Читать интересную книгу Второе пророчество - Татьяна Устименко

Первым доступным Рейну чувством стал голод. Немного кружилась голова, мышцы слегка покалывало, а во рту ощущался горьковатый привкус желчи. Несколько минут Изгой продолжал лежать неподвижно, не открывая глаз, но внимательно прислушиваясь к окружающей тишине, нарушаемой лишь редким стуком капель, падающих в жестяную раковину. Под своей спиной он ощущал холодную гладкую поверхность, над собой — нечто чуть менее холодное, но легкое, ритмично поднимающееся в такт тяжелому колебанию его едва восстановившихся легких, заново учившихся дышать. Убедившись в том, что процесс регенерации прошел успешно, о чем недвусмысленно свидетельствовали все усиливающиеся голод и жажда, Рейн взмахнул рукой, сбрасывая на пол свой загадочный покров, оказавшийся клеенкой, и медленно сел, превозмогая приступ слабости да недовольным морганием прогоняя мечущиеся перед глазами черные точки. Все правильно — тело восстановилось за счет внутреннего ресурса, почти полностью исчерпав доступные ему запасы энергии, которые следовало восполнить как можно скорее. Изгой провел рукой по своему животу, придирчиво исследуя полностью заросшую рану, от коей остался только тонкий шрам, обещавший в будущем исчезнуть без следа. Он обнаружил, что сидит на высоком стальном столе, лишенный всех своих вещей и голый — будто в миг рождения. Впрочем, это и был миг его нового рождения, очередного воскрешения бессмертного воина лугару. Рейн спрыгнул на пол и с ироничным смешком оторвал бумажную бирку, привязанную к большому пальцу его правой ноги. Он не стал рассматривать нанесенные на нее данные, и так догадавшись о том, что там написано — дата и время его смерти. Теперь он уже не сомневался в том, куда попал. Конечно же в морг…

Он с интересом прошелся по обширному помещению, не освещенному ни единым лучиком света, хотя потребности в нем отлично видящий в темноте Изгой не испытывал никогда. Он приподнимал простыни и клеенчатые чехлы, укрывающие его многочисленных соседей, и сосредоточенно всматривался в мертвые лица лежащих на прозекторских столах людей. Возле шестого или седьмого по счету трупа он задержался чуть дольше, довольно прищелкнув языком, ибо в этом покойнике Изгой узнал собственноручно убиенного им оборотня Рихарда.

— Больше не оживешь, — безапелляционно констатировал Рейн, скользнув пальцем по красной полосе на месте соединения головы и шеи ликантропа, недавно разрубленных, но аккуратно приложенных обратно. — Недаром я тебе башку снес, дружище… Ты уж извини, — он мстительно усмехнулся, сдергивая простыню с тела бывшего товарища и обматывая ее вокруг своих бедер, — что лишился из-за нее головы… Я тоже из-за этой девушки голову потерял, хотя — не настолько буквально… — Изгой равнодушно отвернулся от ничего не ответившего ему трупа и, открыв дверь покойницкой, вышел в коридор, почти сразу же натолкнувшись на молодого, чуть ли не до смерти перепуганного парнишку…

В три жевка умяв половину «подмосковного» батона и приличного размера кусок колбасы, Рейн допил еще остававшийся в пакете томатный сок и, подумав, отхлебнул глоток спирта из водруженной в центре стола бутылки. По его телу разливались сила и животворящее тепло, возмещая энергию, затраченную на регенерацию мышц, костей и внутренних органов. Теперь следовало позаботиться о чем-то более насущном. Изгой поднялся с табуретки, бесцеремонно сгребая со стоящего рядом шкафа плитку шоколада и бутылку шампанского, по всей видимости поднесенные санитарам кем-то из благодарных родственников их безмолвных пациентов. Денис Спиридонович продолжал разглядывать Рейна широко распахнутыми, осоловелыми от спиртного и шока глазами, а Митенька все так же невозмутимо потягивал газировку, пребывая в своем обычном состоянии благодушного умиротворения, свойственного лишь идиотам да философам.

— Ты, — Изгой ультимативно хлопнул Пашку по плечу, от чего тот покачнулся и чуть не упал, — веди меня туда, где наши вещи сложены…

— Вы, вы… — бледнея и заикаясь, начал стажер, едва ворочая одеревенелым от ужаса языком, — меня убьете?

— А что, нужно? — саркастично усмехнулся Рейн, наклоняясь к парню и заглядывая в его панически выпученные глаза. — Полагаю, это уже лишнее, ведь вам все равно никто не поверит. Я просто заберу свою собственность и спокойно уйду. Договорились?

Павел поспешно закивал, мелко крестя себе пуп судорожно подрагивающей рукой, но чужак заметил этот облегченный жест и гортанно хохотнул, а затем схватил санитара за шиворот и доходчиво подтолкнул к двери, требуя не тянуть время.

— А если у тебя с дикцией проблемы, — насмешливо посоветовал он, — то почаще заходи в аптеку и спрашивай циклопентапергидрофенантрен… Вот тогда все твое косноязычие как рукой снимет, гарантирую!

Стараясь сдержать брезгливость, Рейн копался в груде рваной одежды, сваленной на полу небольшого подсобного помещения. Он с радостью констатировал — его любимые сапоги и щегольской белый плащ не пострадали ничуть, а вот брюки и залитую засохшей кровью рубашку требуется поменять при первом же удобном случае. Но пока сойдут и эти. Он оделся и разыскал одежду Евы.

— Теперь оружие, драгоценности и личные вещи! — холодно потребовал Изгой, выразительно прищуривая глаза. — Быстро!

Второго намека не потребовалось. Шустро перебирая полусогнутыми от услужливости ногами, Паша привел беловолосого гиганта в комнату, таящую в себе маленький сейф. Здесь складировалась вся доставшаяся моргу добыча.

Рейн извлек из груды неправедно присвоенного нечистыми на руку санитарами добра свой меч, пистолет, документы и пачку денег, а также отцовские золотые часы, фамильный перстень и серьги Евы. Но того, что он искал столь тщательно, здесь не оказалось…

— Мне нужна еще одна вещь. — Рейн демонстративно передернул затвор пистолета. — Самая ценная… — Он не знал, на что именно должна быть похожа та штука, но ощущал ее присутствие всем своим телом.

— Забирайте, ради Христа, — робко проблеял Паша, — все забирайте, только уходите… — Он порылся в сейфе, открывая еще одну внутреннюю дверцу, и протянул Рейну странный предмет, имевший форму золотого египетского жука-скарабея, спина которого была инкрустирована крупным светло-зеленым изумрудом. Изгой бережно принял амулет в подставленную чашечкой ладонь и чуть не выронил его на пол, словно молнией пронзенный идущей от скарабея энергией — странной, но мощной.

«Гнев Аримана! — беззвучно ругнулся он, восхищенно разглядывая реликвию. — Такую вещь мог дать Рихарду лишь кто-то из жрецов бога Митры. Именно она действует на меня, как сонное зелье, лишая скорости и способности сопротивляться. Да это же частица антиматерии, заключенная в драгоценный камень, настоящая «черная дыра», аннигилирующая любое электромагнитное поле. Кажется, он настоящий мерзавец, этот разбудивший меня Следящий! Истинный предатель — не чета мне! Подумать только, жрец отправил меня на поиски чаладаньи и тут же подстраховался, вручив ликантропам то единственное, способное победить меня оружие. Он предусмотрел все, но, к счастью, мне повезло немного больше, чем Рихарду. Откуда же взялось подобное чудо. — Он осторожно повертел скарабея в пальцах, хотя его рука почти онемела от источаемого артефактом холода, — Практически полностью нейтрализует мое силовое поле, парализуя мои нервные окончания. Вероятнее всего, сия вещь имеет неземное происхождение и принесена Ормуздом и Ариманом с их далекой родины. Где же хранилась она столько веков, прошедших мимо нас, — в Египте или в Атлантиде, так и не сумев изменить судьбы великих, но все же павших государств?.. Возможно, она нам еще пригодится…»

— Мне нужен защитный сосуд, — потребовал Рейн, — сильный диэлектрик, для этой вещи…

Павел понимающе кивнул:

— Вот. — Он извлек из соседнего стола маленький стальной ящичек, — контейнер для перевозки трансплантатов. Железо, эбонит, а внутри — латексная подкладка…

Изгой милостиво улыбнулся. Скарабей идеально уместился в контейнер, а закрыв расположенную на крышке ящичка защелку, Рейн уже нисколько не чувствовал губительного воздействия амулета. Он убрал контейнер во внутренний карман плаща и требовательно воззрился на вымотанного впечатлениями стажера:

— И последнее — где находится госпожа Ева?

— Госпожа? — Пашка недоуменно пожал плечами. — А кто она?

— Высокая, темноглазая, светловолосая, — терпеливо описывал Изгой. — Моя благородная чаладанья. Где?..

— Та самая мертвая красавица? О черт! — Павел подпрыгнул и догадливо хлопнул себя по лбу. — Как же я мог забыть?! Пока мы тут прохлаждаемся… страшно подумать, что с ней могли сделать…

— О чем ты? — Рейн непонимающе нахмурился. — Что может с ней случиться?

— Ну… — Павел смущенно кашлянул и, будучи не в силах вымолвить неприличное слово, на пальцах воспроизвел некое омерзительное и скабрезное действие, означающее акт плотской близости между мужчиной и женщиной, правда, при том мало надеясь, что оживший гигант поймет его точно!..