вырванными «Заряженным ударом» волосами, на котором из одежды остались лохмотья от джинсов, державшиеся на чудом уцелевшем кожаном поясе.
— Судя потому, что ты ещё дышишь, — начал я, поглядывая на шею кудесника, которая сейчас находилась в неестественном положении, садясь рядом на корточки. — Первый и второй шейные позвонки остались целы, а вот с третьим беда. Лёгкие работают, но руками и ногами уже не пошевелишь. И чего тебе не хватало? Оу…Ты говорить не можешь. Не страшно, значит будешь слушать и моргать, тебе и так много говорить приходится. Сказать честно, мне никогда не нравилось смотреть на чужие мучения, но для тебя я сделаю исключение. Думаю вспомнить древнюю традицию показательных казней, как встарь. Площадь, толпа зевак, заплечных дел мастер, все дела… Потом расправа и народные гуляния. Сейчас твоя дальнейшая судьба в руках того отважного бойца, что находится в той груде металлолома. На кону стоит «херовая смерть» либо «очень херова жизнь». Если он жив, то ты получишь «херовую смерть», а если мёртв, то я отрежу тебе кисти рук, ступни, и ты останешься жить. Прикованный к кровати, не имея возможности сдохнуть, ты будешь наблюдать, как тебя постепенно, медленно убивает, не поверишь… Милосердие! Оно умеет убивать, не сомневайся, ещё изощрённей чем магия или свинец. Хоть ты сына за дерьмо считаешь, но уверен, что он сделает всё, чтобы ты жил. Он не пожалеет родовых денег, всячески продлевая твоё никчёмное существование парализованного обрубка.
Прервавшись, перейдя на окулус, я медленно, с опаской повернул голову в сторону искорёженного автомобиля. Из груди вырвался свист облегчения, а на краях пробитой во мне дыры появилось немного крови, сдерживаемой каоном «Геморандж».
— Серёга жив… Тебе повезло. Не будем тянуть.
Манипулятор оторвал полуголого мужчину от асфальта поднимая на пару метров вверх, а я осмотрелся по сторонам.
Рядом никого не было, но зеваки никуда не делись. То тут, то там из-за различных углов, столбов, автомобилей торчали головы и телефоны любопытных.
— Не бойтесь! Подходите ближе! — Я помахал левой рукой в приглашающем жесте, как рыночный зазывала, крутясь на месте, созывая народ. — Всё закончилось. Даю княжеское слово, что никто не пострадает.
Поначалу ничего не происходило, но всё резко поменялось. В этом была не моя заслуга, а плотного телосложения бородатого мужика, что прятался в автомобиле, припаркованном за остановкой. Высунув голову в окно, чтобы оценить обстановку, удивление бородача взяло верх над инстинктом самосохранения. Тряся бородой, крестясь на ходу, мужик с открытым от удивления ртом и осоловелым взглядом подошёл ко мне почти вплотную.
— Люди! Да это же наш мэр! — Зычный голос мужика разнёсся по улице, заглушив вой сигнализации транспортных средств. — Ну точно! Орлов! Провалиться мне на этом месте… Во дела! Мэр!
Эффект был подобен разорвавшейся бомбе. Не прошло и минуты, как вокруг меня негде было ступить. Можно было посмаковать момент, но затягивать я не стал, опасаясь за жизнь Рики.
— За покушение на жизнь члена уважаемого княжеского рода Мышкиных, князь Александр из рода Орловых, в соответствии с положениями «Княжеского кодекса Российской империи» будет подвергнут смерти. Вина в содеянном очевидна. Выбранная потерпевшей стороной мера воздействия будет приведена в исполнение немедленно.
Для большей зрелищности, чтобы не разочаровывать народ, я проявил нить «Гарроты». Сейчас на подвешенного «Манипулятором» Орлова старшего было накинуто около десятка петель. Мгновение, короткий свист затягивающейся «Гарроты» переведённой в режим резки. Около пятёрки секунд мне пришлось бороться с сопротивлением развитого эфирного тела мага. Толпа взвыла, некоторые впечатлительные зашлись в рвотных позывах, некоторые зажмурились, а их уже расталкивали штурмовики. Нет, не имперские силовики, а бойцы моего рода в новенькой броне с гербами на наплечниках, во главе с Токаревым.
— Спокойно дядя Фёдор. Всё хорошо! Я жив и относительно здоров! — Махнул левой рукой, видя, как бледнеет старый вояка, взгляд которого застыл на дыре в моей тушке, необходимо было поспешить с объяснениями. — Это для вентиляции. Жарко, душно… Ты что-то быстро.
— А-Ага. — Только кивнул дядя Фёдор, с приоткрытым ртом глядя на вторую дыру в правой нижней части моего живота.
— Это тоже вентиляция. — Поспешил пояснить я, указывая на искорёженный автомобиль. — Там Серёга, и он очень плох. Необходима помощь.
Повторять два раза не пришлось. Бойцы взяли под контроль периметр, оставшаяся часть занялась помощью Рике. Я же направился к куче нарезки из Орлова, прихватив реликвию.
— Парень, ты куда собрался? — Удивлённо спросил Токарев, но тут же поменялся в лице, потеряв дар речи, когда «запчасть» в моей руке была повёрнута к нему лицевой частью.
— Скоро вернусь. Посылку в поместье Орловых нужно доставить… Обещал….
Вечер того же дня
— Поверить не могу… Сначала Григорий, теперь Саша. Немыслимо!
Планшет выпал из рук Марии, от чего женщина резко дёрнулась в разложенном кресле, пытаясь схватиться за рану на боку. Ей этого не удалось сделать. Суровый врач рода Драгуновых Дариус, обрабатывавший рану быстро среагировал, одёрнув руки княгини.
— Просил же без резких движений. — Недовольно буркнул старый фин, раздражённо взглянув на свою подопечную, которую знал ещё маленькой девочкой. — Это не сбитые коленки и локти, как тогда, в детстве, когда вы с крыши упали. Рана паршивая… Воспаление только усиливается, но мои коллеги из лаборатории не обнаружили яда. Должно быть последствия неизвестной магии.
— Дариус… Хватит. Подай мне лучше графин. Мне необходимо….
— Нельзя. — Строгим голосом сказал родовой врач, сурово сдвинув брови.
— Я всё равно позову прислугу и ты ничего не сделаешь.
— А я отзову прислугу! — Не сдавался старый фин, но через секунду его суровое выражение смягчилось, а в глазах появилась преданная забота. — Мара, милая, ну нельзя тебе сейчас алкоголь. Себя не жалеешь, меня хотя бы старого пожалей. Тебе и так плохо….
— Подай графин, Дариус… Мне нужно, иначе я с ума….
Мария не договорила, потому, что с лестницы на второй этаж послышались неторопливые шаги. Сердце в груди женщины тут же сжалось от воспоминаний. Не раз похожая дробь каблуков туфель по лакированному дереву раздавалась, когда Григорий спускался вниз, чтобы поцеловать её, сказать как он сильно её любит, и уйти на работу.
— Ты?! — Мария не поверила своим глазам, вновь резко дёрнувшись в кресле, стиснув зубы от боли.
— Говорил же, что от меня нельзя убежать. — Иф пожал плечами, после чего выставил вперёд открытые ладони. — О нет-нет! Вот этого не нужно… Зачем портить такую прекрасную гостиную?
— Чего тебе надо? — Выделяя каждое слово произнесла Мария на вытянутой руке которой разгоралось магическое пламя эфира.
— Поговорить пришёл. Познакомиться. — Будничным тоном заявил старейшина, направляясь к шкафу,