Читать интересную книгу Дочь снегов. Сила сильных - Джек Лондон

Глава XXVIII

Когда Джекоб Уэлз на следующий день явился на общее собрание золотоискателей и выразил свой протест против его незаконных действий, все присутствующие отнеслись к нему с должным уважением. Он объявил, что, хотя в старые времена, когда в стране не было установлено правосудие, подобные собрания являлись вполне законными, теперь это время миновало; теперь, утверждал он, существуют законы, которым все обязаны подчиняться. Королевское правительство доказало, что оно в состоянии поддержать порядок; поэтому совершенно недопустимо, чтобы частные лица присваивали себе его функции. Это будет возвращением к прежней анархии, к тому мраку, из которого страна только что начала выходить. Больше того, подобное присвоение функций законной власти является преступным действием. Наконец Джекоб Уэлз совершенно спокойно, в очень сдержанных выражениях, но твердо и определенно заявил, что если собрание примет какие-нибудь серьезные меры, то он первый донесет на всех присутствующих и примет самое активное участие в их преследовании. В заключение он внес предложение арестовать обвиняемого до прибытия территориальных судей и на этом разойтись. Но предложение его было сразу же отвергнуто, даже без прений.

— Вот видите, — сказал Сэн Винсент Фроне. — Все потеряно!

— Ничего подобного. Слушайте!

И она быстро рассказала ему придуманный накануне проект. Слушал ее он вяло: он был так подавлен, что ее подъем не мог передаться ему.

— Это безрассудная попытка, — заключил он, дослушав девушку.

— А если сидеть сложа руки, вас повесят, — ответила она с задором. — Неужели вы не попытаетесь бороться за свою жизнь?

— Попытаюсь, — ответил он упавшим голосом.

Первыми выступили в качестве свидетелей два шведа; они рассказали про инцидент с корытом, когда на Борга нашел один из его обычных припадков бешенства. Несмотря на всю свою незначительность, инцидент этот стал казаться важным, когда его начали рассматривать в связи с последующими событиями. Инцидент этот открывал широкое поле воображению. Важно было не то, что говорилось, а то, что подразумевалось. Все эти люди, даже самые неотесанные, достаточно хорошо знали жизнь, чтобы понять все значение этого случая — весьма обыкновенного, будничного, но имевшего лишь одно объяснение. Пока свидетели давали свои показания, среди слушателей не один многозначительно покачал головой, а соседи начали перешептываться между собой.

За шведами один за другим выступили еще человек шесть. Эти люди внимательно осматривали места, где было совершено преступление, и тщательно обследовали весь островок; все они сходились на том, что нигде не удалось найти ни малейшего следа тех двух лиц, о которых упоминал в своих показаниях обвиняемый.

К удивлению Фроны, после них выступил Дэл Бишоп. Она знала, что он недолюбливает Сэн Винсента, но не могла себе представить, какие относящиеся к делу данные он может сообщить. Его привели к присяге, затем спросили о его возрасте и национальности, а также о том, чем он занимается.

— Золотоискатель, — ответил он.

Тогда Билль Броун обратился к нему с вопросом:

— Мистер Бишоп, насколько нам известно, вы близко знаете подсудимого. Будьте добры дать в общих чертах его характеристику.

Широкая улыбка появилась на лице Дэла.

— Во-первых, он любит ссориться…

— Стойте! Я протестую!

Подсудимый вскочил на ноги и стоял, весь дрожа от гнева.

— Я не позволю вам играть моей жизнью! Вы привели сюда какого-то сумасшедшего, которого я видел всего раз и жизни, и хотите, чтобы он охарактеризовал меня!

Золотоискатель повернулся к нему.

— Ах, так вы не знаете меня, Грегори Сэн Винсент?

— Не знаю, — холодно ответил Сэн Винсент, — совершенно не знаю вас, друг мой.

— Какой я вам друг! — воскликнул мгновенно вспыливший Дэл.

Но Сэн Винсент, не обращая на него внимания, повернулся к присутствующим.

— Я видел этого человека всего один раз в жизни, да и то в течение нескольких минут. Это было в Даусоне.

— Ну, так вы сейчас еще кое-что вспомните, — насмешливо ответил Дэл, — поэтому вы пока помолчите и дайте мне договорить. Я прибыл сюда вместе с подсудимым в восемьдесят четвертом году.

Сэн Винсент посмотрел на свидетеля с внезапным интересом.

— Да, мистер Грегори Сэн Винсент. Я вижу, что у вас память начинает проясняться. Я тогда носил бакенбарды и назывался Броуном, Джо Броуном.

Он злобно усмехнулся, а подсудимый впал в прежнее безучастное состояние.

— Это правда, Грегори? — шепотом спросила Фрона.

— Как будто бы начинаю припоминать, — пробормотал Сэн Винсент. — Впрочем, не знаю… Нет, это абсурд… Тот наверное умер!

— Так это было в восемьдесят четвертом году, вы говорите, мистер Бишоп? — нетерпеливо спросил Билль Броун.

— Да. В восемьдесят четвертом. Он был газетным корреспондентом и совершал путешествие вокруг света, через Аляску и Сибирь. А я только что дезертировал в Ситке с китоловного судна, оттого-то я и щеголял под чужой фамилией. И я нанялся к нему за сорок долларов в месяц на всем готовом. Ну-с, а он со мной поругался…

При этих словах кто-то из публики фыркнул, насмешливое настроение передалось другим, и среди присутствующих стали раздаваться все громче и громче презрительные восклицания. Даже Фрона и Дэл невольно улыбнулись. Один подсудимый хранил серьезный вид.

— Кроме того, он поругался в Дайе со старым Анди, и с Джорджем, вождем чилькутов, и с фактором в Пелли. Везде, по всему пути, у него происходили ссоры. Из-за него и у нас постоянно бывали неприятности, главным образом из-за женщин. Он вечно с бабами возился…

— Господин председатель, я выражаю протест, — Фрона встала с места и заговорила очень сдержанно и спокойно, даже румянец не вспыхнул на ее лице. — Любовные похождения мистера Сэн Винсента не имеют никакого отношения к делу; упоминать о них вовсе не представляется необходимым. Кроме того, никто из присутствующих не безгрешен в этом отношении и потому подобный допрос свидетеля вряд ли вызывается одним желанием пролить свет на настоящее дело. Поэтому я прошу, чтобы представитель обвинения ограничился относящимися к делу вопросами.

Но тут вмешался Броун. На его лице, когда он говорил, играла приторная, самодовольная улыбка.

— Господин председатель, я охотно согласился бы исполнить просьбу защитника. Все обстоятельства, которые были до сих пор выяснены, являются весьма существенными и относящимися, безусловно, к делу. Те факты, которые мы в настоящее время стараемся выяснить, также существенны и также относятся к делу. Мистер Бишоп — наш главный свидетель, и все его показания являются крайне важными. Не следует забывать, что у нас нет прямых улик. Очевидцев убийства Джона Борга не было. У нас есть лишь улики косвенные. Поэтому необходимо выяснить мотивы преступления, а для этого нужно разобраться в личности подсудимого. Именно это я и намерен сделать. Я хочу доказать, что это испорченный, развратный человек и что именно эти свойства довели его до возмутительного преступления, достойного смертной казни. Я хочу сказать, что он — отъявленный лжец, что ни одному слову его нельзя верить, что он неспособен говорить правду. Вот что я стремлюсь доказать и сплести убийственную цепь всех фактов, которые выяснятся на суде, — сплести ту веревку, на которой мы его повесим, не дожидаясь, чтобы солнце вновь зашло и взошло. На этом основании я прошу, господин председатель, чтобы свидетелю было разрешено продолжать свои показания.

Председатель высказался против мнения Фроны, и ее предложение было отвергнуто большинством голосов; Билль Броун кивком пригласил Дэла продолжать.

— Как я уже говорил, — снова начал золотоискатель, — у нас из-за него пошли неприятности. Вот вам пример: мне всю жизнь приходится иметь дело с водой, — видно, такая уж мне судьба выпала, — но чем ближе я сталкиваюсь с этой стихией, тем хуже с ней лажу. Сэн Винсент отлично знал это; кроме того, он сам умеет прекрасно грести; тем не менее, он позволил мне спуститься одному по Бокс-Каньону, а сам обошел кругом, сухим путем. В результате у меня лодка опрокинулась, пропала половина вещей и весь табак. А он еще свалил всю вину на меня. После этого у него вышла история с индейцами, живущими у озера Ле Барж. Они чуть-чуть не прикончили нас обоих.

— А из-за чего вышла эта история? — перебил Билль Броун.

— Из-за хорошенькой скво, которая слишком ласково на него взглянула; потом, когда мы благополучно удрали, я прочел ему лекцию насчет женщин вообще и индейских скво в частности, и он дал мне слово в будущем вести себя прилично. А потом он опять влопался в историю с племенем Малых Лососей. Тут уж он был умудрен опытом и действовал хитро, и я долго ни о чем не подозревал, но потом догадался. Он уверял, что шаман его за что-то невзлюбил; но я-то хорошо знаю, что шаманы бесятся главным образом, если затрагивают их женщин; вообще, судя по всему, тут была замешана баба. Когда я попробовал было вразумить его, чисто по-отечески, он разозлился; пришлось мне высадиться с ним на берег и отколотить его. Тогда он разобиделся на меня, стал угрюмым и все молчал. Только когда мы добрались до Оленьей Реки, он повеселел; там стояли лагерем сиваши, которые пришли сюда ловить лососей. Но он все время имел зуб против меня, только я этого тогда не знал, а он только и думал о том, как бы ему от меня улизнуть. А что он умеет нравиться женщинам, этого отрицать нельзя. Только свистнет, они все к нему бегут, как собачки. Замечательная способность! У индейцев из племени Оленя была одна скво — прехорошенькая, но презлющая бабенка. Пожалуй, одна Белла могла с ней сравняться. Наверное, он с ней перемигнулся: что-то уж очень долго он торчал у индейцев в лагере. Будучи весьма неравнодушным к женскому полу…