто не поверили ни единому слову. Так что мы были в полной безопасности.
— Невероятно! Концепция сверх разума! — воскликнул я.
— Спасибо, — сказал мой собеседник, и самодовольное выражение появилось там, где располагалось бы его лицо, если бы оно у него имелось. — Теперь, однако, мы не возражаем против того, чтобы все знали, что мы действительно существуем. Фактически, мы планировали обширную рекламную кампанию, в которой ваша помощь была бы очень полезна. Но я расскажу вам об этом позже; теперь, возможно, вы хотели бы пойти и отдохнуть в наших комнатах для гостей? Я велел слугам в них прибраться — удивительно, сколько пыли может накопиться за сорок тысяч лет.
Нас проводили в просторную комнату, немного меньше той, которую мы только что покинули; там имелись диваны, удобные, хоть и странной формы.
— Как всё это невероятно! — ахнул доктор Сламп, когда мы уселись, чтобы обсудить положение.
— Славный парень, не так ли? — сказал я, имея в виду нашего хозяина.
— Я не доверяю ему! Что-то подсказывает мне, что назревает беда.
— Наш долг — охранять эти знания от всего мира!
— Что, у вас есть остальные акции этих «Weird Tales»? — саркастически спросил Палси.
— Вовсе нет, но такое откровение означало бы всеобщее безумие, и я боюсь, что силы, которыми командуют эти Старшие Боги, скоро поработят человечество. Вы действительно думаете…
Вдруг Мактвирп прервал меня.
— Что это? — спросил он, указывая на что-то возле дивана. Я нагнулся и подобрал лист бумаги, на котором был нацарапан какой-то текст. С трудом я растолковал необычные символы.
— Пусть Слог-Уоллоп проверит канализацию, — прочитал я. — Герцог Эллингтон, 3:15, Вашингтон.
Достаточно безобидно… затем я перевернул листок и увидел ужасные слова, от которых у меня по спине пробежали мурашки.
— Уничтожить человеческую расу чумой летающих медуз. (Разослать почтой в незапечатанных конвертах?). Не годится для Неизвестного — попробуйте Джиллингса.
— Вы были правы, Сламп! — ахнул я. — Какой отвратительный заговор! Я полагаю, что этот Джиллингс, должно быть, какой-то бедняга, над которым экспериментировали эти дьяволы. Мы должны немедленно бежать!
— Но как? Мы не знаем дороги!
— Предоставьте это мне, — сказал я, направляясь к двери. Снаружи дежурило странное, дряблое существо, напоминающее половик на последней стадии разложения.
— Не могли бы вы проводить нас в верхние коридоры? — вежливо спросил я. — Один из моих друзей потерял ценный бумажник, и если мы сможем найти его, то отправим бумажник почтой его жене. Кстати, — добавил я лёгким, разговорным тоном, — мы будем очень признательны, если кто-нибудь приготовит нам несколько чашек чая, пока нас не будет. По два кусочка сахара на каждую чашку.
Этот последний мастерский удар развеял все подозрения, которые могли возникнуть у этого существа.
— Хорошо, — сказало оно. — Надеюсь, вам нравится китайский чай; это всё, что у нас есть; Абдул выпил остальное.
Существо улетело и вскоре вернулось.
— Теперь следуйте за мной.
О нашем обратном пути через эти ужасные пещеры я предпочитаю говорить как можно меньше. В любом случае, оно очень напоминало путешествие вниз. Наконец, спустя целую вечность, мы увидели далеко впереди выход во внешний мир. Времени оставалось мало, потому что наш проводник начал что-то подозревать.
— Вы уверен, что бумажник был у вас с собой? — спросил он, задыхаясь. — Возможно, вы оставили его дома.
— Вряд ли, — ответил Мактвирп. — Я думаю, что он выпал где-то здесь.
И мы пошли дальше, до нашей цели оставалось всего несколько сотен ярдов. Вдруг, к нашему ужасу, мы услышали звуки преследования далеко позади. Притворяться было бесполезно.
— Спасайтесь! — крикнул я.
К счастью, наш проводник был настолько захвачен врасплох, что прежде, чем он смог прийти в себя, мы убежали на значительное расстояние. В считанные секунды, казалось, мы достигли выхода и вырвались на чистый свет дня. Ободрённый мыслью о безопасности, я оглянулся назад.
Проводник остался далеко позади, оцепенев от неожиданности. Но навстречу нам на невероятной скорости мчалось нечто настолько отвратительное, что никакие мои слова не смогут описать это… Когда я повернулся, чтобы бежать, я услышал, как оно кричит задыхающимся, высоким голосом:
— Вы… уф-ф… против сгущённого молока?
Больше я ничего не слышал, потому что в этот момент разбитые барельефы входа обрушились на меня в полном и окончательном разрушении. Когда я пришёл в себя, мы уже были в воздухе, летели к безопасности и цивилизации, прочь от мрачных, кошмарных ужасов, которые так долго окружали нас, и из чьих немыслимых лап мы с таким чудом вырвались.
Перевод: А. Черепанов, 2022
Роберт М. Прайс